Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству

— Господи, а я и не заметила! Вот почему граф так хитро улыбался. — Сабина не смогла сдержать смех — ее развеселила собственная наивность. Но тут она вспомнила подробности, и улыбка постепенно сошла с ее изумленного лица. — Выходит, ночью граф де Дрё поднял на ноги пол-Суассона: кожевенников, ювелиров, вышивальщиц, чтобы к утру преподнести мне этот прекрасный подарок? А я-то решила, что он просто купил перчатки в первой попавшейся лавке.
— В том и прелесть подношения. Потрачена масса усилий и денег, для того чтобы вручить вам оригинальный подарок словно безделицу, как бы между прочим.
— И что же мне делать? — Сабина была потрясена, открыв для себя новую грань де Дрё.
— Ничего! Вы уже приняли перчатки, так что наслаждайтесь подарком. Этот повеса умеет не только делать изысканные комплименты, но и эффектно преподносить прекрасные дары.
— Мне казалось, вы относитесь к нему с предубеждением…
— К Роберу? — Бланка рассмеялась. Разумеется, она была категорически против их связи, но не могла не признать очевидного. — Я очень люблю мужчин ярких, способных устроить праздник своей возлюбленной. Де Дрё, как и Тибо Шампанский, из их числа. Чего не скажешь о моем бесцветном, скучном девере Филиппе Юрпеле.
Несколько минут женщины шли молча, погрузившись в собственные мысли. Сабина не видела Робера уже месяц и была рада этой передышке. Слишком уж стремительно развивались их отношения, а она не желала привязываться к женатому мужчине.
В начале зимы пришло известие о том, что королевские войска одержали окончательную победу в Лангедоке. Воины возвращались домой, поэтому граф де Дрё, как и другие крупные военачальники, был очень занят.
— После проведенной в спешке коронации сильнейшие вассалы начинают приходить в себя, — перешла королева к волновавшей ее теме. — Пьер Бретонский и Гуго де Ла Марш открыто требуют дать им земли, обещая в благодарность признать меня регентшей. Хорошо, что я успела одарить Филиппа Юрпеля графством Сен-Поль и несколькими замками. Впрочем, мысли и действия Филиппа угадать несложно, его патологическая жадность известна всем! Стоило немного его подмаслить, и они с супругой Матильдой тут же принесли оммаж королю.
— А что с графом Фландрии? Вы договорились с Жанной?
— Переговоры о его освобождении начались еще при жизни моего супруга, так что точка поставлена как нельзя кстати. Мы обсудили сумму выкупа — пятьдесят тысяч ливров. Половину графиня Жанна уже внесла, вторую половину заплатят города Фландрии. Ферран с женой также дали клятву верности мне и королю. Это нужно отметить! Поэтому, мадам д’Альбре, готовьте праздничный наряд — вас ожидает рождественский пир во дворце. Траур по Людовику Льву все еще продолжается, поэтому особых увеселений не будет, но новый король должен показать себя миру.
Большой дворцовый зал, украшенный к Рождеству, поражал своим великолепием. Стройные колонны с резными капителями поддерживали высокий сводчатый потолок, с которого свисали гигантские люстры с восковыми свечами. Многообразие мраморных скульптур, освещенных позолоченными канделябрами, вызывало головокружение. Библейские персонажи, увековеченные умелым живописцем в ярких настенных фресках, казалось, ожили в неверных бликах горевших факелов и смешались с живыми людьми.
Королева Бланка присутствовала на пиру в белых вдовьих одеждах, которые не снимет уже до самой смерти. Гости, однако, уставшие от войны и траура, принарядились. В диадемах, перстнях и серьгах сверкали драгоценные камни, соперничая с переливающимся дамастом и мерцающей парчой. В бесчисленных огоньках свечей золото сияло повсюду: на груди, запястьях и женских волосах. Ослепительные женщины и холеные мужчины — цвет французского общества — расселись за двумя рядами приставленных друг к другу столов согласно протоколу, который был составлен кравчим Робером де Куртене.
Отсутствие развлечений компенсировала изысканная кухня. На белоснежных скатертях стояли серебряные блюда с запеченными поросятами, фаршированными щуками и нежной форелью. Королю, восседавшему рядом с матерью на возвышении за отдельным столом, виночерпий налил легкого, сильно разбавленного вина. Луи поднял чеканный кубок, и пир начался. На балконе негромко заиграла музыка.
 
Потянулась бесконечная вереница лакеев, идущих попарно. Слуги несли на огромных подносах тушеную оленину в вишневом соусе, горы жареных куропаток и утопающих в собственном жиру каплунов, маринованную семгу и пирамиды из устриц. Даже обычные сыры, пироги, каши, паштеты и фрукты были украшены весьма замысловато, и с первого взгляда невозможно было угадать, что это за блюдо. Десятки вин, от сладкого тягучего до озорного молодого, заманчиво плескались в серебряных кувшинах.
Из-за отсутствия жонглеров, танцовщиц, акробатов и шутов пиршественный зал казался непривычно пустым, и гости вскоре разбились на отдельные группы и завели неспешные беседы. Наиболее азартные устроили мини-турниры в кости или шахматы.
Женщины собрались возле королевы, присевшей на мягкий табурет у гигантского камина. Ближе всех к Бланке стояли Жанна Фландрская и Матильда де Даммартен. Сабина, соблюдая субординацию, держалась немного поодаль, среди придворных дам, и украдкой рассматривала графинь. Обе были ее сверстницами, однако рядом со свежей прелестью Бланки, которую беременность очень украшала, выглядели довольно блекло.
Оживленно разговаривая, рядом с баронессой прошли Матье де Монморанси и граф де Дрё. Последний замедлил шаг. Он устремил на Сабину ласкающий взгляд и нежно улыбнулся ей. Она вспыхнула алым румянцем и, скрывая волнение, опустила глаза. Его знаки внимания были столь откровенными, что не вызывали ни малейших сомнений.
— Все прибыли с супругами, один Робер осмелился нарушить королевский протокол, — не удержалась от язвительного замечания графиня Матильда.
— Он утверждает, будто Аэнор больна. — Луиза д’Энви тут же встала на защиту графа, которого обожала.
— Ах, как вовремя она подхватила простуду!
— Как странно: два родных брата, один верен королю, другой же открыто заявляет о своем неповиновении. — Графиня Фландрии, желая избежать ссоры, попыталась сменить тему.
— Ваше величество, заведите себе еще одну привлекательную зеленоглазую конфидентку, — ироничный смех Матильды прозвучал почти неприлично, — глядишь, и остальные вассалы позабудут о мятежах!
— Я бы с удовольствием воспользовалась вашим советом, графиня, но сколько ни всматриваюсь в окружающих, не могу найти второго столь же прекрасного лица, — тут же парировала Бланка, решив не заострять внимание на дерзкой реплике графини, дабы не потревожить едва установившийся шаткий мир.
Со всех сторон донеслось приглушенное хихиканье. Сабине польстила решительная защита королевы, но, вглядевшись в лицо Матильды, перекошенное от злобы, баронесса поняла: отныне у них с Бланкой появился враг.
***
— А провинциалочка-то держится стойко! — донеслось до Робера, незаметно приближавшегося к группе рыцарей.
Мужчины, очевидно, обратили внимание на пылкие взгляды, которые он бросал на мадам д’Альбре, и теперь вовсю обсуждали пикантную новость.
— Думаю, еще пара штурмов — и крепость падет!
— Не уверен. И готов поспорить на свой кинжал, что на сей раз Роберу не удастся оседлать необъезженную кобылку! — развязно ухмыльнулся Ангерран де Куси и коснулся висевшего у него на поясе великолепного клинка в дорогих позолоченных ножнах.
— Необъезженную? — удивился далекий от столичных сплетен Аршамбо де Бурбон. — Но ведь она уже побывала замужем!
— За стариком! Что он мог ей дать? Хорошенькая баронесса д’Альбре, словно девственница, робеет перед откровенными мужскими взглядами. Лань в лесу не трепещет так при виде лучника. — Ангерран захлебывался от злобного цинизма.
 
— Какой именно кинжал вы готовы поставить на кон, мессир? — Молоденький рыцарь, желая подольститься к прославленному воину, решил подыграть ему, но тут же осекся: рядом стоял Робер, устремив на него холодный взгляд.