Трое свободны: Не ищи меня (СИ)
Бернадетт встала и посмотрела вдаль, прошептав:
— Потому что она могла.
Я наблюдала за ней, пока она пересекала крыльцо. Ссутулив плечи и низко опустив голову, Бернадетт спустилась по ступенькам, а затем направилась к своей «Нове».
По-прежнему сидя на крыльце дома, я ждала, не оглянется ли Бернадетт в мою сторону, но она не оглянулась. Она скользнула на водительское сиденье и уехала.
— Ты в порядке? — спросил Стоун из открытого дверного проема.
— Ты все слышал?
— Достаточно, — ответил Стоун едва слышным шепотом.
— Моя мать. Моя мать была чудовищем.
Присев на корточки рядом со мной, Стоун сжал мое плечо.
— Это не твоя вина. Ты была всего лишь ребенком.
С глазами, полными слез, я прошептала:
— И Райна тоже.
Глава 19
Как бы ни огорчало содержимое подвала, Стоун сказал, что нет смысла приобщать все это к материалам дела. Моя мать умерла много лет назад. Некого было привлекать к ответственности. Да и если бы она была жива, Стоун не думал, что присяжные поверили бы, что моя мать заставила Делию прыгнуть. Он рекомендовал держать прочитанное при себе, но чувство вины не давало мне покоя от одной мысли, что я не расскажу об этом шефу Адамсу. Делия была его дочерью. Его единственным ребенком.
Меня выворачивало. Все, что мы видели и читали, вызывало у меня отвращение. Но Стоун прав. Ничто из прочитанного до сих пор, не объясняло, что случилось с Райной, хотя куча книг еще ждет своего часа.
К восьми Стоун и Айзек отправились в полицейский участок. Вскоре после этого Ноа отвел мать домой, надеясь, что она согласится вздремнуть. Миссис Полсон была так же потрясена увиденным, как и я. Она всегда считала мою мать подругой и не подозревала, что та делала с Райной в соседнем доме.
Оливия была единственной, кто остался. Но пока я сидела за столом и пыталась смириться со всем, что узнала, Оливия облокотилась о стойку на кухне, переписываясь с кем-то. Чем больше она писала, тем сильнее вытягивалось ее лицо.
Я откинулась на стуле.
— Что бы это ни было, иди. Очевидно, ты нужна в другом месте. Со мной все будет в порядке.
— Это Брейдон. Спрашивает, не присмотрю ли я сегодня за мальчиками. Видимо, эта противная женщина из детского сада не верит, что следы на руке Тревора — клей. Ей нужна справка от врача, что у него нет ничего заразного. — Оливия подняла глаза от телефона и нахмурилась. — Брейдон также интересуется, почему некоторая одежда мальчиков слишком велика для них. Думаю, он что-то подозревает, но у него слишком сильное похмелье, чтобы сообразить.
— Я постираю остальную одежду и разберусь с размерами, когда буду убираться днем.
— Тебе не нужно беспокоиться об уборке нашего дома сегодня. Возьми выходной.
— Я не могу. Я только что возобновила контракт с Мириам Роллинз, так что не имею права бросить ее сегодня. И ты же знаешь, уборка меня успокаивает. Так что это будет терапия.
— А как же все это? — спросила Оливия, махнув рукой в сторону беспорядка в прихожей и гостиной.
— Пока что я собираюсь притвориться, будто этого не существует. — Я прошла по коридору за корзиной с одеждой мальчиков и вынесла ее на улицу, чтобы погрузить на заднее сиденье грузовика. Затем собрала свои чистящие средства и снова вышла на улицу.
— Ты и правда собираешься уехать? — спросила Оливия, следуя за мной на улицу. — На самом деле просто притворишься, что ничего не произошло, и пойдешь на работу?
— Я правда уезжаю. — Я подняла пылесос и положила его на заднее сиденье рядом с корзиной для белья. — Моему мозгу нужен перерыв. Я только загружу грузовик, подмету самую страшную пыль от гипсокартона, прежде чем отправлюсь на работу.
— Ладно, хорошо. Но если передумаешь, позвони мне. Я буду в офисе. — Оливия начала спускаться по ступенькам крыльца к «Хонде», припаркованной на обочине.
— Оливия? — окликнула я. — Разве ты не должна забрать своих мальчиков?
— Ах, да. Забыла. — Она хихикнула, пересекая двор.
***
Уборка у миссис Роллинз заняла больше времени, чем обычно, — не потому что ее дом требовал дополнительных усилий, а потому что ходила за мной из комнаты в комнату, иногда перекрикивая рев пылесоса, желая выложить сплетни обо всем, что ей удалось услышать за последние две недели после моего последнего визита.
Я почувствовала облегчение, когда наконец сбежала, неся свои вещи через лужайку к дому Джеки. Поднявшись по ступенькам крыльца, я увидела, что входная дверь распахнута настежь.
— Привет? Джеки?
— На кухне! — отозвалась Джеки. — Я видела твой грузовик рядом и решила, что ты скоро появишься.
Я поставила корзину для уборки и пылесос у входа в дом, прежде чем пройти на кухню. Джеки стояла на стремянке и поливала свои растения.
— Я могла бы сделать это.
— Я не против. Это расслабляет, — отмахнулась Джеки, переставляя стремянку поближе к следующему висячему растению. — Кроме того, сегодня у меня нет других дел.
— Никаких показов домов? Ни одного клиента, оформляющего сделку? — спросила я, проверяя посудомоечную машину, где оказалась уже чистая посуда.
Джеки была основным риелтором Дейбрик-Фоллс. Другие риелторы пытались закрепиться в городе, но всегда сворачивали дела и уезжали. Одного риелтора здесь хватало с лихвой, а Джеки местные жители доверяли.
— На прошлой неделе я выставила на продажу всего один объект. И он ушел быстро. Я надеюсь, что мистер Финниган решит продать свой домик на следующей неделе, но если никто не начнет строить здесь жилье, думаю, остаток лета я проведу, загорая на заднем дворе и попивая «Маргариту».
— Звучит одновременно замечательно и страшно. Страшно с точки зрения денег. Я не могу позволить себе взять отпуск на лето.
— Я откладываю часть каждого комиссионного чека, чтобы покрыть затишье, так что в финансовом плане все хорошо. Меня мучает скука. Я не могу сидеть без дела. — Джеки снова сошла со стремянки и, сложив ее, убрала ее на место в кладовку. — Но с другой стороны, лучше скучать летом, чем зимой. Отсутствие предложений в январе — это жестоко.
В голове всплыл образ большого травянистого участка, который то появлялся, то исчезал из фокуса. Я не могла удержать это видение достаточно долго, чтобы определить, где находится место.
— Давина? Ты слушаешь? — спросила Джеки.
Я вздрогнула, увидев, что Джеки смотрит на меня, ожидая, что я скажу.
— Извини. Я задумалась. — Вытащив столовое серебро из посудомоечной машины, я отнесла его на стойку над ящиком для столовых приборов. — О чем ты говорила?
— Стоун и Бритт… Я спрашивала, считаешь ли ты, что они милая пара.
— Да, конечно, наверное. Не думала об этом. — Я опустила последнюю ложку в ящик и вернула подставку в посудомоечную машину.
— О, черт, — спохватилась Джеки. — Я что, попала пальцем в небо? Вы со Стоуном встречаетесь?
— Нет, нет, — быстро сказала я, поворачиваясь к ней спиной, когда переместилась к раковине. — Мы просто друзья.
— Ты уверена, потому что…
— Уверена. Правда. Просто друзья. — Я налила воду в раковину и добавила мыло. — Из других новостей: ты слышала о гномах мистера Корригана?
— О гномах?
— Да, гномы. Эти странные садовые статуи? Кто-то украл их с его клумбы перед домом. Его жена собирала фигурки перед смертью. Поскольку по работе ты ездишь по всей округе, я подумала, не видела ли ты их.
— Не могу сказать, что видела, но я их и не искала. Я буду присматриваться и позвоню тебе, если замечу.
— Буду признательна. Оливия не взялась за это дело, но я обещала миссис Полсон сделать все возможное, чтобы их найти. — Я выключила воду и принялась мыть скопившуюся грязную посуду.
— А что с Коллином Куэйдом? Есть новости? — спросила Джеки. — Он признался в похищении Тауни?
— Не знаю, но если учесть, что он похитил Бернадетт, а потом удерживал нас против воли в том жутком фермерском доме, то улик против Коллина достаточно, чтобы упрятать его за решетку на несколько десятилетий. По крайней мере, он больше никому не сможет навредить.