Безымянная Колючка (СИ)

Прежде чем до головы доходит, что делают руки, я хватаю горсть нефтовой пыли и с чувством, что иду на верную смерть, бросаюсь на Дэмоса. Наверное, это безумие происходящего делает меня такой смелой - другого объяснения такому несвойственному мне бестолковому геройству просто и быть не может. С пронзительным визгом я налетаю на Дэмоса и впечатываю ладонь с пылью прямо ему в рожу. Его вой перекрывает мой визг. Не знаю, как объяснить, почему он вообще не отбросил меня, как котенка. Почему то же самое не сделали его дружки. Дэмос падает подо мной, словно срубленное дерево. А я взбираюсь на свою «добычу» и щедро растираю пыль по его мерзкой перекошенной физиономии. Когда пыль попадает гаду в глаза, раздается такой оглушительный вопль, что дрожат стекла.
Происходящее заставляет опешить даже дружков Дэмоса. Воспользовавшись их замешательством, хватаю Глера за руку и волоку к выходу, потому что сам он, судя по заплывшим глазам, ничего не видит. Да и на ногах еле держится. Странно, что вообще не грохнулся в обморок - из мордобоя с Дэмосом мало кто выходит на своих двоих.
Где-то на половине пути меня пытается задержать нерадивый преподаватель, видимо вылезший из своей коморки на шум борьбы. Я ловко отделываюсь от бестолковых вопросов, и через секунду мы с Глером уже на лестнице.
— Ты дурак! Тупица! Идиот! Хренов герой! – Я не стесняюсь в выражениях. – Он же мог тебя убить!
— Почему ты не сбежала? - отдышавшись, еле шевеля разбитыми губами, спрашивает Глер.
— Потому что ты за меня вступился, - нехотя бросаю я. – Спасибо. Хоть ты и дурак, каких поискать, но все равно – спасибо. Я отведу тебя в лазарет.
— Я не пойду в лазарет.
— Куда ты денешься, - бормочу себе под нос, но, стоит нам спуститься в холл, библиотекарь настойчиво и бесцеремонно вырывает у меня свою руку. Поверить не могу, что я только что поблагодарила его за спасение. Да я еле сдерживаюсь, чтоб ему не наподдать! – Слушай, Глер, ты в своем уме? Да ты еле живой!
— Я не пойду в лазарет, - упрямо и жестко снова отказывается он. – Если хочешь помочь, я был бы признателен… если бы обо мне позаботилась… ты. Ты же делаешь лекарства для Рэна.
— Не твоего ума дело, что и для кого я делаю. И не воображай, что твоя дурацкая выходка заставит меня до конца дней выносить за тобой ночной горшок.
Он только пожимает плечами. Я с тоской смотрю на его попытки держаться на ногах. Бедолаге приходится прислониться к стене, чтобы не упасть. Проклиная все на свете и в первую очередь свою так некстати проснувшуюся совесть, молча подставляю библиотекарю плечо.
— Тебе нужно лечь, умник, и обработать раны, пока ты не истек кровью. У тебя могут быть сломаны ребра, повреждены внутренние органы. Я могу сделать настойку, чтобы притупить боль, и мазь для заживления ран, но я не умею сращивать кости и штопать печень.
— Со мной все в порядке, Йоэль. Правда.
Правда, как же. Но раз уж герой сегодня он, а не я, то так и быть – сыграю по его правилам.
— Давай-ка для начала я отведу тебя в комнату, уложу в постель и смою кровищу. Хочу своими глазами увидеть все твое «в порядке».
Он как-то странно косится на меня, но не возражает.
— Только я тут подумала, наверное, будет лучше, если мы зайдем в общежитие преподавателей через черный ход. Не хотелось бы нарваться на лишние вопросы.
— Моя комната на первом этаже, мы можем влезть в окно.
— В твоем-то состоянии?
— Я же сказал, что в порядке, - упрямо повторяет мой подопечный.
 Глава двадцать вторая 
 Глава двадцать вторая
Чтобы не вдаваться в подробности, скажу лишь, что к заветному окну нам приходится продираться сквозь заросли терновника, который, кроме того, что дьявольски колючий, так еще и в самом разгаре цветения. Нам крепко достается от диких джаггров – противных прыгающих тварей с зубами длиной в фалангу пальца. Обычно они селятся в густом кустарнике и не нападают без веской необходимости. Мы же притащились разорять их гнездо.
— Ты всегда держишь окно открытым, или приходится частенько заходить не через парадный вход? – спрашиваю я, когда мы, наконец, оказываемся в комнате.
 
— Бывало пару раз, - уклончиво отвечает Глер.
Его комната совсем небольшая и довольно скупо меблирована. По сути, она ничем не отличается от моего собственного жилища. Единственное, что бросается в глаза, – огромная массивная кровать с резными спинками из орехового дерева, инкрустированными черными нитками звездного металла. Настоящее произведение искусства, а не способ скоротать ночь.
— Досталась в наследство, - невнятно бубнит библиотекарь, проследив мой взгляд. – Мне разрешили забрать ее на время, пока я тут… работаю.
— То есть ты не планируешь задерживаться надолго?
— Пока не уверен, но, возможно, изменятся некоторые обстоятельства.
Я помогаю Глеру лечь и даже расщедриваюсь до того, чтобы снять с него сапоги. Странное дело, но библиотекарь действительно выглядит не так уж плохо, как казалось на первый взгляд. Учитывая размер кулаков Дэмоса и силу, с которой он вминал их в соперника, подобное выглядит как… чудо. А что, если все дело в том чудном ошейнике, который я однажды на нем видела? Правда, с тех пор он как нарочно начал носить рубашки с высоким и наглухо застегнутым воротом.
— Мне нужно около часа, чтобы приготовить все необходимое. Не пропадешь без меня? - Я еще раз со всей критичностью оцениваю его состояние, но так толком и не могу понять, в порядке ли он или пора звать серьезную помощь.
— Постараюсь.
— Окно не закрывай.
Только когда его комната остается далеко позади, я понимаю, как сильно на самом деле испугана. Дэмос и без сегодняшней выходки на меня взъелся, а теперь совсем со свету сживет. Правда – тут я не могу сдержать злорадную ухмылку – как только приведет в порядок рожу. Когда нефтовая пыль попадает на кожу – это больно и неприятно, но терпимо. То ли дело слизистая. То ли дело глаза.
Я справляюсь меньше, чем за час. На обратном пути забегаю в лазарет под предлогом разболевшегося ожога на руке. Пока лекарка ходит за мазями и настойками, потихоньку утаскиваю пару бинтов. В общем, в комнату к Глеру влезаю уже во всеоружии. О том, что нарушаю все мыслимые нормы морали, стараюсь не думать. Ничто не скомпрометирует вас сильнее обвинения в заговоре против императора. После этого, даже если вы полюбитесь с чужим мужем на виду у всех, говорить будут все равно о вашем предательстве. Закон жизни.
— Я велела лежать в постели. - Чтобы выразить свое недовольство, нарочито громко выкладываю все принесенное на прикроватную тумбочку.
За время моего отсутствия Глер успел умыться и переодеться в чистую одежду. И выглядит, в самом деле, неплохо. Не считая побитой физиономии, но и с той припухлости успели дивным образом сойти. Да и синяки уже не кажутся такими страшными. Спрашивается, чего ради я старалась-торопилась?
— Думал, ты не вернешься. - Глер смотрит на меня с легким удивлением, как будто действительно уже успел со мной попрощаться и распланировал остаток дня другими делами.
— Обычно я держу слово, - огрызаюсь в ответ. - Кроме тех случаев, когда валяюсь в цепях в императорской темнице. Мне нужна пара мисок или что-то глубокое, чтобы смешать настойки.
Он рассеянно шарит взглядом по комнате.
— Не помнишь, где и что у тебя лежит?
— Кажется, так.
— А говорил, что в порядке. Не возражаешь, если я сама поищу?
— Йоэль, я не думаю, что это удачная идея. Если кто-то узнает, что ты была наедине с мужчиной в его спальне…
Поверить не могу, что он несет такую чушь.
— Слушай, геройствующий библиотекарь, что я тебе скажу: я, может, и стала рабыней, но от этого в моей голове ничего не изменилось. Я – наследница Старшей крови, а ты – низкокровный человек. Между нами ничего не может быть - это очевидные вещи. Не станешь же ты подозревать в непристойностях козла и кошку только потому, что они были наедине в одном сарае.