Откуда взялся этот Клемент?

— Виктор… взял., меня… за руку… и отвел… за… старый… дуб.
«Например, я уже сто лет не ела зеленого карри. Хм, звучит неплохо».
— Он… сорвал… с меня… тру-сики…
«А может, попробовать что-нибудь более экзотичное? В “Уэйтроуз” подают восхитительные малазийские блюда».
— Я… сжала… его… пульсирующий… член… и… опустилась… на… него…
«И еще надо бы пополнить запасы гранолы, и… Стоп! Это еще что такое?!»
— Я… завизжала… уткнувшись… в широкую… грудь… Виктора…
«Ох, черт-черт-черт!»
Я вскидываю голову и вижу, что на меня потрясенно взирают десять старушек. Одиннадцатая, Беатрис, так и продолжает свое красочное повествование, явно не вникая в суть озвучиваемого текста.
— О боже… простите, Беатрис, — тараторю я. — Пожалуй, пока достаточно…
Чтица опускает книгу на колени. Воцаряется гробовая тишина.
Ну надо же, стоило мне подумать, что неделька выдалась хуже некуда, как я осчастливливаю свой самый активный клуб книголюбов грязным эротическим опусом.
Наконец, заговаривает Вера:
— Бетани, вы назвали эту книгу неизвестной жемчужиной. Полагаю, вы сначала прочли ее, чтобы прийти к подобному заключению?
«О боже, боже, божечки!»
— Хм… ну, должно быть, я только пробежала ее взглядом. Наверное, просмотрела не очень внимательно.
Снова тишина.
— Послушайте, леди, мне вправду очень жаль. Пожалуй, сегодняшний выбор оказался не самым удачным. Простите меня.
Пегги, сморщенная восьмидесятилетняя старушонка, медленно поднимает руку, желая что-то спросить.
— Да, Пегги? — неуверенно отзываюсь я.
— Но мы все равно ведь можем взять ее домой? — пищит она.
Компания переглядывается.
— Да-да, можем? — подключается и Пруденс.
— Вы все-таки хотите взять эту книгу с собой? — не верю я своим ушам.
Леди согласно кивают. Нет, они и вправду хотят!
— Хм, да, конечно.
Без всякого напоминания Беатрис продолжает читать с места, где остановилась. Остальные гостьи сидят себе тихонько да слушают.
Несомненно, никогда еще в жизни мне не доводилось испытывать такую неловкость, как в последующие сорок минут. Как бы ни были отвратительны никудышный стиль, беспомощный сюжет и невыразительные характеры, это еще не самое худшее. Главная героиня, Руби, явно представляет собой недавно расставшуюся с девственностью нимфоманку и вовсю потакает похоти Виктора, что подается с постыднейшими подробностями на протяжении всех десяти глав, что мы сообща одолеваем.
По завершении чтения над столом витает облачко заплесневелого эстрогена. Никогда еще я не видела членов клуба столь воодушевленными и увлеченными.
Я встаю за прилавок и принимаю плату от одиннадцати старушек, всех как одна горящих желанием забрать новую книжку домой. Последняя в очереди Вера.
— Это был очень смелый шаг с вашей стороны, Бетани.
— Простите?
— Что ж, думаю, чтение такой пикантной вещи пошло нам только на пользу. Поздравляю!
Она с улыбкой пожимает мне руку.
— Вы ведь даже не читали ее, правда? — уличает меня почтенная леди, не отпуская мою руку.
— Э-э… Не стану врать вам, Вера. Последние несколько дней выдались у меня довольно хлопотными.
— Не переживайте, дорогая. Мы, конечно же, женщины верующие, но ни в коем случае не монашки.
Она подмигивает и выпроваживает последних оставшихся подруг. По их уходе я позволяю себе такой вздох облегчения, что потоком воздуха чуть не выбивает витрину. Уж не знаю, как мне удалось довести представление до конца, но леди покинули мой магазин счастливыми. Может, это еще один знак того, что моя полоса неудач позади.
Когда я заканчиваю уборку, часы как раз показывают пять часов. Проверяю напоследок почту, однако Стерлинг так и не удостоил меня ответом. Похоже, я все-таки поймала его на блефе. Больше не желаю гробить ни микрона своих нервов на этого старика, Карла и любого другого мужчину, коли на то пошло.
Возможно, самое время сосредоточиться на своем восемнадцатом романе. С меня хватит.
По пути домой я заглядываю в супермаркет и балую себя покупкой готового малазийского блюда и еще кое-каких продуктов.
 
В половину седьмого я наконец-то дома. Может, все дело в психологии, но сейчас мое жилище ощущается особенно пустым. Из десяти лет, что дом находится в моей собственности, шесть я прожила в нем в одиночестве, так что сегодняшний вечер отнюдь не какая-то терра инкогнита. Однако опустошенность после разрыва отношений все же дает о себе знать.
Я испытывала схожие чувства после ухода Стюарта. Наверное, это чувство необратимости, когда понимаешь, что в ближайшем будущем никто сюда не придет.
В прихожей я едва ли не с нежностью провожу рукой по гладкой оштукатуренной стене.
«И снова только ты да я».
Смешно воспринимать дом чем-то иным, кроме как грудой скрепленных строительным раствором кирпичей, однако это скромное жилище и вправду значит для меня нечто гораздо больше. Последние десять лет дом служил мне опорой, словно верный друг, всегда готовый поддержать и утешить. Его построили задолго до того, как я появилась на свет, да и снесут наверняка только лет через сто после моей смерти. Есть что-то обнадеживающее в его долговечности.
Я закидываю купленный ужин в микроволновку и поднимаюсь в спальню переодеться.
Облачившись в щегольские розовые треники и шерстяную кенгуруху, возвращаюсь на кухню как раз под призывный писк печки. Ставлю контейнер с едой на поднос, хватаю вилку и перемещаюсь в гостиную. Включаю телик и устраиваюсь на диване.
Ковыряя говяжий ренданг, я рассеянно оглядываю комнату. Отделку явно не мешало бы обновить. Ампирные красные стены теперь кажутся несколько старомодными, и порой уютное пространство нет-нет да и навеет клаустрофобию. Быть может, что-то поярче и чуточку посовременнее, оживить обстановку. Завтра же загляну в строительный магазин и подберу образцы. Хоть сосредоточусь на чем-то позитивном.
Жаль, что у меня нет средств на обновление всего дома. Определенно, маленькая революция ему бы не помешала. Романтика здания вековой давности несколько омрачается издержками на ремонт и содержание. Семь лет назад я отремонтировала кухню и ванную, но еще нужно менять водонагреватель, да и шиферная кровля дышит на ладан. Быть может, однажды, когда мой пока еще ненаписанный восемнадцатый роман станет мировым бестселлером, я смогу спустить часть своего гонорара на модернизацию всего дома.
Мысль вызывает у меня ухмылку.
«Мечтай-мечтай».
Покончив с едой, я задумываюсь, не достать ли ноутбук. Вдруг получится продвинуться с восемнадцатым романом. Вот только как совладать с неизбежным упадком духа и разочарованием. Пожалуй, сегодня лучше воздержаться от сочинительства.
Так что я решаю занять себя каким-нибудь фильмом и сворачиваюсь калачиком на диване.
Через полчаса начинает трезвонить телефон, оставленный на кухне. Я неохотно оставляю лежбище и бреду на зов. На экране высвечивается незнакомый местный номер.
Я борюсь с искушением проигнорировать звонок.
Но в восемь часов вечера пятницы рекламщики уже не звонят.
Я отрывисто спрашиваю:
— Кто это?
— Мисс Бакстер?
— Да, я.
— Я сестра Эванс из Больницы Святой Девы Марии. — Голос женщины звучит безрадостно. — Я звоню насчет вашей матери.
  
10
 
— Мама? — Я судорожно сглатываю. — Что с ней?
— По правде говоря, причин для беспокойства нет, но, боюсь, она стала жертвой уличного ограбления. Где-то с час назад.
— О боже, — ахаю я. — Она ранена?
— Да ничего серьезного, мисс Бакстер. Лишь пара ссадин да шишка на голове. Само собой, она в шоке. В качестве меры предосторожности мы ночку подержим ее у себя — сами понимаете, возраст.
— Господи, даже в голове не укладывается. Как это произошло?
— Увы, подробности мне неизвестны. Кажется, на нее напали два юнца, и в потасовке она упала на землю и ударилась головой. К счастью, негодяев вспугнул прохожий.