Когда земли окутает мрак
– Небесные огни, – прошептала девушка. – Я прежде никогда их не видела.
– Я думал, рассказы о них – выдумки, да и только, – пораженно отозвался Брон.
Края туманных лент медленно окрасились в малиновый цвет, а тот в свою очередь стал плавно перетекать в лиловый. И вскоре бескрайнее небо уже играло и переливалось всем многообразием сочных красок, словно кто-то ненароком расплескал по нему радугу.
Яркие всполохи походили не то на извивавшихся диковинных змей, не то на огромных рыб с бархатными плавниками, медленно плывущих по темному небесному морю. Огни сходились и расходились, а потом вдруг на всё небо протянулось гибкое зеленое тело и простерлись в обе стороны два огромных багровых крыла.
Хейта подалась вперед.
– Дракон… – восторженно прошептала она, глядя на огни.
Сделала шаг назад. Один. Другой. И резко обернулась.
– Дракон!
Ее дыхание стало чаще. Они стояла с Броном лицом к лицу. Щеки ее точно обласкали невидимые языки пламени. В груди бешено колотилось сердце.
Оборотень не подался назад. Бережно придержал ее за плечи, хотел было опустить руки, помедлил… и не опустил.
Хейта замерла. Даже через меховую шубу от прикосновений Брона по ее телу точно разбегались горячие искры.
Серые глаза его вновь едва заметно мерцали, ненароком выдавая его дикую, волчью суть, но мрак, вечно обитающий в них, рассеялся, уступив место нежности и теплоте.
В голове у Хейты неожиданно стало очень тихо, все мысли улетучились, словно дым. А в груди вновь пробудилось то самое неведомое чувство; оно затапливало сердце, как сладкое вино.
Брон подался вперед, точно повинуясь неслышимому зову, и, не отрывая взгляда от девичьих губ, бережно накрыл их своими. Прильнул и тут же отпрянул, напряженно вглядываясь в ее лицо.
Он боялся, что Хейта отстранится от него или, чего хуже, оттолкнет. Но девушка не сделала ни того ни другого.
Тепло в сердце Хейты обратилось в пламя, заставляя ее кровь вскипеть едва ли не по-настоящему. Жемчужные глаза озарились волшебным светом.
Заприметив это, Брон судорожно сглотнул. Глаза его также вспыхнули обжигающе ярко. И, отринув остатки сомнений, он порывисто привлек Хейту к себе и больше уже не отпускал.
Над головами Хейты и Брона буйствовали небеса, но они того уже не замечали. Было лишь чувство жара на губах и дурманящей легкости в голове.
Хейта тянулась за поцелуями оборотня, губы ее раскраснелись, вишневые волосы растрепались. Она опьянела от одного лишь осознания – он близко. Ближе, чем прежде. Так близко, что она пьет его дыхание вместо воздуха…
Наконец они оба замерли, переводя дух. Не отрывая от Хейты долгого взгляда, Брон хрипло прошептал:
– Думаю, нам пора возвращаться.
* * *Спускаться с холма было намного проще, чем взбираться на него. Очень скоро Хейта и Брон уже шли через Серебряный лес к селению Гурык-Бер.
– Если огонек на волшебной карте еще не загорелся, мы сможем сделать то, что задумали? – неожиданно спросила Хейта.
– Навестить Фэйра и твою семью? – уточнил тот.
Она кивнула.
– Конечно, – уверенно сказал Брон. – Только вместе с камнем нам придется прихватить и карту, чтобы не прозевать огонек. – Он задумался. – Если Гэдор ее, конечно, отдаст. Ну а если нет, отправимся все месте. Может, так и лучше. Надежней уж точно.
– Здорово, – делано бодро улыбнулась Хейта.
Брон тотчас приметил это.
– Ты чего?
Хейта смущенно потупилась.
– Просто тревожусь за них. И за Фэйре. И за мать с дедом. Хотя вроде бы о них-то что тревожиться. В деревне, откуда я родом, никогда не происходит ничего. Самым страшным событием за очень долгое время стала… – голос девушки предательски дрогнул, – гибель моего отца.
Брон нахмурился.
– Что с ним случилось?
Хейта не ответила, лишь устремила на него многозначительный взгляд.
Брон стиснул зубы.
– Волки-оборотни.
Девушка отвернулась, пряча застарелую боль в жемчужных глазах.
– Это было давно, – чужим голосом проронила она. – С тех пор много воды утекло. – Она вдруг криво усмехнулась. – Однако мой уход из деревни тоже стал «событием». Я не сама, понятное дело, ушла. Меня изгнали. За то, что пастыря выручила из беды. – Хейта печально рассмеялась. – Зато после моего ухода в деревне Кихт уж точно властвуют покой и тишина. – Она вздохнула. – Так что волноваться, наверно, и правда не о чем.
Брон не ответил ей. И оставшийся путь до селения медведей-оборотней они проделали молча.
Нырнув в ледяной проход, Хейта призывно махнула оборотню рукой, но тот покачал головой.
– Ты иди. Я еще постою. Уж больно дышится здесь хорошо.
Девушка кивнула и скрылась в теплом полумраке. А из ледяного дома показался Гэдор. Оправил меховую шубу, рассмеялся беззлобно.
– Долго вы бродили. Как прогулка, удалась?
Брон словно не слышал его.
– Некоторые страхи имеют обыкновение сбываться, – тихо пробормотал он. – Несколько иначе, но всё равно…
Гэдор перестал улыбаться, шагнул к нему, озабоченно вгляделся в его посеревшее лицо.
– Что такое?
Уперев взор в землю, Брон выдавил через силу:
– Я знаю, почему Хейта ненавидит волков-оборотней.
– И почему? – вскинул брови Гэдор.
– Они убили ее отца, – был ответ.
Гэдор нахмурился.
– Это многое объясняет. Но ты-то чего напрягся?
Брон поднял обреченные глаза.
– Я знаю, кто именно его убил.
– И кто же? – остолбенел Гэдор.
– Я.
Часть 2. В неведении
Брон бежал через лес. Его лицо исказила гримаса боли, казалось, что кровь гудит, кипит под кожей, жжет до боли, словно яд, будто безмолвно взывая: «Убей! Убей! Убей!»
Он упал на колени, уперся руками в землю. Корявые корни больно впились в кожу, но он того даже не заметил. Волк свирепствовал в нем, дурманил разум, рвался наружу.
Когти прорвали плоть. Кровь потекла по пальцам, горячая, дикая, жадная. Судорога скрутила тело. Раздался хруст – точно разом в теле сломались все кости. Брон закричал. Но голос изменил ему, сорвавшись на хрип, а после – и на рык.
Ткань рубахи не выдержала, затрещала, повисла лохмотьями. Шерсть пробивалась сквозь кожу так стремительно, как после отлива прибывает вода. А потом всё закончилось. С земли поднялся волк – матерый, раза в два крупнее обычного. Глаза его горели яростью и голодом. Волк покрутил головой и потянул носом. Он почуял человека.
I
Стало тихо. Так тихо, точно весь мир вдруг обратился в прах. Брон слышал лишь, как бьется его сердце. Быстро, но при этом словно бы через силу.
Гэдор глядел на него в упор, отчаянно стараясь уразуметь смысл сказанных слов.
– Что? – ошарашенно бросил он. – Что ты такое говоришь?
– То и говорю, – сухо ответил тот. – Это я убил отца Хейты.
– Тсс! Тише! – шикнул на него Гэдор. – С чего тебе это в голову взбрело?!
– С того, что Хейта родом из деревни Кихт, – тихо проронил оборотень.
– Кихт? – прищурился Гэдор. – Деревня, подле которой ты вырос?
Брон трудно кивнул.
Следопыт нахмурился.
– Речь о том плотнике, которого ты убил?
– Хальд, – через силу выдавил оборотень. – Так его звали.
Гэдор вытаращил глаза.
– И он был отцом Хейты?!
– Она не назвала имени, – ответил Брон. – Лишь упомянула об этом. Сказала, в ее деревне редко случаются подобные вещи. – Оборотень стиснул зубы. – Я знаю, это он.
Гэдор схватился за голову. Выглядел он теперь ничуть не лучше Брона. Льдисто-голубые глаза лихорадочно сверкали. Он принялся ходить из стороны в сторону. Наконец замер и поглядел на оборотня.
– Это, несомненно, ужасно. Хуже, верно, и не придумаешь. Но это не конец света!
– Не конец света?! – воскликнул тот. – Ты что, разум потерял или не слышал, что я тебе только что сказал? Я убил отца Хейты!
