Нам нельзя (СИ)

— Доброе утро, — произношу я тихо. — Прости, что разбудила.
Воронцов поворачивается ко мне лицом и тяжело вздыхает. Если бы я не видела в синих потемневших глазах желание, то могла бы подумать, что раздражаю его. Но нет, он просто усиленно борется с собой, а я провоцирую его и хочу, чтобы у него наконец-то сорвало стоп-кран и мы вместе упали в бездну.
Он осторожно касается моих волос, опускается ниже, поглаживает спину и проходится по позвоночнику. Хочется замурлыкать как кошечка, когда он так делает.
— Откуда ты свалилась на мою голову? — спрашивает тягучим и немного хриплым голосом.
— Надеюсь, этот вопрос риторический и мне не нужно на него отвечать?
— Не нужно.
Я широко улыбаюсь и любуюсь им: дьявольски красивый и притягательный мужчина касается меня, трогает, гладит, хочет. Фантастика… Ну и что, что он старше почти в два раза? Плевать, что мои родители будут против. Рядом с ним стираются возраст и все сомнения в том, что я делаю. С ним я становлюсь смелее, увереннее и чувствую себя абсолютно счастливой…
— Тебя отвезти на занятия? — спрашивает Глеб, продолжая пристально смотреть в глаза.
— Сегодня мне туда не нужно, — я немного лукавлю. — Я остаюсь у тебя, чтобы отработать долг.
— Окей, тогда уберёшься в квартире, ладно?
— Эй… А можно что-то полегче?
Глеб подаётся вперёд и мягко целует меня в губы: неторопливо и спокойно, потому что мы никуда не спешим. Он обводит кончиком языка контур моих губ, затем проникает глубже, заставляя задрожать от удовольствия. Наши языки переплетаются, ласкают друг друга, дразнятся. Приходится сильнее свести ноги вместе и… немного потерпеть. Я уверена, что в этот раз он ни за что не остановится.
В живот упирается твёрдая эрекция и я не могу сдержаться, чтобы не потрогать его через бельё. Нет, в первый раз мне не показалось. Он всё же огромный…
— В новогоднюю ночь я подумала, что у тебя там бита, — шепчу я, немного отстранившись и осыпая поцелуями колючие щёки. Я пьянею от нашей близости.
— Чего-о? — Глеб открыто улыбается, а затем начинает громко смеяться.
— Не смешно, между прочим. Теперь я всё время думаю о том, как ты во мне поместишься.
— Господи, лучше мне не знать, что в головах у двадцатилетних девственниц.
— Я испугалась тогда.
— А сейчас? — спрашивает он, напряжённо всматриваясь в моё лицо.
— Сейчас не боюсь. Ни капли.
  
Глава 20 
 
— Сейчас не боюсь. Ни капли.
Всё, что я говорю — это чистая правда. Мой голос звучит твёрдо и уверенно, поэтому Глеб не останавливает ни себя, ни меня. Мы лежим полуобнажённые в одной постели и пожираем друг друга глазами… Разве можно тут остановиться? Я давно успела узнать Воронцова ровно настолько, чтобы окончательно понять: этот мужчина именно тот, кто мне нужен. И на его вопрос, уверена ли я в том, что делаю, я отвечу: да, да, да и ещё раз да!
Я трогаю его эрекцию через бельё: вожу рукой вверх и вниз и ощущаю, как член каменеет сильнее под моими пальцами. Есть в этом что-то порочное и в то же время завораживающее. Особенно, когда я вижу дьявольски-тёмные глаза Глеба, которые значительно красноречивее него.
— Часто так делала? — спрашивает он хрипло.
Я на секунду осекаюсь, тяжело дышу. Что? Откуда он... Глеб смотрит на меня, слегка прищурившись, и ждёт ответ. Не осуждает, нет… Ревнует? Не может этого быть…
— Второй раз.
Я не уточняю, что первый был с Ромкой, когда он заставил меня помочь ему кончить, хотя бы с помощью рук. Думаю, Глеб и сам понимает, что опыт у меня маленький. Просто я была слабее и стеснялась противостоять своему парню, тем более Ромка умело давил на жалость. Он настаивал и утверждал, что нормальные девушки если не дают, так хотя бы помогают другими методами получить разрядку. Возможно, он был прав. Я помню только то, что мне было стыдно, неловко и… странно. Сейчас же я всё делаю осознанно и с огромным желанием, не испытывая по этому поводу ни малейшего смущения или дискомфорта.
Глеба мой ответ ничуть не расстраивает. Он укладывает меня на спину, нависает сверху и вжимает в матрац. Он всё равно будет для меня по-настоящему первым мужчиной.
 
Всё происходит в сумасшедшем ритме: наши разгорячённые тела, прижатые друг к другу, горячие поцелуи и ласки. Я могу без каких-либо барьеров касаться Воронцова. Трогать его широкие плечи, шрамы на груди, сильные руки и целовать с такой же отдачей, как он целует меня.
В голове не вовремя возникают вопросы, впиваясь в сердце противными колючими шипами. Что будет потом, когда он уедет? Смогу ли я жить без него? Отказаться от всего этого: близости, теплоты его тела и взгляда, который пробирает до мурашек? Эти вопросы я временно ставлю на паузу. Я отвечу себе потом, позже. Сейчас слишком значимый момент, чтобы думать о чём-то кроме того, что мне с этом мужчиной не просто хорошо... Идеально.
Воронцов целует мои губы, шею, ключицы. Не останавливается и опускается ниже, расстёгивая бюстгальтер и касаясь влажным языком затвердевшего соска. Одного, а затем другого, втягивая в себя и нежно покусывая. В этот момент меня будто током прошибает, а перед глазами всё плывёт от наслаждения. Я начинаю тихо постанывать, перебирая пальцами жёсткие волосы у него на затылке.
Словно почувствовав, чего именно мне не хватает, Глеб проскальзывает пальцами под резинку трусов и касается пульсирующего и требующего разрядки клитора.
— Ты мокрая.
— Ещё бы… Мне хорошо так, как ты делаешь.
Глеб рывком стягивает с меня трусики и, коротко поцеловав в висок, отстраняется. Без теплоты его тела мне становится холодно и начинает трясти будто при лихорадке. Он находит на тумбе презервативы, разрывает блестящую упаковку и снимает с себя боксёры, заставив меня широко открыть рот от удивления.
— Чёрт, Ник, прекрати смотреть на меня так, словно ждёшь пытки, — усмехается Глеб.
— Прости… Всё в норме, я готова.
У Воронцова красивый член: ровный, большой и широкий, с поблёскивающей от смазки головкой и тёмной кожей. Сейчас, при ярком дневном свете, я могу рассмотреть на нём буквально каждую пульсирующую венку.
— Разведи ноги шире, — произносит Глеб, надевая презерватив и раскатывая его по всей своей немаленькой длине.
— А можно закрыть шторы? — я вжимаюсь в подушку от стеснения.
— Ну мы же по-взрослому играем, мелкая?
Эти слова заставляют меня посмотреть на него с вызовом. Конечно, мы играем по-взрослому! Мне уже двадцать, и я сама могу распоряжаться собственным телом. Всё происходит по взаимному согласию. Мы слишком долго терпели.
Наверное, есть в этом что-то особенное, когда я развожу ноги шире и показываю себя Глебу. Щёки загораются ярким румянцем, а в ушах начинает шуметь, потому что взгляд Воронцова такой… нечеловеческий… Словно он дикий зверь, изголодавшийся по сексу, которого у него не было минимум несколько десятков лет.
— Как я и думал… — негромко говорит Глеб, концентрируя своё внимание на мне. — Красивая. Вся.
Я улыбаюсь в ответ на его комплимент и хочу что-то сказать в ответ, но он опережает:
— Потрогаешь себя?
— Ты… этого хочешь? — спрашиваю сипло.
Глеб не раздумывая кивает и проводит рукой по каменной эрекции, как это делала я несколькими минутами ранее. Это прекрасно и здорово накаляет и без того напряжённую обстановку. Я закрываю глаза, потому что мне стыдно до чёртиков, а затем касаюсь промежности, отмечая, что и правда слишком мокрая — пальцы буквально утопают во влаге. Прерывисто дыша, я массирую клитор, отчего ноющая пульсация внизу живота становится нестерпимой. Я заныриваю внутрь, поглаживаю себя и повторяю всё по кругу. Даже с закрытыми глазами я слышу, как Глеб шумно дышит, и чувствую, как он на меня смотрит... Предвкушает, пожирает взглядом. Я уже ласкала себя в душе, когда представляла нас с ним вместе. Теперь это не фантазии глупой девочки, а реальность, которая так сильно мне нравится.
— Хватит, — доносится до меня приглушённый голос Глеба.