Восход Луны (СИ)
Вокруг меня мелькают смутные, едва различимые образы. Я не успеваю присмотреться к ним, словно уносимым ураганным ветром. Смиренно дрейфую в потоке воспоминаний, не пытаясь изменить полет крыльями или магией. Здесь нет смысла что-либо менять, все, что я вижу - было и прошло.
Жизнь с Лайри - без роскоши, но наполненная тем особым сближающим теплом, уютом и заботой. Человек выходил меня, ослабевшую и измученную жестокими издевательствами. Сквозь туман проступают знакомые черты лица, ставшие столь родными, столь важными для меня. Я чувствую тепло нежных рук, пальцы ласково гладят щеки, чешут за ушами, перебирают пряди гривы. Улыбка тронула мои губы, и на какой-то миг в уставшую истерзанную душу вливается умиротворение. На крошечный промежуток времени я забываюсь, отчаянно цепляясь за эту иллюзию, дарящую мимолетное эфемерное чувство счастья и обманчивого спокойствия…
Пальцы резко сомкнулись на моем горле. Хрипя и кашляя, в ужасе наблюдаю, как жуткий оскал исказил черты любимого. Его хватка слишком крепка, мне остается лишь пойманной птицей биться в тщетных попытках высвободиться, не в силах отвести взгляд, вынужденная смотреть за устрашающим преображением человека...
Бледный свет тусклой лампы заливает замкнутое тесное пространство, каждый кусочек которого напоминает о невыразимых страданиях. Рассудок мутнеет, я почти теряю сознание. Глухой удар. Александр отбросил меня полузадушенную в угол. Прерывисто дыша, ползу в сторону, в жалком усилии укрыться за мешками с картошкой. Зловещий тихий смешок ударяется о стены, множась эхом. Тяжелые шаги возвещают о неумолимом приближении мучителя. И вот он наступил на хвост, прекращая мое униженное отступление. Страстно желаю провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть жестокий взгляд и циничную улыбку «хозяина».
К несчастью, именно его я встретила когда-то в лесу и умоляла помочь. Цена этой помощи оказалась чудовищна. Я не могла даже предположить, чем обернется моя мольба и как будут со мной обращаться. Быть может, мне лучше было б умереть где-нибудь в овраге, нежели переживать такой позор.
Я прожила немало и повидала многое, но за всю жизнь в Эквестрии не испытала столько страха, тоски, боли и голода, как в мире Земли, где царят равнодушие и смерть. Этот холодный мир так же обезображен ненавистью, как и населяющие его разумные существа. Я не знаю созданий более жестоких, чем человек. Природа людей потрясла меня своей безжалостностью и враждебностью.
Вновь я прохожу сей путь, полный лишений. Образы сменяют друг друга, не давая передышки. Желая остановить эту пытку, тщетно стараюсь запрятать в глубины подсознания самые ненавистные свои воспоминания, но, увы - память сильнее и заглушить ее нечем...
Как же я докатилась до этого? В какой момент на своем жизненном пути свернула не туда?..
Что стало виной всех приключившихся со мной бед?
На Землю я угодила после жестокой и безуспешной попытки пробить барьер Элементов Гармонии, пленивших меня вместе с Духом Кошмаров. Найтмер, искусно подыгравший моим мечтам, никогда не был мне другом. Да, воспользовавшись моим недовольством, он помог преодолеть страхи и высвободить всю, доселе сокрытую огромную силу. И кто знает, как все обернулось бы, не примени Селестия древние артефакты. Я правила бы Эквестрией, как и подобает сильнейшей принцессе. Но вместо этого мне был уготован другой титул - униженной пленницы на собственном небесном теле, более мне не подвластном. Я была обречена, покинутая и забытая, вкушать всю горечь своего позорного положения. Оказавшись наедине с последствиями моих глупых ошибок и неудовлетворенным тщеславием, мне оставалось лишь перебирать осколки разбитых мечтаний.
От безумия меня спасло то, что одиночество не было мне чуждо. Это чувство давно стало частью меня, всегда и всюду неизменно сопровождая, без разницы, где я находилась - на луне или же в переполненном дворце, бок о бок с сестрой. Годами я добивалась ее внимания, искала встреч с ней, подстраивала ситуации, чтоб остаться наедине. Даже прямо изъявляла желание поговорить по душам. Все старания были тщетны: поездки, совещания, общение с правителями сопредельных государств, решение политических вопросов, забота о благополучии Эквестрии превратили жизнь Селестии в нескончаемый круговорот мероприятий, среди которых не было места мне. Если же, отчаявшись, я проявляла настойчивость - сурового взгляда было достаточно, чтобы я, оробевшая, отступала и уходила прочь, не желая выслушивать нотации о том, что мне как принцессе следует лучше вникать в дела родной страны. Смысл моей жизни был совсем не в этом.
Я понимала занятость сестры, даже готова была мириться с ней, но нежелание общаться со мной о жизненно важных для меня вопросах я расценивала как предательство. Которое не забыла. И не могу простить.
В груди вновь затеплился огонек праведного гнева, так и не угасший даже спустя тысячу лет. Именно Селестия виновна во всех моих бедах. Даже будучи перед лицом смертельной угрозы, она не попыталась понять происходящее со мной, не признала равной себе, не решила конфликт мирно, как поступил бы государственный деятель, как поступила бы… любящая сестра.
Она попросту вышвырнула меня из собственного дома.
Вихрь воспоминаний засасывает все глубже, и вот сквозь туман подсознания проступают до боли знакомые очертания. Широкий тронный зал. Переливающиеся цветные витражи. Шикарные гобелены. Ряды колонн. Вижу их так отчетливо, так ясно, каждый кусочек старого замка, что очень долго был моим домом... Я не в силах сопротивляться зову памяти, что так неумолимо восстанавливает картину самой ужасной ночи в моей жизни. Той ночи, что стала для меня роковой.
- Спасибо, Луна.
Белый аликорн неспешно отдаляется к дверям, намереваясь оставить меня в одиночестве в этих безмолвных холодных стенах. Ее рог озаряют сполохи магии - она поднимает Солнце, заставляя мою прекрасную ночь отступить под его ослепительным натиском. Помедлив, Селестия слегка обернулась, так, чтобы я могла видеть выражение ее морды. Легкая улыбка тронула ее губы:
- Я не сомневалась, что ты проявишь благоразумие и уступишь.
Эти слова, сказанные так снисходительно, так… покровительственно. Я чувствую, как эта фраза сестры падает последней каплей в наполненную до краев чашу моего терпения, что так долго и отчаянно грозилась переполниться. Последняя капля... и через край потекла алая как кровь концентрированная ярость, противоядием просачиваясь в мою отравленную непониманием и сомнениями душу, растекаясь и разжигая в ней пожар. Это пламя не сдержать, оно обещает очищение от унижения… оно обещает освободить меня.
Наконец ясна простая до боли истина. Спокойствие, принятие, подчинение - ложь, самая большая ложь, угнетавшая и медленно убивавшая меня все эти долгие годы. И лишь страсть, неповиновение и гнев способны дать мне то, чего я так жажду.
- Ни шагу дальше.
Я словно слышу себя со стороны. Мой голос разлетается по залу, многократно рикошетя гулким эхом, заставляя камень загудеть, а стекла - задрожать. Селестия, застигнутая врасплох, замерла, прервав шаг на середине. Не ожидала, что я смогу перечить, сестра?
- Неужели ты думаешь, что Мы так и будем спокойно ждать? Продолжать терпеть твое неподобающее отношение к Нам? Безмолвно уступать тебе? Позволять слугам тихо нежиться в лучах твоего драгоценного Величества и игнорировать Нас?
Внимательно слежу за реакцией сестры. Она медленно повернулась ко мне, глядя с недоверием и удивлением. Я горжусь словами, что вылетают из моих уст. Наконец моя смелость позволяет мне высказать ей все в глаза. Это означает начало нового порядка. Отныне все будет совсем по-другому.
«Пора, Луна!»
- Лишь в одном ты права, дорогая сестра. В Эквестрии может быть только одна принцесса.
Насколько же эта мысль истинна и не подвержена сомнениям!
- И этой принцессой… буду Я!
Удар копыт, трещины в плитах сетью разбегаются прочь. Огромная тень разрослась за моей спиной, ринулась ввысь по стене меж тронов, и вот искусной работы витраж над ними разлетелся вдребезги, впуская невыносимо яркие солнечные лучи вглубь тронного зала. Но больше нет места свету Селестии в моей душе. Взмахнув крыльями и оттолкнувшись от пола, я воздеваю передние копыта вверх, ведя луну по небосводу. Ослепляющий диск дневного светила в мгновение ока оказался закрыт, небо страшно побагровело, словно чернила смешались с кровью. О, да… это зрелище воистину величественно и невероятно.