Двое из будущего. 1904-... (СИ)

Наступил май. Погода окончательно повернула на тепло и солнце по утрам стало хорошо поджаривать каменный город. Почва прогрелась и народ, в окончательной мере осознав, что находится в полной осаде, выполз на землю. Тут и там стали разбиваться грядки, тут и там застучали по каменистой почве мотыги. Садили везде, где это было возможно, где позволяла земля. И даже на некоторых батареях, там где начальство пошло на встречу своим солдатам, неожиданно появились небольшие поля. Садили и капусту, и картошку, и свеклу и лук. В общем, садили все то, к чему народ привык. И даже на Электрическом утесе, куда время от времени поднимался мой управляющий, оказался разбит небольшой огородец, куда солдаты высадили капусту.
Японец нас окончательно отрезал от материка. С момента их высадки прошла неделя и почти сразу же в городе пропала телеграфная связь. Наши подумали, что ее обрезали японцы и Стессель, желая ее восстановить, отправил людей на разведку. Она вернулась и выяснилось, что к прерванной связи японцы никак не причастны. А постарались в этом наша пограничная стража, которая испортила не только пути железной дороги, отчего поезда встали почти на двое суток, но и само телеграфное сообщение. По какой-то неведомой причине они просто-напросто вырубили на десяток верст столбы с протянутыми проводами и ушли. А китайцы, которые любят подбирать все то, что плохо лежит, растащили ценный строительный материал. И вот после всего того, что я узнал, как я мог относиться к нашим военным? Как у них была налажена связь? Они же друг с другом договориться не могут, не в состоянии скоординировать свои действия! Чувствую, прав был Сталин, наводя в стране жесткие порядки и железную иерархию, ой как прав.
И еще одна новость потрясла меня до глубины души. В город пришла новость, что Куропаткин своим приказом информировал всех, что никто не должен препятствовать высадке японцев на берег! И железную дорогу и телеграфное сообщение восстанавливать никто не должен! Я не понимаю, как так можно? Чем он руководствовался, когда отдавал этот приказ, о чем он думал?
Стессель активно готовился к обороне. Укреплял свою крепость, рубил горы руками солдат и китайцев, перетаскивал с позиции на позицию пушки. Витгефт, который занял место Макарова, выделил часть орудий с кораблей, передав их крепости. И вот наши солдатики и таскали их на своем горбу с сопки на сопку. Тяжелая эта была работа, неблагодарная. Но крайне необходимая.
Китайцы, кстати, ушлые ребята. Перед самым началом войны, получив грозное предупреждение, что всех их в Артуре японцы будут резать, значительная их часть сбежала. Кто-то бросил свои дома, кто-то просто снялся со снимаемой жилплощади. Но прошло какое-то время, народ подуспокоился и понял, что обещанные кары хоть и страшны, да только очень уж далеки. И какая-то часть китайского населения в Артур вернулась. Вернулась за длинным рублем, что здесь стали платить за работу на укреплениях. Они работали наравне с русскими солдатами, но в отличие от них, получали свою плату наполовину живыми деньгами, наполовину расписками и стабильной плошкой риса. Но при этом они четко отслеживали, где находится японец, что он делает и когда настанет необходимость убегать, спасая свою шкуру. Вот так и жила крепость, в тяжелых трудах, бесчисленных заботах и при многих лишениях. Деньги, я уже говорил, в банках закончились, какие-то из служащих уехали, кое-какие только собирались. У простого населения наличка подходила к концу и было непонятно как они в будущем станут кормиться. У военных деньги были, но расплачиваться они предпочитали теми же расписками, что людям совсем не добавляла оптимизма. У меня наличка была, в этом плане мне было намного легче и мне нужно было ее потратить с толком. И лучший вариант из всех возможных это был купить продовольствие на китайской стороне. А на китайскую сторону путь был один — по морю в Чифу, в город где находилось российское посольство. Китайские джонки порою курсировали между Артуром и Чифу, кое-что привозили. Но это была капля в море. И вот с этим предложением я и обратился к Стесселю.
 
Как всегда, нашел его в своем штабе, где он вместе с Тахателовым, Кондратенко и Белым корпел над картами города Дальний. Дождался, когда адъютант меня пригласит и вошел. Поздоровался со всеми.
— Что вас к нам привело? — после церемониальных обменов любезностями, спросил Стессель. — Опять у вас какие-то интересные идеи?
— На этот раз нет, интересных идей не будет. Я лишь хочу сходить в Чифу и прикупить там продовольствия.
— Продовольствие — это хорошо. Но только почему вы пришли с этим вопросом ко мне? Вам к Витгефту надо, у него лохань выпрашивать.
— К Витгефту я еще схожу, не думаю, что откажет помочь. Тут дело в другом.
— В чем же?
— В деньгах. Ваша крепость купит у меня это продовольствие или нет?
— Купит в любом количестве, — кивнул он. — По ранее установленным расценкам.
— Позвольте, но в связи с тем, что в городе наблюдается острая нехватка обычного продовольствия, а цены на рынке существенно выросли, не будет ли справедливым изменить закупочные цены? Увеличить их хотя бы на треть?
— С какой стати?
— С такой стати, что при подобных ценах мне будет выгоднее продать продовольствие не крепости, а на рынке. Служанка моя на днях жаловалась, что синяя курица сейчас на базаре продается по три рубля, а дюжина яиц по два. Простого мяса днем с огнем не сыскать.
— Ну и что? — удивился Стессель. — Хотите продавать населению, продавайте, не вижу для вас никаких препятствий. А крепость будет у вас закупать по уже установленным ценам.
Было видно, что по этому вопросу с ним не договориться. Да и чуть позже мне сказали, что Стессель на подобное действие ни за что бы не пошел, ведь это как никак растрата казенных средств. То, что людьми воруется и совершаются налево и направо подлоги, это одно, а вот то, что с какого-то непонятного перепугу крепость вдруг станет тратить лишние деньги, которые будут подтверждены документально…, так вот, за это могут и спросить. Так что, с этой стороны меня ждала неудача. Военные согласны были покупать продукты в любых количествах. Острая нехватка предвиделась у них буквально по всем позициям — гречки было мало, скот, что не так давно пригнали, с каждым днем уменьшался на сорок голов и через месяц-другой солдаты опять подсядут на консервы, мука, что пшеничная, что ржаная, так же имелась в ограниченных количествах. В общем, ушел я от Стесселя ни с чем, но, тем не менее, мое желание прикупить на китайской стороне продукты никуда не ушло. И я, попрощавшись, собрался было уйти из штаба, да только вот почти возле самой двери меня вдруг окликнул Кондратенко.
— Василий Иванович, а скажите, вот вы на Высокой бетон заливали поверх рельс. Зачем вы это делали? С какой целью?
— Чтобы крепче было, — кратко ответил я. — Рельсы, конечно, не самый лучший материал для этого дела, здесь бы более подошел бы прут миллиметров на двенадцать. Но за неимением такового пришлось использовать списанные рельсы, которые бы просто пошли на переплавку.
— Понятно, а на сколько крепче? Откуда вы это взяли?
Я уклончиво пожал плечами и нагло соврал:
— Железобетон уже давно используется. Он прекрасно подходит для силовых конструкций, а уж для бетонированных укреплений его использовать сам Бог велел.
Кондратенко нахмурил брови, задумался. Потом отвернул голову от меня и бросил Стесселю:
— В Дальнем сложено огромное количество неиспользованных рельс. Раз уж теперь нет возможности использовать их по прямому назначению, то я бы рекомендовал их вывезти в Артур и пустить на укрепления. Я ничего не знаю про железобетон, не слышал об этом, но здравый смысл в словах господина Рыбалко присутствует. Снарядам будет гораздо сложнее расковырять подобную преграду. А как вывезем их, так и можно будет взрывать.
Что там они собирались взрывать я не понял. Но если судить по разложенной перед ними картой города Дальний и по сделанным на ним отметкам, выходило, что Стессель, готовясь к обороне, сжигал за собою мосты, с той целью, чтобы действующая инфраструктура не досталась противнику.