Летчик. Фронтовая «Ведьма» (СИ)
— Чтобы оставлять тебя в живых, нужно понимать твою ценность. Но в этом случае я могу попробовать вытащить тебя на нашу сторону, а там однозначно плен.
— Плен — это лучше, чем смерть, но ещё лучше если отпустишь меня, тогда я расскажу многое, — фрау снова торговалась.
Я задумался, а ведь я ещё не смотрел, что за портфели в машине. Там могут быть очень важные данные. Я встал и достал из машины два портфеля. Следующие полчаса я листал бумаги, пытаясь понять их назначение. Здесь имелись карты и распоряжения, но я ничего не понял толком. Хотя предположить мог, что документы представляют собой ценность. Но возиться с этой фра-мадам ой как не хотелось. Пока я думал немка вновь заговорила.
— Предлагаю договориться. Я расскажу о документах и планах, но ты меня отпустишь. Например, в прифронтовой полосе. Ты идешь к своим, а я иду к своим.
— Здесь припрятан самолёт, мне нужно топливо для него. Где это можно найти? — задал я интересующий меня вопрос.
— На аэродроме, только это не близко. Я могу показать на карте, — предложила немка.
Она действительно показала. Направление не очень совпадало с моими желаниями. Получится, что мне придётся удалиться от линии фронта на северо-запад. А от своего У-2 я отдаляюсь. В районе Красной Горки находился аэродром подскока, там всегда было топливо, так уверяла немка. После этого она в течении часа объясняла важность документов в портфелях. Там были планы Вермахта о контрнаступлениях и переброски войск. Это конечно всё потеряет смысл, как только немцы поймут, что документы пропали. Но тем не менее. Для себя я принял решение, а ещё решил попробовать завербовать фрау. Убивать её точно не хотелось, красивая чертовка, а я к женщинам неравнодушен, даже сейчас в теле девушки. Между делом осмотрел чемодан в машине, там оказались вещи немецкой фрау, бельё, чулки, туфли и прочее, что может женщине пригодиться. Для себя решил, чемодан отожму однозначно. Ну а что? Там совершенно нормальные вещи. А немку, пожалуй, отпущу, но тогда, когда будет возможность свалить отсюда на нашей «этажерке».
— Предложение такое, ты мне пишешь обязательства по сотрудничеству с НКВД. Не дёргаешься, пока я раздобуду топливо для самолёта. Потом отпущу тебя, даже документы верну, но только твои. Как будешь объяснять своим — это твоя проблема. Скажешь, что на вас напали партизаны, а тебе удалось бежать. Но ты должна понимать, что к тебе явятся люди из нашей разведки.
— Тебе надо, чтобы я работала на вашу разведку? — после нескольких минут молчания спросила немка.
— Войну вы проиграете, можешь не сомневаться. Уже сейчас видно, что Вермахт сдаёт свои позиции. Не пройдёт и двух лет, как Советские солдаты окажутся в Берлине. А ваш Фюрер застрелится. Так что самое время позаботиться о своём будущем. Ты из богатой семьи, вот и подумай о том, что тебе более интересно. Могила на русской земле или хорошая жизнь, например в Америке.
— Говоришь будто ты пророк и знаешь будущее, — она мне особо не верила.
— Слышала о русской лётчице по прозвищу «Ведьма»?
При этом вопросе немка вздрогнула и смотрела на меня долгим и внимательным взглядом.
— Сейчас я поняла кого ты мне напоминаешь. Есть описание и портрет твоего лица в СД и в СС. Но насколько я знаю, «Ведьма» пропала вместе с командиром дивизии, который её вёз в Берлин. Следов аварии самолёта не нашли, есть предположение, что самолёт был захвачен большевиками или сбит.
— Совершенно, верно. Я и есть та самая «Ведьма», а ваш генерал давно у нашей контрразведки. Потому, то, что я говорю тебе, случится обязательно.
В общем мы договорились. Фрау Краузе написала обязательства сотрудничества с Советской разведкой, пусть наши сами с ней разбираются. Настоял на том, чтобы она указала, что её завербовала «Ведьма». От такой бумаженции её запросто к стенке поставить могут почитатели Адика Гитлера. Кроме этого, она назвала целый список агентов, работающих на немецкую разведку. Проверить правдивость её слов я не мог, но нужно играть теми картами, что получил при раздаче. Я переоделся в одежду немки, ей отдал свой комбинезон и вернул её бельё. Сам взял чистое нижнее бельё из чемодана. Как и предполагал, по комплекции мы с ней одинаковые, даже размер ноги совпал. Вот только сиськи у неё больше. Но это не беда, подложил в лифчик тряпок. Немку связал и пристроил ей кляп, но, чтобы не задохнулась, сам сел за руль и покатил в сторону предполагаемого аэродрома. Как только осталось до немецкого аэродрома подскока километров пять, я остановился. Что делать с фрау? Можно связать и привязать к дереву. А если её найдут, пока я занимаюсь вопросами снабжения? Логично её отпустить, такой агент нашей разведке точно не помешает. Звание у фрау Краузе штурмбанфюрер СС, но служит в СД. Как сказала сама фрау это почти одно и тоже, но я не разбираюсь, так что оставим всё как есть. Через полчаса я принял решение, связал фрау, заткнул ей рот и упаковал в багажник авто.
На аэродром въехал без осложнений. Оно и понятно, кто рискнёт обыскивать машину с офицером СД? Дураков у армейских офицеров нет, тем более в Люфтваффе. Но на аэродроме меня ожидало разочарование. Бензин был, но как его доставить к У-2? Не скажешь ведь, что мне надо заправить самолёт русского производства. Могут понять неправильно. Тем более я уже разыграл сцену нападения партизан, спутников убили, а мне удалось сбежать. На вопрос кто мои спутники, ответил правдиво. Штандартенфюрер СС Рудольф Зейдлиц, его адъютант и водитель. Как я понял со слов фрау, Зейдлиц шеф самой Краузе, ну и любовник по совместительству. Как они оказались на лесной дороге Моника, так и не сказала ничего внятного, потому и я промолчал на аэродроме. В общем у меня возникли затруднения. Пока меня угощали кофе, я лихорадочно думал, пытаясь найти выход. Здесь на аэродроме я узнал об активном наступлении Красной Армии. Это могло значить, что фронт сдвинулся, а в связи с этим вполне возможно перебазировался наш полк. Моё внимание привлёк на стоянке аэродрома мессершмитт. Я показал на истребитель офицеру обслуги и спросил чей самолёт.
— Лётчика ранили в бою, он приземлился на наш аэродром. Самого лётчика отправили в госпиталь. Самолёт починили, его должны забрать, только не знаю когда, — ответил сопровождающий меня гауптман.
— Отлично, немедленно заправьте полный бак. Я полечу в Киев, мне срочно надо доставить все документы и сообщить рейхсфюреру о невосполнимой потере, — и я похлопал по портфелю, что держал в руках.
Капитан удивился, но требования мои начали выполнять незамедлительно. Меня даже любезно проводили к самолёту и дали парашют. Когда двигатель самолёта разогрелся, и я сидел в кабине, разбираясь с приборами, мой запас везения на этот день закончился. Фрау Моника Краузе, решила начать стучать в багажнике, ну или ещё что-то там делала. А может просто нашёлся любопытный немец, машину то я им оставлял. В общем что-то там произошло и к стоянке самолёта бежали немцы и кричали капитану, чтобы он меня задержал. Эх, жалко гауптмана, так нежно с ним прощались, кофием меня угощал. Пришлось стрелять, капитан упал, а я начал разгон по взлётной полосе. Немцы стреляли, но только из винтовок. Почему не догадались пальнуть из зенитки? Не знаю, наверное, ещё не время мне умирать. Взлетел быстро, а через пять минут я держал курс на восток.
* * *Июль, 1943 год. Южный фронт. Евгения Красько
Мне очень хотелось, чтобы была облачная погода, но увы, на небе, как назло, ни одного облачка. Я попытался сориентироваться, где нахожусь в данный момент. Покрутив и так, и сяк свой планшет с картой понял, что на юго-запад от меня Донецк, он пока под немцами. Кроме информации от гауптмана, я и сам знал, что наши готовят операцию наступления. Гладышев говорил об этом, не зря же нас постоянно гоняли на разведку. Между делом я взял высоту восемь тысяч метров, но начал замерзать и спустился до шести тысяч. Топлива мне должно хватить, вопрос, куда садиться? Второй вопрос, как сделать так, чтобы меня сразу не шлёпнули? Километров через двести я ещё спустился ниже, чтобы понять двигается фронт или нет. Это манёвр стал лишним. Меня заметили. Я склонен думать, что немцы сразу стали передавать по радио о том, что убит офицер и какой-то самолёт летит в сторону Советской зоны. Ну не дура же Моника, чтобы сразу рассказать всю правду? Хотя кто её знает? Может она дать приказ меня уничтожить? Да запросто. Нету тела — нету дела. Я посмотрел в ту сторону, где заметил точки самолётов. Вроде четыре и идут на полном форсаже. Высока вероятность, что впереди тоже ждёт встреча. Я пристегнул лямки страховки, похоже меня ожидают нехилые манёвры. Как только четвёрка мессеров приблизилась, со мной стали пытаться связаться по рации. Я решил прикинуться Моникой Краузе и велел не мешать мне выполнять задание большого самого Фюрера. Похоже это озадачило пилотов, так как по мне не пытались стрелять. Через пять минут справа по курсу я заметил ещё две пары. Мне вновь приказали снизиться и следовать за сопровождающими истребителями. Я проигнорировал такие инсинуации. Ещё через пять минут мессеры стали давать короткие очереди по моему курсу. А вот это уже серьёзное предупреждение, но надежда была, что я ещё смогу сколько-то потянуть время. Я открыл карту в планшете. До Западного фронта было чуть ближе, но мне хотелось попасть на Южный фронт, там меня более-менее знают, легче отбиваться от особистов. Пропустив ещё три очереди от пилотов Люфтваффе, я стал резко набирать высоту. Чуть выше восьми тысяч уронил нос и пошёл вниз, фигура «колокол». Пикируя вниз с одуряющей скоростью, я чувствовал, как меня плющит в кресле пилота, постепенно я выровнял свой аппарат, и начал осматриваться. Насчитал шесть пар, воевать с ними нет смысла, меня просто собьют. А мне надо дотянуть до линии фронта. Немцы давали очереди, но пересекая курс, они всё ещё хотели меня тормознуть. Я взял портфель и стал крепить его у себя на груди. Не очень удобно, но из рук может выскочить, если мне придётся прыгать. Пришла глупая мысль в голову «ведь я же в юбке, картинка будет незабываемая». Оглянулся назад, парочка зашла мне в хвост, но пока не стреляют, однако и так меня не устраивает. Я немного снизил скорость и пошёл на «вираж». При такой фигуре пилотажа, я просто по горизонтали делаю разворот на триста шестьдесят градусов и продолжаю удерживать своё направление. Мой манёвр спутал планы фрицев. Пара, что шла за мной оказалась впереди. Самое время пустить очередь, но я воздержался. Вновь стал набирать высоту для «колокола». Я потерял счёт времени, но удавалось удерживать восточное направление. Наконец показалась линия фронта, рубежи Вермахта. Вот теперь можно и пострелять. Выйдя из пике, я снова применил вираж и опять попались два пилота. В этот раз я с удовольствием врезал по хвосту ведомого, да так, что клочья полетели. Только и в меня стали активно стрелять. Оглянулся назад ко мне заходят две пары. Я завалил немного на левое крыло и из этого положения сделал «двойной боевой разворот», сразу пошёл на горку, а при выходе из неё перед собой увидел брюхо мессера, очередь. Попал. Я не отслеживал, кто падает из фрицев, а кто нет, мне совсем не до этого. Вертел головой так, что шейные позвонки хрустели. Неожиданно моё восприятие получило видимость какой-то размазанной картинки. Я маневрировал, стрелял, снова маневрировал. Фигуры пилотировал на уровне интуиции. Не раз по фюзеляжу слышал стук. Подо мной мелькали окопы, но чьи, я уже не мог сказать. Только решил от этих мест не удаляться, чтобы не углубиться на территорию врага. Я зафиксировал восемь попаданий, но сбил или нет, сказать не мог. У меня уже «зайчики» в глазах прыгали. И вот сильный перестук по правому крылу, брызги стела, наверное, фонарь или приборы. Крыло отвалилось, и я начал падать, переворачиваясь через голову. С помощью всех матерных слов, какие знал и не знал, я с трудом открыл фонарь и на очередном витке вывалился из кабины. Сразу парашют раскрывать не стал, немного огляделся. Я по-прежнему над линией фронта, вот только куда приземлюсь. Мою кутерьму с немцами наверняка видели, небо то ясное и видимость идеальная. Земля всё ближе, я дёргаю за кольцо, хлопок купола. Немцы стреляли в меня, видно здорово я их разозлил, но не попали. Приземление было жёстким, однако ног я не сломал и даже не вывихнул ничего, только губу прикусил из-за портфеля. Пока выпутывался из парашюта подбежали солдаты… И это были русские.