Леди-киллер
Патрик между тем продолжал:
— А теперь представь, — он снова повернулся к Тони, — что бы ты чувствовал, если бы кто-то похитил ее, изнасиловал и швырнул, мертвую, в грязь! И полчерепа у нее было бы снесено напрочь, а волосы слиплись от крови! Если б ты видел, как она умирает в больнице, умирает медленно и мучительно! Как борется за жизнь после того, как ей по частям удаляли мозг, потому что он от отека не умещался в черепной коробке. Думаю, при одной мысли об этом тебе стало бы худо.
Тони едва заметно кивнул.
— Так что не зря ты дрожишь за свою паршивую шкуру! Но первым делом ты сообщишь мне адрес, почтовый индекс и номер телефона того ублюдка. И все, что тебе о нем известно.
Тони снова молча кивнул. Келли, похоже, не намерен прикончить его. Это уже хорошо!
Книга вторая
«Повесить — это слишком для него хорошо», — произнес мистер Жестокость.
Насилие! Насилие!
О да, ты надругался над правосудием,
Принудил ее доставить тебе удовольствие!
А если будет вред, то отдай
душу за душу,
глаз за глаз, зуб за зуб,
руку за руку, ногу за ногу,
обожжение за обожжение, рану за рану,
ушиб за ушиб.
Глава 26
Джордж разместился в своем заранее забронированном номере в отеле «Хилтон» в Гэтвике. Он был очень расстроен и понимал, что ему не уснуть.
Из чемодана он вытащил свой любимый журнал, который предусмотрительно захватил с собой. Он поможет ему уйти от реальности. Раскрыл журнал на середине: на него глянула девушка с золотисто-каштановыми волосами, не крашеными, натуральными, одного цвета на голове и на лобке.
Сняв костюм, Джордж повесил его в гардероб и лег в постель. Завтра в это время он уже будет в Штатах. Во Флориде. И начнет там новую жизнь! Джордж не сдержал улыбки.
Он не отрываясь смотрел на картинку, придумывая, каким бы способом поразвлечься с девушкой, и даже язык высунул от усердия.
Вскоре он почувствовал себя лучше.
— Стало быть, Тони, ты прошел тестирование крови вместо этого типа? — Патрик улыбнулся.
Не поднимая глаз, Тони кивнул.
— А это тестирование, кстати, оплачиваю я! Значит, ты дал возможность этому подонку преспокойно улизнуть? Да?
— Не совсем так, мистер Келли. Он буквально взял меня за горло…
— Погоди, я тебя еще не так возьму, наберись терпения! — сказал Уилли тихо, но зловеще.
Тони в отчаянии поглядел на Патрика:
— Он покупал у меня порнофильмы и сказал, что впутает в дело и меня…
Какое-то время Келли и Уилли, прищурясь, пристально глядели на Тони.
— Значив порнофильмы, да? Ты торгуешь порнофильмами! Имеешь дело со всеми этими гадами, которые «арендуют» на ночь мальчиков? Иначе говоря, торгуешь смертью и после этого смеешь просить о снисхождении?! Надеешься, что я скажу: «О, Тони, не волнуйся, делай свои незаконные деньги…»
Тут Патрик принялся дубасить Тони кулаком по лицу, по голове. Он чувствовал, как треснула на костяшках пальцев кожа, ощутил кровь, когда рассек Тони бровь, но никак не мог остановиться. Его буквально ослепила ярость, подогреваемая воспоминаниями об изуродованной Мэнди, изнасилованной, униженной садистом, который думал о ней не больше, чем стал бы думать Патрик о бешеной собаке.
А ведь во всем виноват Тони! Он ублажал этого ублюдка, Джорджа Маркхэма, давал пищу его больному воображению! Наконец израсходовав весь свой пыл, Патрик отошел в угол запертого изнутри гаража. В дверь с улицы царапался ротвейлер, принадлежавший Джимми Дэнксу, одному из людей Патрика. Собака, принюхиваясь, водила носом и тихонько поскуливала. Патрик слышал, как Джимми ее успокаивал, и думал о том, что Тони скоро конец.
Но Тони мало его волновал. Патрик сморгнул с глаз слезы то ли гнева, то ли тоски — он и сам не знал. В эту минуту он способен был думать только о своей девочке. Мысли о ней начисто вытеснили все остальные. Он не в силах был вернуть Мэнди — это он понимал. Но он отыщет Джорджа Маркхэма и тот дорого заплатит ему! И не только за Мэнди, но и за остальных женщин!
К Тони Джоунсу вернулось сознание. Он застонал, с трудом поднялся с грязного пола и сел на продавленный стул. Патрик отодвинул засов на двери и кивнул мужчине с ротвейлером. Потом бросил взгляд на Тони Джоунса и, жестом приказав Уилли следовать за ним, вышел из гаража.
Собака, принюхиваясь и щелкая зубами, с силой натянула поводок. Стоя возле машины, Келли смотрел, как Джимми снимает с нее ошейник, как она бросается в гараж, а хозяин закрывает за ней дверь.
Тони Джоунс все понял, когда сто двадцать фунтов мускулов вцепились в него мертвой хваткой.
Келли и Уилли уезжали под отчаянные вопли Тони. Хозяин ротвейлера достал сигарету из пачки и помахал им на прощание.
Джордж вышел из гостиницы в восемь тридцать вечера. Он так и не смог уснуть. Даже журнал не помог. Мать здорово вывела его из равновесия! Он покружил немного в машине, не переставая думать об отце.
Значит, отец не умер! Джордж помнил, что он был высоким и худощавым, с каштановыми волосами, пропахшими насквозь табаком. Помнил, как отец держал его на коленях, сидя на каком-то большом стуле. А потом отец куда-то исчез.
На всю жизнь запечатлелось в памяти, как мать подхватывает его, совсем еще маленького, на руки, целует в губы и крепко прижимает к себе, а он отчаянно вырывается.
Джордж вздрогнул.
Какая-то машина посигналила. Очнувшись, он обнаружил, что кружит по поворотному кругу, принял в сторону и свернул на первой же развилке. Взглянув на придорожный указатель, Джордж понял, что едет по шоссе А26 в сторону Мейдстоуна. Вот до чего довела его мать! Оказывается, он вел машину, совершенно не соображая, куда едет!
Мать способна была довести его до такого состояния!
Он притормозил и свернул на боковую дорогу, которая вела к Неттлтиду. Было уже половина десятого. Джордж ехал медленно, пытаясь собраться с мыслями.
Впереди, метрах в тридцати, он увидел женщину. Она стояла возле большого «рэнджровера» и делала ему знаки остановиться.
Джордж притормозил и опустил стекло со своей стороны. Синтия Редкар бросилась к нему, и ее большая, мужского покроя штормовка с капюшоном распахнулась на бегу. Уже полчаса стояла она на дороге.
— Простите, у меня что-то случилось с машиной.
Белые зубы, копна темных волос, выдающаяся вперед челюсть. Судя по фигуре и манерам, в женщине сразу можно было признать любительницу лошадей и верховой езды.
— Вы не могли бы меня подвезти в более людное место? Я попросила бы кого-нибудь помочь! Будьте так добры! И еще мне надо позвонить мужу, а то он с ума сойдет от беспокойства! — Женщина опять улыбнулась.
— А что там у вас?
Она запахнула куртку и, гримасничая, сказала:
— Я ничего не понимаю в машинах! Мотор вдруг заглох, и все. О Боже, ну иду же, иду! — И она побежала к «рэнджроверу», откуда доносился детский плач.
Джордж вылез из машины и пошел за ней.
Женщина взяла на руки мальчика, ему было года полтора, и, нежно поглаживая его темноволосую голову, что-то тихо напевала, как это умеют делать только матери. Она подняла на Джорджа глаза и сказала:
— Бедный крошка совсем замерз и проголодался. — Взяв с заднего сиденья сумку, женщина заперла дверцы «рэнджровера» и стояла перед Джорджем, готовая ехать. Брови ее были вопросительно подняты, глаза выжидающе устремлены на него.
«Право же, какой-то странный коротышка! — мелькнуло в голове. — Слова не вымолвит!» И она решительно двинулась к его «ориону». Открыв заднюю дверцу, усадила притихшего ребенка на сиденье, устроилась рядом и принялась нежно разговаривать с малышом и растирать, ему ножки. Джордж смотрел на эту трогательную сцену, будто завороженный.