Тверской Баскак (СИ)
Процент за это зерно тверская господа запросили немалый, четверть, но пока меня это не волнует, до осени еще дожить надо. К тому же, я надеюсь на дополнительный заработок. Я уже прикинул, как минимум, кирпич, керамика, стекло. Где добыть сырье, я знаю, технология не сложная. Так что хоть раньше мне никогда этим заниматься не доводилось, думаю, хоть с чем-нибудь да выгорит.
* * *Кобыла медленно шагает вслед за мерином Калиды. Позади что-то мычит себе под нос Фрол, монотонно чавкают в снегу лошадиные копыта. Время тянется медленно, невольно навевая тревожные мысли.
«Зачем я полез во все это? Чего хочу добиться? — В очередной раз терзаю себя вопросами. — Зачем повесил на себя ответственность за три сотни человеческих душ? Зачем в наместники вызвался? Ведь жил же я в своем времени тихо, спокойно, без амбиций. Никуда не лез и меня все устраивало. Чего тут-то высунулся⁈ Там мне и в голову не приходило, скажем, пойти в политику или в бизнес, а чего здесь-то разошелся⁈»
Тут я напрягся по-настоящему, потому что готового ответа у меня нет. В нашем времени несправедливости и горя не меньше, чем в этом, но там я не беспокоился, что надо кого-то спасать, и что я вообще могу что-то изменить.
Мысленно проговорив последние слова, я вдруг напрягся.
«Вот оно! В своем времени я не верил, что могу хоть как-то повлиять на события, изменить жизнь людей к лучшему, а здесь я могу это сделать. Наверное, поэтому! Вот, например, взял и спас от рабства и гибели триста человек, а могу спасти десятки тысяч!»
Гигантская цифра меня немножечко охладила и даже испугала грузом ответственности, что я вот так легко взвалил на свои плечи.
«Что я делаю, идиот! — От осознания в какое ярмо впрягаюсь, у меня защемило в груди. — Может бросить все, пока еще не поздно. Забрать все деньги, что у меня еще есть и сбежать куда-нибудь в Новгород или Псков, да и жить себе там спокойной жизнью обычного человека, какой я и жил в своем времени. На хлеб с маслом я всегда себе заработаю».
Убеждаю себя и знаю, что нет! Никуда я не побегу, да и поздно уже, не смогу я бросить людей, поверивших в меня. И потом я, действительно, знаю как можно если не изменить историю Руси к лучшему, то хотя бы попробовать что-то сделать.
Утвердившись в этой мысли, я в очередной раз пытаюсь выстроить хоть сколь-нибудь стройную стратегию на будущее:
«Сейчас на Руси не только Новгород и Псков, а каждый город — это своеобразная олигархическая республика с княжеской военной крышей. Орде это непонятное строение государства не понравится, и она его похоронит. Упрочит власть князей, коими и будет управлять пока хватит сил держать их в кулаке. Что из этого выйдет известно. Сначала Московское царство, потом Российская империя, СССР и прочее. А вот что выйдет, если Орде не удастся подмять под себя Русь? — Тут я чуть ли не хлопнул себя по лбу. — Очнись, они уже это сделали!»
Подумав еще, я поправил самого себя:
«Так, да не совсем! По сути, первый раз Ярослава вызовут в Орду, к Батыю лишь в 1243 году, а до этого власть монгольского хана здесь чисто номинальная. Другими словами, у меня есть почти пять лет, чтобы стать в этом мире реальной силой. Что для этого нужно? — Я невольно скривился. — Как во все времена, сила и деньги. И если с деньгами еще хоть какая-то ясность есть, то с силой полная непонятка. Сила в этом времени — это войско. Профессиональные дружины князей и городское ополчение. У меня ничего из этого нет, но и те, и другие, против монгольской конницы показали себя крайне неважно. — Тут я непроизвольно поскреб затылок. — И здесь дело, конечно, же не в том, что наши бойцы хреновые. Здесь дело в тактике, которую я видел на поле боя. Тотальное превосходство монгол в коннице и в лучниках. Вот в чем дело!»
Чувствую некую нестыковку в своих рассуждениях, я тут же вступаю с самим собой в спор:
«Подумаешь, лучники! Вон у римлян их практически не было и это не помешало им покорить пол мира. — Над этим доводом я уже думал и ответ у меня есть. — Дело не в просто в лучниках, а именно в конных стрелках. У римлян таких проблем не было. Их противником в большинстве случаев была пехота, а там что… Прицельная дальность лучника максимум пятьдесят шагов. Бегом, даже тяжело вооруженному мужчине, это десять секунд. Значит, стрелок успевает сделать, в лучшем случае, пару выстрелов в закрытого щитом противника, а потом уже рукопашная, где лук только помеха. Вот и выходит, в те времена от лучников пользы было немного. Другое дело сейчас! Превосходство в коннице дает монголам возможность безнаказанно расстреливать пехоту, выцеливая с тридцати шагов незащищенные места. Стреляют спокойно, ничем не рискуя, ибо всадник всегда от пешего ускачет. Пехота или малочисленная конная дружина не выдерживает и идет в атаку. Теряет строй, а что дальше, я уже видел, ничего хорошего».
В памяти всплыла страшная картина разгрома рязанского войска, и я невольно поморщился.
«Такого допускать нельзя, а значит надо лишить монгол главного козыря — возможности безнаказанно расстреливать пехоту. — Довольный своей логикой, я было улыбнулся, но тут же вновь посерьезнел. — В коннице нам с ними не поравняться никогда, они выросли в седле и с луком в руке, а вот пеший стрелок при должной подготовке им, наверное, не уступит».
В очередной раз вспоминаю про метод против такой тактики — так называемый «гуляй-город»! Пешие стрелки, спрятанные за укрепленными телегами, делают безнаказанный расстрел невозможным, вынуждая татарскую конницу атаковать невыгодную позицию, тем самым обрекая ее на поражение. Но…! Я тут же испортил настроение самому себе.
«Это стало возможным только с применением, пусть и самого примитивного огнестрельного оружия, а у меня такой возможности нет и не будет, по причине отсутствия сколько-нибудь сносного количества железа. Как решить задачу с подобными условиями⁈»
Впереди остановился мерин Калиды, сбивая меня с мысли. Поднимаю голову и недовольно ворчу.
— Ну что там?
Мы безрезультатно наворачиваем круги по лесам уже пятые сутки. Я прикинул, таким темпом мы делали километров пятнадцать в день, не больше. В наше время до поселка было около тридцати, поэтому мы два дня поднимались по замерзшему руслу Тверцы, а потом начали поиски того, что я даже не представлял, как может выглядеть.
Фрол сказал, что в первую очередь надо искать по ручьям и мелким речушкам, и вот мы сворачиваем в каждый овраг и обшариваем его. Найдя ручей, просеиваем на пробу породу и, ничего не найдя, едем дальше. Вот и сейчас остановившийся Калида указывал на очередной впадающий в Тверцу ручей.
Солнце уже хорошо припекает, и в проемах льда видна бегущая вода.
— Ну что, останавливаемся здесь или дальше поедем? — Голос Калиды звучит старательно безразлично, но я знаю, что ему этот бессмысленный поиск уже порядочно надоел.
Обвожу взглядом стену оврага, ручей и машу рукой.
— Ладно, разбивай лагерь. До темноты еще успеем намыть пару проб.
Устало сползаю с лошади. Калида, подхватив под уздцы мою кобылу, повел ее к ближайшему дереву. Фрол свою уже привязал и двинулся куда-то вглубь оврага.
«Ну и правильно, — мрачно тяну про себя, — а нам бы сейчас костерчик и чего-нибудь горяченького вовнутрь».
Честно говоря, прошло всего пять дней, а я вымотался до предела. Этот постоянный холод и ночевки под открытым небом. Нет, такое не для меня! Я, конечно, за эти полгода здесь слегка пообвык, но с этим походом явно переоценил свои возможности.
Калида защелкал кресалом над горкой хвороста, а я, с трудом переставляя затекшие ноги, двинулся по берегу в поисках дров. Не успел я сделать и пары шагов, как увидел бегущего назад Фрола. Глаза по семь копеек, рожа перекошена. Не поймешь, то ли от ужаса, то ли от радости. Я замер в преддверии неизвестной беды. Кручу башкой в поисках, что же такое случилось, но тут слышу его заполошный крик.
— Ты глянь, глянь, что я нашел!
Вытянув руку, Фрол что-то показывает зажатое в ладони, но мне отсюда не видно.