Люди и нелюди
– Сомневаюсь. А насчет стыда вообще бред. Они не устыдятся, а только обозлятся. Выбраковщика, который отработал больше пяти лет, можно самого браковать. Или как минимум лечить. Таков мой диагноз.
– Ну пойди тогда и застрелись, – надулся шеф.
– Со мной особый случай, шеф, вы же знаете. Между прочим, так это вы меня сдали подполковнику Ларионову? То-то он был такой ласковый…
Шеф замялся.
– Ближе никого не оказалось. Ты извини, Пэ.
– Тогда нечего подначивать – юный друг милиции и все такое… Да ладно, я на этом деле бутылку заработал. И покуражился вволю над одним ментом усатым. Знаете, как он меня обозвал? Вождь палачей!
– А ты что?
– А я попросил Ларионова дать его мне в сопровождающие. И этот усатый битый час ходил за мной хвостиком по месту происшествия. И все ждал, когда я скажу ему гадость. А я взял – и не сказал. Бедняга чуть не помер от натуги. В жизни его, наверное, так не презирали.
– Уф-ф… – шеф помотал головой, что-то соображая. – Не простят они нам. Ох, чую я, не простят.
– Завидуете Железному Феликсу? – поддел его Гусев.
– Это почему? – насторожился шеф.
– Он весьма своевременно помер. Не стал дожидаться, когда за ним придут и начнут не прощать.
– Устал я от тебя, Пэ, – сообщил шеф. – Тебя послушать, так ты и этот момент тоже предусмотрел.
– Естественно. Я изучал историю карательных органов. Причем не только наших. Этот момент наступал всегда. Рано или поздно власть говорит, что революционный террор исчерпал себя и пора жить тихо-мирно. А что делать с террористами, если они кроме терроризма ничего не умеют? Да казнить их, людоедов, – и так доказать собственную чистоту. Это просто ротация символов власти, шеф. Закон природы. В общем, мне незачем стреляться. У меня есть шанс принять смерть в бою. Уж когда за нами-то придут, мы хорошо повеселимся, верно?
Шеф внимательно оглядел Гусева с ног до головы.
– Хорош фрукт, – признал он. – И все ты врешь. Только что придумал.
– Ага, – кивнул Гусев с самым невинным видом.
– Издеваешься?! – рыкнул шеф.
– Безусловно.
Шеф вытащил платок и утер потную шею. Невысокий, лысый, с намечающимся животом, он даже выглядел разительным противоречием быстрому в движениях, подтянутому и моложавому Гусеву. А уж насколько они были непохожи внутренне… Иногда Гусев поверить не мог, что вот этот человек – совершенно нормальный человек – начальник его отделения. И такой же ветеран.
Может, дело было в том, что шеф занимался кабинетной работой и, по слухам, ни разу не ходил «на маршрут». Как загнали его, отставного следователя, в вожди палачей, так он и просидел в кабинете самые кровавые времена. И Гусев еще, когда был в силе, шпынял его постоянно. Мало ли, что ты начальник, – а у меня зато рукоятка пистолета сама в ладонь прыгает. И ты, дорогой начальник, прекрасно это знаешь…
– Ну и черт с тобой, – вздохнул шеф. – Потрепались, отдохнули… Называется, отдохнули. Расслабились, мать-перемать. Сиди, жди, сейчас с ведомым познакомлю.
– Мне как с ним… не очень? – спросил Гусев. – В свете, так сказать, новых веяний?
– Почему не очень? Как обычно. Все что понадобится, то и вытворяй. Тебе же с ним на маршрут ходить, не мне.
– Иголку дам попробовать?..
– Ну, если тебе очень надо – угости. Только учти: судя по личному делу, парнишка резкий. Настоящий ганфайтер.
– Мне бы дело почитать.
– Не положено, – мстительно ухмыльнулся шеф.
Гусев поднял глаза к потолку.
– Ну-ну, – пробормотал он. – Интересно, где этого вашего э-э… парнишку натаскивали на пистолет. В спецназе каком-нибудь?
– Нет, в спецназе он с автоматом бегал, и недолго. Думаю, сам научился. Он по жизни оружие любит. До армии занимался биатлоном. А сейчас – член сборной Москвы по пейнтболу. Давно уже кандидат в мастера. Понял, видно, что мастера не вытянет, и решил пойти к нам.
Гусев почесал в затылке.
– То что надо? – понимающе кивнул шеф.
Гусев неопределенно шевельнул подбородком. Современный пейнтбол, когда бои проводятся на очень близкой дистанции, в искусственных декорациях и без камуфляжа – это действительно было неплохо. Да и пейнтбольный маркер во многом походил на штатное оружие выбраковщиков. У «парнишки» могли быть навыки, которые облегчат ему вживание в профессию. За одним маленьким исключением…
– Неплохо. За маленьким исключением. Скорее всего, мой будущий напарник адреналиновый наркоман.
– Это намного хуже, чем тихий алкоголик? – вкрадчиво поинтересовался шеф.
Гусев в ответ выпятил грудь, задрал нос и холодно сверкнул глазами.
– Ладно, ладно, – шеф сунулся было похлопать Гусева по плечу, но тот уклонился от жеста примирения. – В общем, готовься, я сейчас.
– Зачем спортсмен поперся в выбраковку? – задал Гусев риторический вопрос спине шефа. – Что у него, в детстве бандиты денежку отняли?
– Так он же адреналиновый наркоман! – без тени сарказма напомнил шеф и прикрыл за собой дверь.
Глава четвертая
Постоянная готовность к самообороне была в те времена главным и необходимым условием выживания. Тот, кто пытался уклониться от борьбы, неминуемо погибал.
Будущий напарник оказался выше Гусева почти на голову и значительно шире плечами. На лице неофита застыла вежливая полуулыбка. Судя по всему, он нервничал. Хотя, как отметил гусевский наметанный глаз, меньше, чем мог бы. То ли парень очень хотел стать выбраковщиком и получить от этой работы максимум удовольствия, то ли, наоборот, в свободное от стрельбы время страдал легким добродушием.
– Итак, – сказал шеф. – Это стажер-уполномоченный Алексей Валюшок. А это старший уполномоченный Павел Гусев. Любить необязательно, но жаловать – приказываю.
– Леха, – представился Валюшок, протягивая руку.
– Гусев, – лениво бросил Гусев, небрежно сжимая длинные сильные пальцы. Ручка у «парнишки» оказалась тоже дай бог каждому. Хоть сейчас на лесоповал. – Пэ Гусев, суперагент с лицензией на убийство.
– Вижу, – кротко признал Валюшок.
Гусев испытующе оглядел Валюшка с ног до головы и отметил: задатки у парня что надо. Валюшок совершенно не был похож на выбраковщика. Так, умеренно модный, умеренно интеллектуальный, довольно воспитанный нормальный парень лет двадцати пяти. Все у него оказалось на вид длинное: нос, подбородок, руки, ноги. Длинные волосы, отброшенные назад, лежали на плечах, недельная щетина хорошо гармонировала с прической. Эдакий мушкетер, скорее всего Арамис. Уж больно взгляд хитрющий, и опять эта улыбочка. Слегка расхлябанные движения только подчеркивали общую картину, смысл которой сводился к одной фразе: «Я не опасен, даже наоборот». Блестяще. Это может, во-первых, не раз спасти парня от членовредительства, а во-вторых, не отпугнет его будущих жертв. Тех, кого в выбраковке называли емким словом «клиент».
– Ну-ка пройдись слегка, – попросил Гусев. – Вон туда.
Валюшок, похоже, ждал подвоха. Легким качком головы он наметил взгляд через плечо в сторону шефа, но одумался и пошел, куда сказали. Довольно скованным шагом и немного ссутулившись. «Растерялся, – понял Гусев. – Знай наших. А то уж больно ты в себе уверен, спортсмен».
Шеф неслышно сместился к двери, уходя с предполагаемой линии стрельбы.
– Кру-гом, – негромко скомандовал Гусев, когда Валюшок, пройдя весь класс, уперся в стену носом. – Стой, раз-два.
Валюшок четко выполнил поворот и встал, снова улыбаясь. Не хотел он быть серьезным. Не чувствовал патетику момента.
Гусев достал сигарету, прикурил, выпустил дым и, не оборачиваясь, бросил шефу:
– А действительно ничего.
– И я говорю – ничего, – согласился шеф.
– Валюшок, – сообщил Гусев, – это такой пельмень.
Шеф хрюкнул, Валюшок прищурился. Не агрессивно, типа «давай-давай».
– Свежеслепленный, – развил тему Гусев. – Только что скручен и обвалян, ждет своей очереди в кастрюлю. Симпатичный такой несваренный пельмешек. Эй, Валюшок! Оружие получил?