Война жреца. Том I (СИ)

Пусть он и выглядел почти обычно, неуловимо угадывался южный крой. Рукава — чуть широки, не в плотную посадку, как у северян, в плечах — свободнее. Но больше всего меня удивила вышивка на левой стороне груди. В переплетении синих и серебристых нитей на красной ткани угадывался рисунок. Перо для письма — половина моего родового герба Тинтов, на котором была еще и изображена чернильница.
— А не слишком ли дерзко? — спросил я Айрин.
— О, я думаю, в самый раз! Причем издалека его видно еще лучше!
— Твоя идея?
— Конечно. У тебя был очень красивый герб, Антон, я его помню. И твое баронское кольцо с пером — тоже. Он очень… Хорошо говорил, кем ты себя считаешь.
Камзол и вправду был превосходен. Я еще минут пять оценивал обновку, тепло поблагодарил Айрин и вернулся к лекции Рисы.
— А вы давно с ней знакомы? — спросила внезапно девушка.
— Лет шесть вроде как, а что?
— Ну, ты так свободно общаешься с женой ламхитанского принца… Ведь она намного выше тебя по статусу, — высказала свои сомнения Риса.
— Я помню Айрин еще тонкой и звонкой девчонкой, которая пробралась в мои покои, чтобы посмотреть поближе на знаменитый посох барона Тинта, — выдал и я сразу же рассмеялся, так округлились от удивления глаза Рисы.
— Ты серьезно? Не обманываешь?
— Да какое там! Я тогда приехал в поместье де Гранжей, мы готовились к посольству в Ламхитан с отцом Айрин и Орвиста, графом Бренардом. Тогда обо мне ходило много слухов, хоть и война уже давно отгремела, и король активно занимался строительством флота. Вот, Айрин и не выдержала…
— И что ты сделал? Наверное был такой скандал! Ей же сколько тогда было? Уже лет шестнадцать?!
— Да, где-то так.
— У-у-у…
— Ой, да ничего ей не было! Я никому не сказал, дверь в покои не запирал, а видел это только Орвист, да и то, когда посох уже был в моих руках. Так что никакого ущерба для чести благородной арха-ты, — рассмеялся я.
Риса только покачала головой и вернулась к объяснениям основ магической механики.
Как я и подозревал, все было не так и просто, особенно, когда дело касалось мощного волшебства. Любой источник имел свою среднюю пропускную способность, которая была завязана не только на душу человека, но и на его физические возможности. И чем больший объем энергии зачерпывался разом, тем больше были сопутствующие потери и сопротивление. Будто бы что-то тащило энергию обратно, требуя дополнительного расхода сил. Зависимость, судя по объяснениям Рисы, была экспоненциальной. Архимагами становились те, кто умудрялся сократить потери при формировании сильных заклинаний до минимума в 10–20 процентов, все прочие маги платили намного большую цену за пользование своими силами.
— Риса, скажи, а пользовались ли архимаги специальными предметами или амулетами, чтобы уменьшить это внутреннее сопротивление? — задал я девушке вопрос.
— Ну, некоторые артефакты Сидира могли помочь магу, но вообще это тренировка и природная предрасположенность. У меня сейчас второй класс, но лет через двадцать я смогу достичь третьего. Если буду постоянно пользоваться магией, не слишком напрягаясь при этом. Это мой потолок, — ответила волшебница.
Я призадумался о природе своего посоха и насколько легче мне было с ним пользоваться ментальной магией. Без артефакта в руке я на самом деле ощущал колдовство так, будто бы из меня тянут жилы, а с ним — все получалось как-то само собой. То есть, если классифицировать меня по табелю академии, какой у меня собственный уровень способностей? Второй-третий класс, как у Рисанриэль? А посох возносил меня на уровень архимага?
К сожалению, девушка четко не могла сказать, как мне, менталисту, «измериться» по нормам ее родного учебного заведения. Стихийников оценивали по специальным таблицам и размерам их заклинаний за промежуток времени, это уже была отработанная схема. Но сам факт того, что дело не только в совпадении артефакта и ментального конструкта привлекал мое внимание.
В последние дни перед выходом во дворец мы с Арваном до хрипоты обсуждали, как будем действовать дальше. Первое — нам надо вытащить Орвиста. Для этого Вила раздобыла копии канцелярских документов, в которых была отражена официальная позиция короны по аресту графа. Если коротко — его обвиняли в торговом сговоре и создании неблагоприятных условий на рынке. Орвист на самом деле гнал все железо на юг, извлекая максимум прибыли, что не могло не отразиться на внутреннем рынке Клерии. Этим поводом и воспользовались. Так сказать, Кай повторил с де Гранжем тот же финт, что я когда-то провернул с купцами перед отплытием в Ламхитан. Обвинил его в завышении цен с целью извлечь сверхприбыли и нажиться на государственном заказе, ведь железо престол закупал исправно. Вот только если когда-то с досками на лицо был торговый сговор, то сейчас эту ситуацию создала невидимая рука рыночка. Доказательством невиновности графа могут служить договоры на поставку железа с южанами, ведь там должна была отражаться закупочная цена. Записи самого де Гранжа, я уверен, уже давно изъяли или вовсе уничтожили.
 
Если добиться созыва публичного суда, в котором будут принимать участие и другие вельможи Клерии, то графа должны оправдать. При условии, что меня и Арвана они будут уважать или бояться сильнее, чем герцогскую тройку.
Это цепляло следующий вопрос. Самая уязвимая точка всего нашего предприятия находилась именно в месте взаимодействия с клерийской аристократией. Вокруг Сании сформировалась некоторая масса дворян, однако ее партия была совершенно недостаточна для того, чтобы побороть герцогов и зависящих от них вельмож помельче. Если мы сможем переманить на свою сторону самого короля?..
Как это не прискорбно, но я все больше убеждался в том, что для того, чтобы сместить короля с трона без кровавой гражданской войны нам потребуется помощь этого самого короля. Какой-то извращенный замкнутый круг.
Что я мог предложить прогнувшемуся королю? Первое — его собственную жизнь, само собой, но это был чистой воды блеф. Даже если у нас ничего не получится, я не буду убивать Кая Фотена, пусть за меня это сделают жрецы Единого. Так как Кай был магом льда, причем потомственным, его мигом отправят на костер. Никаких других разговоров с ним вести не будут. Что еще? Я мог предложить ему сохранение династии. Да, мы устраняли Кая от прямого управления государством, выдвигая на трон Санию, которая сможет не только легально пересмотреть некоторые решения предыдущего правителя, что было тут более-менее распространенной практикой, ведь каждый монарх видит правление по-своему, но сестра Арвана сможет опереться и на международную поддержку. Выглядело все это паршивенько, будто бы Ламхитан захватил трон Клерии, но если вопрос стоял о деньгах, именно доступ на ламхитанский рынок и в их порты был сейчас критичен для торговли королевства. Шаринское Княжество перестало существовать, так что надо расширять присутствие на южных рынках и даже в Токонской Империи. А при наличии собственного купеческого флота торговать с этим гигантом было выгоднее всего морем, по южному маршруту. Чтобы не платить пошлины стремным гонгорцам, которые очень подозрительно притихли.
Ко мне в голову пришла отличная мысль, где мы сможем найти союзников, причем там, откуда никто не ждет.
— Арван! Есть разговор! — время было после обеда и прямо сейчас арх сонно развалился на диванчике в своем кабинете, собираясь, как я понял, вероломно вздремнуть.
— Может вечером? — лениво спросил Арван.
В его голосе чувствовалась надежда, что я скроюсь за дверью и не буду его дергать в столь приятный момент.
— В чертогах Фора отоспишься, — бросил я арху, подходя к столику с вином и настойками.
Сейчас я собирался выдать такое, что южанину стоило бы предварительно выпить.
Налив вина в два кубка, один я протянул арху, а из второго отпил сам, опуская пятую точку в гостевое кресло.
— Арван, ты же знаешь, что любая война — это битва кошельков? — спросил я.
— За такое высказывание тебе в Ламхитане бросили бы уже три вызова, причем смертельных, но в целом, я понимаю, о чем ты, — сказал Арван, лениво разглядывая жидкость в кубке. — Любая война стоит денег, я это прекрасно знаю. Снабжение, оружие, опять снабжение… Оплата походных кузнецов, издержки от того, что людей оторвали от хозяйства, жалование, само собой. Но к чему ты? Мы же вроде не собирались воевать.