Ворон и медведь (СИ)
Она наклонилась, качнув перед глазами Редвальда упругими грудями. Ее рука погладила заросшую щетиной щеку принца, потом опустилась ему на грудь, заставляя сакса вновь лечь в воду. Лукавая улыбка искривила пухлые губы, когда Энгрифледа вдруг впилась в мужской рот жадным поцелуем. В тот же миг губу сакса пронзила острая боль и он невольно оттолкнул девушку, вытирая кровь из прокушенной губы.
-С ума сошла?!
- Атла говорила, что удовольствие всегда начинается с боли, - рассмеялась Энгрифледа, лизнув нанесенную рану, - увы, до сих пор я так и не испробовала этого. Моя брачная ночь, - она поморщилась, -оказалась не слишком удачной. Этельвульф был ни на что не годен как мужчина – хотя он и честно старался. И в конце концов, ему удалось угодить мне - пусть на моих бедрах потом несколько дней не сходили ссадины от его щетины. Но все же…от мужчины я жду совсем иного.
Ее рука скользнула еще ниже, сомкнувшись на затвердевшей мужской плоти. В следующий момент она прильнула к саксу, оплетая его бедра длинными ногами. Редвальд, подхватив королеву за округлые ягодицы, резко поднялся, чувствуя, как девичьи руки сомкнулись на его шее. По всей купальне разнесся сладострастный стон, когда восставший ствол, прорвав податливую преграду, вошел в тесную расщелину, истекавшую влагой и кровью.
Дети Черного Медведя
— Все это во славу твою, Повелитель холода и мрака. Вдохни в этот клинок ярость и великую злобу, на страх врагам и во славу короля! Пусть сила твоя всегда будет с ним, Владыка железа и крови.
Небольшая кузня, стояла на краю болота, под сенью высокого дуба с раскидистыми ветвями. В самой же кузне стоял высокий, голый по пояс мужчина, с длинной черной бородой и глубоко посаженными глазами. Бритый наголо череп покрывали причудливые татуировки, также как и широкие плечи и мускулистые руки. Огромным молотом он бил по наковальне, выбивая заготовку для большого меча, в половину человеческого роста. На черных от копоти стенах висели орудия кузнечного ремесла, а прямо над наковальней красовался резной лик самого божества — полузверя-получудовища. Подобный же лик, окруженный самыми пагубными рунами, был и на серебряном амулете на груди кузнеца.
У входа, сложив руки на груди, стоял король Тюрингии, внимательно наблюдая, как куется новый клинок. Наконец, коваль закончил свою работу и, ухватив меч клещами, протянул, рукоятью вперед, в сторону Крута.
— Твой меч готов, Темный Король!
-Разве его не нужно закалить? — произнес Крут, рукой в толстой перчатке берясь за все еще горячую рукоять. Пока она представляла собой лишь грубую перекладину, без каких-либо украшений.
— Нужно, конечно, — усмехнулся кузнец, — но такой клинок закаляется не в воде и не в крови раба, как обычное оружие — лишь вонзившись в сердце яростного зверя, посвященного Чернобогу. Слышишь — его голосом с тобой говорит сам бог!
Из-за двери и впрямь слышались громкие звуки — злобное рычание и оглушительный визг, перемежающийся громкими криками. Кузнец, притворил дверь перед королем и тот, ухватив поудобнее новый меч, вышел из кузни. Вслед за ним, согнувшись в три погибели, вышел и кузнец. Они прошли через небольшую рощу на краю болота и оказались на обширной поляне, освещенной горевшими по краю большими кострами. Большую часть поляны занимал своего рода загон, огражденный высоким частоколом. Между ним и кругом костров столпилось с пару десятков мужчин, сопровождавших громкими криками то, что происходило за оградой. Посреди огороженного частоколом пространства высился исполинский идол, вырезанный из цельного ствола дерева. Он изображал бога-чудовище с оскаленной медвежьей мордой, обрамленной окладистой бородой. На торчащих из тела идола острых сучьях белели черепа людей и животных
У подножия идола скорчились прикованные пленники — семь мужчин и шесть женщин, в возрасте от пяти до пятидесяти лет. Круглыми от страха глазами, они созерцали жестокое зрелище: огромный вепрь, с рыжей щетиной, громко хрюкая, атаковал большого медведя с непривычно темной почти черной шерстью. Встав на задние лапы, передними зверь отмахивался от всех попыток кабана поддеть его на клыки.
Крут подошел к частоколу, — вопящие зрители, узнав короля, поспешно расступились, — внимательно наблюдая за жестоким побоищем. Звери явно сражались давно и тела обоих покрывали кровоточащие раны. Животные уже выбивались из сил, однако не прекращали попыток дотянуться друг до друга. Вот кабан, изловчившись, рванул клыками заднюю лапу медведя, и злобное рычание последнего сменилось жалобным воем. Медведь отпрянул, опускаясь на все четыре лапы и вепрь, сделав круг по арене, с визгом, от которого закладывало уши, ринулся вперед, готовясь одним броском покончить с противником. Однако медведь в последний момент исхитрился увернуться от удара, и хотя его покалеченная лапа оказалась в тисках могучих челюстей, в следующий миг он навалился на вепря сверху, терзая его зубами и когтями. Оба звериных тела сплелись в невообразимый клубок, оглушительный визг и столь же громкое рычание слились в один жуткий звук, пока наблюдатели, затаив дыхание, пытались понять, кто же побеждает в этой безумной схватке. Но вот челюсти медведя вгрызлись в щетинистый загривок, тогда как здоровая задняя лапа, согнулась и распрямилась, вспарывая огромными когтями брюхо вепря. Кровь и кишки вывалились на землю, злобное хрюканье сменилось жалобным визгом и кабан, издыхая, повалился на землю. Медведь, выбравшись из-под навалившейся на него туши, издал торжествующий рев, медленно поводя из стороны в сторону лобастой головой. Маленькие, налитые кровью глазки обшаривали арену и частокол в поисках нового врага. Вот они остановились на прикованных у идола пленниках и зверь, издав новый рев, направился к ним.
— Хороший знак, ваше Величество, — воскликнул кузнец, — зверь Чернобога, родовой зверь вашего рода, одержал верх. Вам осталось только закончить начатое, освятив свой клинок в его крови.
— Я готов, — кивнул Крут, скидывая расшитый серебром черный плащ. Двое подручных кузнеца накинули на плечи короля грубо выделанную медвежью шкуру. Кто-то еще услужливо приоткрыл калитку и Крут, вскинув меч над головой, вышел на арену.
— Я здесь, зверь моего рода! — крикнул он, — во имя общей крови текущей в наших жилах — сразись со мной, чтобы мы узнали, кто достоин стать победителем во славу Чернобога!
Медведю оставалось всего несколько шагов до скованных пленников, когда он заметил нового врага. Какой-то миг он колебался, потом, будто приняв решение, коротко рыкнул и, хромая, направился к королю. Тот вышел на середину арены и остановился, держа меч наготове. Зрители из-за частокола, — в основном дружинники Крута, — застыли в ожидании, осознав, что схватка зверей была лишь преддверием самого главного поединка.
Приблизившись к Круту на несколько шагов, медведь злобно взревел и кинулся на короля. Будь у зверя здоровая лапа, бросок мог стать и удачным, но сейчас владыка Тюрингии увернулся без особого труда и по рукоять засадил клинок в медвежий бок. Зверь жалобно взвыл, из последних сил разворачиваясь и тут Крут, выдернул клинок, вогнав его прямо в оскаленную пасть. Далее продолжать бой не потребовалось — медведь, завалившись набок, рухнул всего в двух шагах от убитого им кабана. Кровь обоих зверей смешивалась, пропитывая перепаханную им землю.
И в этот миг окружившие частокол воины взорвались ликующими криками.