Откуда взялся этот Клемент?

К счастью, по пути Клемент практически не донимает меня вопросами, и я могу сосредоточиться на дороге.
Следуя указаниям навигатора, мы в конце концов сворачиваем на улицу, где располагается заведение Пауэлла. Район, определенно, не самый полезный для здоровья. За окнами мелькают обшарпанные дома, безликие многоэтажки, сомнительные забегаловки и букмекерская контора с толпой подозрительных типов у входа. Наверное, дожидаются открытия, догадываюсь я.
— Ну и дыра, а? — комментирует Клемент.
Да уж, в одиночку гулять здесь я точно не решилась бы.
Навигатор сообщает, что до окончания маршрута осталось лишь несколько сот метров, и через минуту мы замедляемся у цепочки разнообразных заведений, перед фасадами которых весьма кстати располагается парковочный карман.
Я заворачиваю на стоянку и глушу двигатель.
«Пауэлл энд партнерс» занимает последнее строение в ряду, по соседству с прачечной самообслуживания, винным магазином, кебабной и тату-салоном.
— Что-то я не совсем уверена насчет этого места, Клемент. Финансовым благополучием здесь как будто не пахнет, как считаете?
— Но легального покупателя нам все равно не найти. На мой взгляд, для наших целей самое то.
Прежде чем я успеваю что-либо возразить, он выбирается из машины и вытаскивает рюкзак из ниши для ног.
Похоже, визит в здешний ломбард неотвратим, нравится мне это или нет.
Что ж, извлекаю навигатор из держателя и прячу в сумочку. Убедившись, что никаких других ценностей на виду не оставлено, присоединяюсь к Клементу на тротуаре.
— Готова? — интересуется он.
— Нет, но чего тянуть.
Мы двигаемся вдоль витрин в самый конец вереницы строений.
Наружностью «Пауэлл энд партнерс» вполне соответствует окружению. Дымчатые стекла затянуты рабицей, так что интерьера за ними не разглядеть. Вывеска над дверью изрядно побита непогодой, краска местами облупилась.
Если владелец и располагает какими-то средствами, желания тратиться на ремонт он явно не испытывает.
Клемент толкает дверь, и о нашем прибытии возвещает звон колокольчика.
Мне еще ни разу не доводилось наведываться в ломбард и почему-то казалось, будто заведение подобного рода должно напоминать ювелирный магазин. «Пауэлл энд партнерс», однако, с лавкой ювелира не имеет ничего общего.
Тускло-серые стены абсолютно голые, не считая листка с условиями обслуживания да больших круглых часов. Помещение разделяет перегородка. В задней части отдела для посетителей возвышается стойка, за шторой располагается прочная на вид дверь. Предполагаю, что владельцы не желают выставлять свои товары для тех, кто скорее украдет, нежели купит.
По истертому ковру мы подходим к стойке с рукописной запиской, уведомляющей, что для вызова оценщика следует нажать кнопку. Клемент так и поступает, и из-за внутренней двери доносится трезвон.
Мы ждем.
— Не мне судить, конечно же, — шепчу я Клементу, — но, по-моему, у них нет той суммы, на которую мы рассчитываем.
— Может, и так, но доверять первому впечатлению все же не стоит. Лично мне кажется, что в таком месте вкладываться в показуху смысла нет.
— Надеюсь, вы правы.
Мы снова поворачиваемся к стойке, и, когда Клемент уже собирается снова нажать на кнопку, дверь открывается.
Перед нами возникает тщедушный мужчина за шестьдесят.
— Чем могу быть полезен? — Тонкий голосок оценщика вполне отвечает его телосложению.
— Мы хотели бы кое-что продать, — сообщает Клемент. — Вот только, боюсь, не совсем законное. Интересует?
— И что же это?
— Золотой слиток в сто пятьдесят унций.
Мужчина прищуривается и слегка откидывает голову назад, роняя набок прядь седых волос.
— Краденый? — осведомляется он.
— He-а. Вот, подруга расскажет.
Я прочищаю горло и в меру своих актерских способностей напускаю на себя искренний вид. Рассказываю, как обнаружила золото под половицами во время устранения протечки водопровода.
Заканчиваю уже с улыбкой — от облегчения, что заготовленное объяснение прозвучало вполне правдоподобно.
— М-да, повезло вам, — отзывается оценщик, хотя в его интонации и улавливается некоторая подозрительность.
 
Я в растерянности, что же на это отвечать, но тут, к счастью, вмешивается Клемент:
— Ага, еще как, и мы готовы поделиться своим везением, мистер…
Тот протягивает свою костлявую руку.
— Пауэлл. Освальд Пауэлл.
Клемент отвечает на рукопожатие.
— А я Клифф, а это моя подруга, Луиза.
Из всех фальшивых имен, что мог сочинить Клемент, Клифф представляется самым неподходящим. Впрочем, сама-то я наверняка назвала бы наши настоящие, что с учетом противозаконного умысла было бы крупной ошибкой. Лишнее доказательство, что занимаюсь я не своим делом.
— И сколько вы хотите получить? — спрашивает тщедушный тип.
— Нынешняя цена золота вам известна, так что ждем предложения, — уклончиво отвечает Клемент.
— Сначала мне нужно взглянуть.
Клемент кивает, снимает с плеча рюкзак и затем достает слиток и кладет его на стойку.
— Позвольте представить: сто пятьдесят унций чистого золота!
Глаза Пауэлла мгновенно округляются. Он подается вперед и медленно проводит рукой по слитку, внимательно рассматривая пробу и другие клейма, выбитые на поверхности.
— Мне необходимо проверить чистоту. Могу я снять стружку?
— Да пожалуйста!
Оценщик ныряет под стойку и через мгновение появляется снова, сжимая в руке ножик, больше походящий на скальпель. Он переворачивает слиток и проводит инструментом сантиметра два по нижней кромке.
Сняв микроскопическую пробу, Пауэлл прижимает большим пальцем лезвие ножа — по-видимому, чтобы не потерять образец.
— Подождите минуту.
И исчезает за дверью.
Клемент моментально прячет золото обратно в рюкзак.
— А еще говорите, будто у меня проблемы с доверием, — ухмыляюсь я.
— После всего, через что нам пришлось пройти ради него, не собираюсь рисковать, пупсик. Вдруг кто зайдет и схватит наш слиточек.
При всей ценности добычи, я очень и очень сомневаюсь, что кому-либо достанет смелости — или глупости — связываться с Клементом. Но, естественно, лучше перебдеть, чем недобдеть.
— Хорошо, согласна.
Мы все ждем, часы на стене отсчитывают минуту за минутой.
Наконец, Пауэлл выходит к нам.
— Похоже, у вас и вправду слиток чистого золота. Мои поздравления!
— Прекрасно. Так вы заинтересованы в покупке или нет? — Клемент по-прежнему сама прагматичность.
Оценщик потирает небритый подбородок, возможно, обдумывая свой первый ход.
— Заинтересован, за разумную цену.
— И какую же вы считаете разумной?
Пауэлл барабанит пальцами по стойке и глубокомысленно таращится на потолок.
— Полагаю, вам нужны наличные? — осведомляется он.
Совершенно верно.
— И никаких договоров?
— Никакой писанины. Мы берем наличные и сваливаем. И больше вы нас не видите и не слышите.
— В таком случае я дам вам пятьдесят тысяч.
Я уже раскрываю рот, чтобы решительно высказаться о подобной наглости, однако каменное выражение лица Клемента демонстрирует, что в моей тираде нет необходимости:
— He-а. Даже не думайте. Мы не идиоты, приятель. Слиток стоит вдвое дороже, даже на черном рынке.
Оценщик кривится, будто жует лимон.
— Могу поднять до шестидесяти.
Клемент просто закидывает рюкзак на плечо и, не удосуживаясь ответом, поворачивается ко мне:
— Пойдем попробуем в другом месте, а?
Я киваю. Пауэлл немедленно понимает, что вот-вот лишится возможности срубить неплохих деньжат на халяву, и вскидывает ладонь.
— Ладно, ладно, — тараторит он. — Девяносто штук, но это окончательное предложение. Больше наличных мне все равно не достать, так что решайте.
Клемент упирается в оценщика взглядом, и на этот раз предугадать ответ по его бесстрастному лицу я не в состоянии.
— Дайте нам минуту.
С этим он направляется к выходу, жестом приглашая меня с собой.