Фритьоф Нансен: Миссия в России

Нансен не был поклонником коммунизма, но считал выбор политического строя внутренним делом государства. Ему нравились русский народ и русская культура, он верил в великое будущее России. Приход коммунистов к власти он рассматривал как закономерное явление сложившейся в России к 1917 г. ситуации: «Чем больше я вдумываюсь в положение России накануне революции, тем больше укрепляется моя уверенность в том, что установление умеренного конституционного правительства было психологически невозможным. От реакционного царизма положение должно было докатиться до коммунизма и диктатуры пролетариата» [68]. Размышляя о коммунизме, он отмечал, что при царском режиме было много несправедливости по отношению к простому народу, — и в конечном итоге это вылилось в установление советской власти. При этом он не идеализировал советский строй. В частности, Нансен считал неудачным опыт коллективной обработки земли, проводимый большевиками в первые годы после прихода к власти, при этом его воодушевлял нэп, вернувший страну к рыночным отношениям — важному шагу на пути восстановления российского хозяйства. «Та суровая искусственная форма, в которую коммунисты пробовали вложить русскую жизнь, была разбита под давлением крестьянских масс, — писал Нансен. — Денационализация и возвращение к нормальной экономической организации были вызваны требованием работников земли. Режим, в котором, впрочем, задыхалась вся нация, давил главным образом на крестьянина. Принужденный отдавать государству урожай своих полей, он, согласно коммунистическим принципам, должен был получать предметы фабричного производства и пользоваться бесплатно услугами коммунального производства. Но так как в действительности он не получал ничего или почти ничего, он с увеличивающейся настойчивостью стал требовать права свободно располагать, после уплаты налогов, продуктами своей работы» [68]. Нансен никогда не выступал с враждебными призывами по отношению к Советской России. Все это делало кандидатуру Нансена приемлемой для советских властей.
Нансен осознавал, что экономический упадок России и нарушение связей с западными странами оказывают негативное влияние и на экономику европейских держав: «Человек более-менее дальновидный не может допустить, что можно отрезать Россию от Европы и предоставить ее самой себе без того, чтобы это не оказало решительного влияния на благосостояние и будущее организма всей Европы» [68]. Он писал, что до Первой мировой войны Россия ежегодно экспортировала на мировой рынок 8,7 млн т зерна, что превышало суммарный вывоз зерна из Канады, США и Аргентины, от которых Европа получала весь экспортированный хлеб [68]. Поэтому невозможно исключить из мировой экономики такого важного игрока, как Россия, не почувствовав дефицита. Ученый не отрицал, что советское правительство несет долю ответственности за напряженность в отношениях между Востоком и Западом, но считал, что Европа не имеет права чинить препятствия для развития советской экономики и должна помочь победить голод [73]. Поскольку у европейских держав не может быть нормального будущего без возобновления отношений с Россией, помощь голодающим и участие в восстановлении ее экономики в перспективе выгодны самой Европе. В этом смысле родина Нансена — Норвегия могла подать пример остальным зарубежным странам. Хотя она и не имела официальных дипломатических отношений с Советской Россией, но уже с июня 1921 г. вела с ней торговлю через Архангельск [52]. Нэп же стал для Нансена показателем того, что советская власть открыта для сотрудничества с иностранцами, готова впускать их в страну и налаживать с ними экономическое сотрудничество. В нэпе он увидел перспективу развития внутренних и внешних рыночных отношений: «Из разговоров, которые я имел со многими советскими деятелями, я вынес определенное впечатление, что вопрос восстановления России и возобновления нормального товарообмена с заграницей занимает первенствующее место в их видах на будущее», — отмечал он в своей книге [68].
Нансен был политически нейтрален, имел опыт международной деятельности; кроме того, он собрал вокруг себя команду профессионалов, имеющих такой же опыт. Утром 20 августа 1921 г. он прибыл в Ригу для переговоров с советским правительством. С ним приехала группа компетентных консультантов: Эдуард Антон Фрик со своим секретарем Франсуа Отто Эрен-холдом, Джон Горвин 21, социал-демократ Мориц Шлезингер, представитель организации «Спасите детей» Уильям Эндрю Макензи, Томас Лодж, курировавший в Лиге Наций финансовую часть помощи военнопленным. Таким образом, нельзя говорить, что у Нансена не было ничего, кроме идеализма.
 
27 августа в Риге нарком иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин от имени советского правительства подписал с Нансеном, представляющим Женевскую международную конференцию помощи, соглашение, которое определяло принципы оказания добровольной помощи европейских стран голодающим 22. Договор действовал до мая 1923 г., но по обоюдному согласию мог быть продлен до августа того же года. Для работы с иностранными благотворительными организациями советское правительство создало специальный орган — Полномочное представительство правительств РСФСР и УССР при всех заграничных организациях помощи голодающим, которое возглавил А. В. Эйдук, а с 1922 г. — К. И. Ландер. Рижский договор давал Нансену полномочия ходатайствовать перед правительствами западных стран и организациями о предоставлении Советскому государству кредита в 10 млн фунтов стерлингов (100 млн золотых рублей) сроком на 10 лет под 6 %: из них 5 млн — для оказания немедленной помощи и еще 5 млн — на восстановление пострадавших районов. Грузы с продовольствием (список продуктов оговаривался) должны были доставляться в советские порты; если порт находился на территории другого государства, Нансен обеспечивал провоз продовольствия наземным транспортом до советских границ. Советское правительство брало на себя расходы по доставке и охране грузов внутри своего государства, организации столовых и кухонь, давало иностранцам право бесплатного пользования всеми видами транспорта, безвозмездно предоставляло склады для хранения гуманитарной помощи, помещения под конторы и жилье. За распределение продовольствия отвечал Исполнительный комитет международной помощи России в Москве. Всему иностранному персоналу, въехавшему в Советскую Россию, гарантировались полная свобода, защита личности и дипломатическая неприкосновенность. Нансен и его помощники пользовались особыми дипломатическими правами. Персонал Миссии Нансена обязывался заниматься только административной деятельностью, касающейся помощи голодающим, а не политической или экономической. Кроме того, 21 декабря 1921 г. в Москве Нансен заключил с ЦК Помгол дополнительное соглашение о посылке в РСФСР продовольственных пакетов [57]. Посылки могли адресоваться конкретным лицам или группам лиц, объединенных «какими-либо общими признаками» — район жительства, профессия, возраст. Вес посылок конкретным лицам не мог превышать 15 кг (при этом они могли получать не более двух посылок в месяц 23), для групп лиц ограничений в весе посылок не было. Посылки с неограниченным весом помечались буквой «А», весом не более 10 кг — буквой «Б». К каждой посылке прилагалась опись с точным указанием ее содержимого, заверенная одной из благотворительных организаций Миссии Нансена. Посылки состояли из продовольствия, одежды или материала для ее изготовления. Все посылки досматривались в Москве Исполнительным комитетом международной помощи голодающим, после чего отправлялись получателям. В июле 1922 г. было заключено еще одно соглашение — о продуктовых посылках профессорам и научно-педагогическим кадрам советских учебных заведений. Согласно договорам, помощь в виде продуктовых посылок начала оказываться с марта 1922 г. и продолжалась до июня 1923 г. [35]. После роспуска МКПГ в сентябре 1922 г. дальнейшая работа Миссии Нансена по оказанию помощи голодающим продолжалась на условиях этих же договоров 24.