Проклятие Принца (СИ)

  
Проклятие Принца
   
Пролог
 
— Рессар, я не вмешивался, пока было возможным. Но ты подаёшь принцу дурной пример! Что это за споры на большее количество фавориток в сезоне? Что за пари, кто быстрее соблазнит первую дочь посла Фейри? Прекратите этот разврат в стенах моего Дворца не-мед-лен-но!
— Дядя Лукас, вы лучше всех осведомлены, что именно ваш сын, наследный принц, провоцирует меня на подобные деяния. Чтоб я подавал пример? Да никогда! Клянусь покровителем Гоблинов!
Рессар полулежал на диване обитом атласом и не скрывал своего несерьезного отношения к разговору.
— Изворотливый наглый мальчишка, — проворчал Лукас, действующий Король земли Чародеев. — Ты же знаешь о моих планах в отношении Миркота?
— О них знаю не только я, дорогой дядя Лукас. Или вы думаете, что мой друг, наследный принц, просто так зарабатывает себе репутацию развратника и сластолюбца?
— Вы оба несносные волокиты! — фыркнул Король. — Оттого, дорогой воспитанник, если ты еще жаждешь отсрочить возвращение в родное Королевство, изволь повиноваться моему Указу.
Рессар скривился, чувствуя как топор инквизитора навис над его шеей:
— Указ?
— Именно. Собственными устами зачитаю тебе его и запрещу выносить наш разговор за стены этой залы!
Рессар тяжело вздохнул и покорно склонил голову, заранее зная, что отвертеться от исполнения Указа не посмеет.
— Итак, указ: наследному принцу земель Гоблинов, мастеру Рессару, воспитаннику Дворца Чародеев и крестнику Короля Чародеев, повелеваю — принять в качестве фаворитки одну-единственную леди, держать её при себе в своем доме не менее трёх лет. Менять фаворитку в течение этого срока запрещаю, как и выселять её из своего дома.
Король Лукас закончил, повернулся к Рессару и поинтересовался:
— Ну как?
— Зачем?
Рессар терпеть не мог женщин в своем доме. Категорически! Даже слуги — все были исключительно мужского пола.
— Затем, мальчик, что сыну моему, повесе, надобно дать другой урок — верности, почтения и любви.
Рессар скривился:
— Любви, дядя, не обещаю. Какая любовь к фаворитке? Терпения бы хватило на три года.
— Хорошо-хорошо, пусть то будет уроком почтения и терпения, — легко согласился Король Лукас.
— Внесите это уточнение в Указ, — не преминул воспользоваться этим Рессар.
— Непременно, мой дорогой воспитанник. А теперь я тебя отпускаю. И срок даю в три дня.
Рессар застыл в дверях залы и обернулся:
— Вы шутите? Мне понадобится весь сезон, чтобы подобрать себе фаворитку, которая не выбесит за неделю! В конце концов, мне её терпеть три года вашей милостью!
— Рессар, мой мальчик, я верю в тебя. Посему три дня!
— Невозможная! Я сотру её с лица земли! Ненавижу это пятно на нашем светлом доме. Как ты мог?
— Дорогая, мы снова будем трясти моим одним-единственным грешком за всю нашу совместную жизнь? — попытался утихомирить разъярившуюся супругу Бартеко.
— Единственным? — прошипела Матильда, а потом повысила голос и повторила: — Единственным?! Этот грешок уже пятнадцать лет висит на моей шее! Она сосёт из меня жизнь.
— Не привирай, — устало протянул единожды неверный супруг.
— Она сосёт из меня здоровье и красоту! Посмотри, что стало со мной за какие-то пятнадцать лет? — не унималась Матильда.
— Просто ты постарела, дорогая, в том нет вины Вильды…
— Что, паразит? Ты мне говоришь о старости?! Мне — кто никогда не покидает весеннего рассвета? Ирод! Сгинуть бы тебе, как и твоей греховной пиявке!
— Помолчи, — в ужасе прервал её Бартеко. — Помолчи, ладно? Не накликай беду, весна моя. Я придумаю, как уладить недоразумение…
— Недоразумение! Нашел себе оправдание, старый кобель. Нет, я уже решила эту проблему.
— Ты же не собираешься… или собираешься?
— Что ты блеешь, ирод? Что я, по-твоему, собираюсь?
— Искупаться в крови девственницы? — с ужасом закончил побелевший супруг.
Матильда прикусила губу.
— Была бы она девственницей — всенепременно искупалась. А пока выставлю её на межкоролевском аукционе. Глядишь и отобьются золотом мои пятнадцать лет страданий.
 
— Матильда, ты не можешь!
— Заткнись, грязный похотливец. Не тебе указывать, что мне делать и как поступать. Пошел вон. Готовь девку, пусть отскоблится, да лохмы свои расчешет.
Бартеко понуро вышел из светлицы и побрёл к дальней башне над уступом, судьба его дочери-феи была решена. Он вряд ли посмеет перечить колдунье в шестнадцатом поколении, та уже проявила невиданную для колдунов щедрость, вырастив приживалку под своим кровом до полнолетия. Теперь настал черед Вильды самой проложить себе дорогу в жизнь.
Бартеко сдернул кулон с шеи и зажал в кулаке — последний подарок от матери его дочери.
  
Глава 1. Купец — не бравый молодец
   
1
 
— Сюда, господин Видьер, здесь собраны девы со всех уголков мира.
Распорядитель межкоролевского аукциона выделил Видьеру личного служащего, который расшаркивался перед ним и рассказывал все нужные и не очень подробности о лотах. Они проходили между рядами рабов разного пола и вида, все были обнажены и стояли в полный рост, чтобы покупатели могли рассмотреть товар с разных углов.
— Чернявочка, как вам? Не угодна?
Похоже он заметил, как блеснули глаза господина, стоило тому пройтись взглядом по стану молоденькой чернокожей девушки. Но страх, даже ужас в глазах той погасил блеск глаз Видьера.
— Мне что-нибудь стандартное и незаезженное… Ничего экзотического. Не сегодня.
— Как скажете, господин. У нас есть несколько полукровок, не желаете?..
Хитрец похоже унюхал любовь Видьера к экзотике. Полукровки интересное решение, когда внешностью они сочетают вполне классические черты, но тонкими намёками, неуловимыми движениями источают опасную и такую искусительную диковинность!
— Да, — Видьер прокашлялся, чтобы сбить хрипотцу в голосе и уже твёрже закончил: — Покажи полукровок.
Им пришлось отойти от центральной залы, через боковой выход в отдельную комнату.
— Венера, голубоватый оттенок кожи единственный выдающий её признак русалки. Нема, но под водой сладкоголоса, как все морские нимфы. У этой золотистые волосы. Необыкновенна!
Видьер кивнул и сделал знак идти к следующей.
— Это Вильда, мать уверяла, что она наполовину фея, хотя никаких внешних признаков нет. Она из Королевства Колдунов. Пока никаких особенностей за лотом не замечено, но за ней уже есть несколько ставок. Думаю, я подберу господину что-нибудь поинтереснее.
Видьер задержался, разглядывая Вильду. Молодая колдунья или фея действительно ничего экзотического во внешности не имела — тёмные волосы средней длины, как у большинства девушек из земель Колдунов, светлая кожа, не привычная к солнечному свету, запуганные голубые глаза, в глубине которых мелькала …дикость? Дерзость? Вызов? Так странно противиться судьбе, когда тебя уже выставили на аукционе.
— Мать? Её продает собственная мать, согрешившая с фейри? — уточнил Видьер.
— Н-нет, — смутился служащий, испугавшись, что ненароком ввел в заблуждение богатого господина. — Я сказал мать, хотя она ей мачеха. Тут грешок совершил её родной отец, так что фея она по женской линии.
— Как интересно! — протянул господин, и хотя блеска в глазах служащий не заметил, но уловил нервозность в движениях старого развратника.
Хорошо быть богатым, когда даже старость, дурность внешности, жуткие бородавки на разжиревшей морде и расплывшаяся фигура не мешают покупать самых красивых рабынь на аукционе. И ведь этот господин — из королевской свиты, насколько понял своего управляющего служащий, — мог купить не одну и не двух, а дюжину красавиц!
— Она девственна, — заметил он господину, теряясь, поднимет это интерес к девушке или наоборот отобьет.
— Оставим. Следующая.