Венец лжи (ЛП)

— Значит, ты лишил бы его жизни только ради собственной прихоти, а не для того, чтобы как-то за меня отомстить?
— Я бы убил его, потому что он прикоснулся к тому, к чему не должен.
У меня бешено заколотилось сердце.
— Значит, ты защищал меня не потому, что я с тобой спала и отдала тебе частичку себя, а потому, что в твоих извращенных фантазиях я — твоя собственность, к которой можешь прикасаться только ты?
Мчась на всех парах по жилым улицам, он стиснул челюсти.
— Да.
— Не потому, что ты ко мне что-то чувствуешь?
— Нет.
— Вообще ничего.
— Ничего.
— Но секс был хорошим.
— Да.
— Ты хочешь снова со мной увидеться? — меня злило то, что мне приходится это спрашивать и, что меня очень волнует ответ.
Пенн превратился в ублюдка, наводящего на меня ужас. Он с такой легкостью расправился с тем вором.
Но его внезапная холодность и эмоциональная замкнутость напомнили мне о том, что наши с ним отношения носят чисто физический характер. Он мне не нравился. Ни капельки. И даже благодарность за мое спасение не вызвала во мне хоть какого-то подобия нежного чувства. Одним своим присутствием Пенн превратил все хорошее и волнительное в плохое и нежелательное.
Но я попробовала секс. И мне захотелось большего. Захотелось стать ради себя эгоисткой. Так что на данный момент я смирилась с его образом полного мудака и плевать на мои вопросы.
— Не знаю, — его признание было не тем, чего я ожидала.
— Не знаешь, хочешь ли снова со мной переспать?
Пенн ухмыльнулся.
— Элль, мы с тобой не спали. Мы трахались.
— Спасибо за разъяснение, — фыркнула я, скрестив руки на груди. — Извини, ты хочешь снова меня трахнуть?
Его пальцы так сильно сжали руль, что обивка жалобно скрипнула. На мгновение его голова качнулась в безмолвном «нет». Затем дерзкая ухмылка уничтожила правду очередной ложью.
— Да, я хочу снова тебя трахнуть.
Почему он засомневался?
Зачем сообщать всем о нашей помолвке, если он намеревался всего раз со мной переспать?
Почему от него так и веет безразличием и жесткими заслонами?
Почему, почему, почему?
— Хорошо, — я приняла чопорный вид, наслаждаясь тем, как боль в моем лоне снова начинает плавиться. — Я тоже.
Чувствуя, как легко слетают с моего невинного языка эротические фразы, я добавила:
— Мне понравилось с тобой трахаться. Я хочу еще.
Пенн мгновенно перевел взгляд с дороги на меня.
— Еще?
Я сглотнула, борясь со смущением.
— Я хочу твой э-э…член. Хочу, снова почувствовать его внутри.
Пенн застонал и сосредоточился на дороге, на бешеной скорости, с которой мы мчались по городу.
— Еб*ть, не говори так.
— Прости, что?
— Ты меня слышала.
Я никак не могла выругаться в ответ.
Как грубо.
«Вот скотина!»
Я сидела, молча закипая от злости, пока за окном не показался знакомый район, и на вершине белого сверкающего здания не замаячил мой пентхаус.
Наконец-то дом.
Где меня будет ждать Сейдж, а Пенн может валить на хрен со своими секретами, ругательствами и постоянным враньем.
Остановившись, он выключил машину и вышел.
Я не стала дожидаться, пока он откроет мне дверь. Приоткрыв ее, я выбралась из салона и тут же вздрогнула и захромала, поскольку ступни взвыли от порезов, оставшихся после моего забега босиком.
— Черт, посмотри на свои ноги.
Не успела я ответить, как Пенн подхватил меня на руки и понес к моему дому.
Швейцар вежливо нам кивнул и, не выказывая никаких признаков шока, открыл входную дверь. Пенн оставил на улице свой черный, кое-как припаркованный «Мерседес», и понес меня через фойе моего дома.
— Все в порядке, мисс Чарльстон? — окрикнул нас ночной портье Дэнни.
На его лице под темно-синей форменной фуражкой проступило беспокойство. Он настороженно взглянул на Пенна.
Не давая мне возможности позвать на помощь или попросить Дэнни вызвать охрану, Пенн прорычал:
— Я несу свою невесту в ее квартиру. С ней все в порядке.
Я заёрзала в его объятиях.
— Ты мне не жених. Перестань всем это говорить.
 
Махнув Дэнни рукой, изо всех сил стараясь сохранить внешнее спокойствие и не вызвать у окружающих панику, я сказала:
— Все хорошо. Извините за странное вторжение.
Дэнни, нахмурившись, помахал в ответ. Вся его фигура излучала замешательство, но он был достаточно вежлив, чтобы не вмешиваться.
Как только мы покинули фойе и приблизились к лифтам, я прошипела:
— Опусти меня.
Затем толкнула Пенна в грудь.
— Я могу идти.
— У тебя ноги в крови.
— Мне все равно. Я хочу, чтобы ты ушел.
Он взглянул на меня, его карие глаза окаймляли черные радужки.
— Несколько минут назад ты говорила совсем другое.
— Это было до того, как ты меня послал.
— Я тебя не посылал. Я сказал «еб*ть». Это совсем другое.
— Это одно и то же.
Пенн нажал кнопку лифта и, дождавшись его прибытия, тут же в него вошел.
— Нажми свой этаж.
Я сделала то, что он велел, и, когда двери бесшумно закрылись, невольно содрогнулась.
— Подожди, а откуда, черт возьми, ты знаешь, где я живу?
— Я навел справки.
— Другими словами, ты за мной следил.
И снова он не ответил. Поездка наверх была неловкой и странной, наполненной немыслимыми чужеродными ощущениями. Меня бесило то, что он держал меня на руках, но в то же время нравилась его защита. Меня бесило то, как он все взял под свой контроль, но нравилась его забота о моей безопасности.
Фу, я его просто ненавижу.
Ничего мне в нем не нравится.
Лифт остановился, и Пенн вышел, остановившись посреди роскошного широкого коридора. Перед ним было две двери — левая и правая. Два пентхауса, занимающие по половине этажа.
Он взглянул на меня.
— Которая?
Я скрестила руки на груди — ну или постаралась, откинувшись в его объятиях.
— А ты еще не знаешь?
Пенн заглянул мне в глаза, раздумывая, что мне показать — правду или ложь.
Он выбрал правду.
Шагнув к левой двери (к нужной двери) он подождал, пока я введу девятизначный код, а затем надавил на дверную ручку и вошел.
Глядя, как Пенн своим орлиным взором следит за очередностью вводимых мною цифр, я мысленно сделала себе пометку завтра же поменять код.
Его взгляд скользнул по моей прихожей, где с потолка прямо на стеклянный стол свисала сверкающая хрустальная люстра. Для дежурного появления она производила слишком сильное эмоциональное впечатление.
Раздалось громкое мяуканье и с обращенного к окнам белого дивана прямо на Пенна кинулось маленькое серое пятно. Сейдж вцепилась ему в ногу, вне всякого сомнения, вонзив когти в икру.
Я тихо рассмеялась.
— Похоже, я не единственная, кому ты не нравишься.
— Это чувство взаимно, уверяю тебя.
Поморщившись, он, со все еще цепляющейся за его ногу Сейдж, направился ко мне на кухню. Все шкафы и ящички в ней представляли собой сплошную глянцевую стену без ручек и какой-либо бытовой техники — все было скрыто и так умно устроено, чтобы сохранить такие жизненные потребности в тайне.
Усадив меня на белую столешницу, Пенн оторвал Сейдж от своих джинсов и усадил рядом со мной. Зашипев, кошка стукнула его лапой, но тут же прыгнула мне на колени и, замурлыкав, лизнула своим шершавым языком мой подбородок.
— Ты молодец, — я почесала ей шею. — Спасибо, что защитила меня.
Пенн фыркнул, оглядываясь в поисках раковины. Он бы её не нашел. Она скрывалась под большим отрезком столешницы, который при нажатии кнопки у горшка с орхидеей трансформировался в кран и чашу.
Пару секунд Пенн оглядывал кухню, а затем зашагал прочь, оставив меня пялиться ему вслед.
«Куда, черт возьми, он пошел?»
Несколько мгновений спустя он принес из гостевой ванной белое полотенце и наполненную водой чашу, в которой раньше лежали декоративные голубые шарики.