Паучий дар

– Надеюсь, ты предупредишь меня, прежде чем начнешь убивать, – с подчеркнутым спокойствием проговорила она. – Не хочу оказаться поблизости, когда ты перестанешь себя контролировать. – Она шагнула обратно в комнату и закрыла дверь.
Впрочем, вскоре Неттл украдкой выглянула наружу, желая проверить, не ушел ли Галл. Болотный всадник по-прежнему стоял внизу, но Неттл он не заметил. Его внимание было приковано к бледной тряпице, которая безвольно свисала с его пальцев. Выражение лица всадника было застывшим, пустым и немного потерянным.
Судя по размеру и форме, эта тряпочка была запиской, размокшей в болотной воде. Забираясь обратно под одеяло, Неттл представляла, как аккуратно выведенное имя Харланда расплывается, словно далекое воспоминание, а бумага превращается в кашицу.
Быть человеком нелегко. Для этого нужно постоянно тренироваться. Если слишком долго быть кем-то другим, очень сложно найти обратную дорогу. Возможно, у Галла заканчивались причины ее искать.
  
Глава 32
 
Камни
 
Келлен приходил в себя медленно, словно вылезал из болота. Спина у него затекла, пальцы болели. Он сидел. Интересно, как долго он так сидит? Трик-трак, трик-трак. Ритм успокаивал и радовал. Келлен чувствовал, что снова соскальзывает в счастливый транс. Сзади что-то зашуршало – это заворочалась на своем матрасе Неттл. Затем послышался приглушенный вскрик.
– Келлен, ты что творишь? – зашипела Неттл. – Прекрати немедленно!
– Секундочку, – сонно ответил он. Трик-трак, трик-трак. – Я почти закончил.
Неттл протопала к двери и распахнула ее настежь. В комнату ворвался солнечный свет, и Келлен наконец увидел, чем он занимается. От одного из стульев осталась только рамка и куча жестких стеблей, которые Келлен аккуратно расплел, развязав все узлы. Его кровоточащие пальцы тем временем выдирали последние стебли камыша из второго стула. Келлену потребовалось сделать над собой усилие, чтобы остановиться. Бросив взгляд через плечо, он обнаружил, что одеяло его тоже превратилось в рыхлую кучу шерстяных нитей.
– Я… я не могу… – Он не знал, что хотел сказать. – Я даже не помню…
– Нельзя, чтобы кто-нибудь увидел! – воскликнула Неттл и начала торопливо собирать шерсть, как будто это могло помочь. – Если местные выяснят, что ты умеешь расплетать вещи… Если догадаются, кто ты такой…
Келлен оцепенело наблюдал за тем, как Неттл наводит порядок в комнате, и шарахался от нее каждый раз, стоило ей оказаться рядом. Келлена приводила в ужас мысль о том, что Неттл тоже может расплестись от его прикосновения, что она будет кричать и истекать кровью.
* * *
Впрочем, когда Келлен вслед за Неттл вышел из башни, жуткие мысли быстро вылетели у него из головы. Две собаки, как и прошлой ночью, выскочили на деревянный переход и принялись их облаивать. Они прыгали вперед и тут же отскакивали, предпочитая держаться на расстоянии. Вчера Келлену показалось, что окрас у них черно-белый. Теперь он ясно видел, что темные пятна у собак на самом деле насыщенного землисто-красного цвета, словно высохшая кровь.
Дядюшка появился в дверях хижины и свистом подозвал к себе четвероногих стражей. Он будто слегка удивился, что гости не исчезли с рассветом. Возможно, Дядюшка ожидал, что под покровом ночи они умчатся на колеснице, запряженной летучими мышами.
– Достопочтенные, что привело вас в нашу подобную увядшей кувшинке деревню? – спросил он.
Люди из Глубокой Мари часто, сами того не осознавая, разговаривали как поэты. В иных обстоятельствах Келлен счел бы это невероятно забавным.
– Мы заблудились! – быстро ответила Неттл, пока Келлен отупело молчал. – К счастью, на пути нам встретилась ваша деревня. И раз уж мы все равно здесь оказались, то подумали, что нелишним будет поспрашивать, не нужно ли чего привезти вам и вашим соседям, когда нас в следующий раз занесет в эти места.
– Вы забрели глубоко в Марь, – мягко проговорил Дядюшка. – Так глубоко, что здесь можно встретить говорящие деревья и Плакучих дев. Мало кто наведывается сюда без серьезной на то причины… И я сомневаюсь, что деньги, которые вы выручите на торговле с нами, окупят второе путешествие.
 
Келлен почти слышал повисший в воздухе вопрос. Что эти юные торговцы мелочовкой забыли в Глубокой Мари, да еще и на такой красивой, чудно́й лодке?
– По правде говоря, – наконец подал он голос, – мы должны провернуть кое-какие дела на морском берегу, если вы понимаете, о чем я. Для одного человека из Миззлпорта. И если мы хорошо себя покажем, нас снова сюда пошлют.
Дядюшка впервые посмотрел на них так, словно он им верит. Богатый торговец с изысканным вкусом вполне мог послать пару человек, чтобы закупиться диковинками на Подлунном рынке у народа с Белых лодок. Старик сдвинул брови, вид у него сделался обеспокоенный.
– Я и раньше встречал тех, кто хотел попасть на Подлунный рынок, – сказал он. – Но чтобы детей туда посылали – такого не припомню. Почему бы вам не задержаться на пару дней у нас в деревне, а потом вернуться домой? У ваших матерей сердце разобьется, если вы превратитесь в героев страшных сказок.
* * *
Келлен с Неттл гребли на жемчужной лодке по озеру в форме бабочки, огибая широкие листья кувшинок, спутанные заросли камышей и островки плавучего мусора.
– Как думаешь, это вся деревня? – шепотом спросил Келлен.
У противоположного берега из воды вздымалось несколько деревьев-великанов, на стволах которых темнели потрескавшиеся следы приливов. В ветвях прятались крытые камышом хижины, похожие на растрепанных деревянных птиц.
– Сомневаюсь, – так же тихо ответила Неттл. – В этих местах можно строить только там, где дома не уйдут под воду. На деревьях. На скалах. На мелководье, где можно поставить сваи. Скорее всего, деревня растянулась на многие мили.
Келлен только сейчас заметил, что Неттл выглядит даже более бледной и отстраненной, чем обычно. Под глазами у нее залегли темные круги, словно она плохо спала.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
– Келлен, ночью я говорила с Галлом, – медленно сказала она. – Сомневаюсь, что нам стоит и дальше вместе путешествовать по Глубокой Мари.
– О чем ты?
– Ну, у каждого есть свой якорь, верно? – Неттл избегала встречаться с Келленом взглядом и слова подбирала очень осторожно. – То, что не дает сорваться и… разбиться о скалы. А когда человек теряет последние якоря…
На миг Келлен посмотрел на Неттл глазами Расплетателя и почти наяву увидел выбившиеся нити, за которые можно было потянуть. Секреты, которые можно вытащить на свет, истории, которые можно размотать. Но Неттл представляла собой такой тугой клубок чувств, что Келлен знал: если он попытается, она не скажет ему спасибо.
– И что, по-твоему, я должен сделать? – спросил он не без раздражения. – У нас есть веская причина здесь находиться. Если мы не найдем Освободителей, то не поможем Канцелярии их схватить. А нам нужно, чтобы они арестовали проклинателей! Тогда у меня будет шанс с ними поговорить, и, возможно, я расплету их проклятия.
«И свое заодно», – подумал он, вспоминая, во что превратился камышовый стул.
Неттл глубоко вздохнула, словно собиралась что-то добавить, но потом с досадой покачала головой.
– Забудь, – пробормотала она и кивнула на хижины. – На нас все смотрят.
Люди выходили на деревянные переходы и пялились на новоприбывших с беззастенчивостью лесных жителей, увидевших что-то новое и, возможно, опасное. На мостках и причалах заливались лаем собаки. Больше всего было черно-белых, но Келлен разглядел парочку бело-бордовых, как у Дядюшки.
Когда лодка Келлена и Неттл подплыла к ближайшей хижине, одна молодая женщина посадила на насест ручного баклана, с которым ловила рыбу, и поспешила вынести им блюдо с крекерами из семечек, жесткими, как подошва. Вскоре после этого четверо мужчин перестали собирать плавник сетями на длинных ручках и пригнали свой плот к причалу, чтобы присоединиться к разговору.