Кровь и лунный свет
– Кто? – требовательно спрашиваю я. – И где?
Симон, смешавшись, переступает с ноги на ногу.
– Он выходил из дома мадам Эмелин, когда я пришел осмотреть тело Перреты. По словам, хм, свидетелей, появился там примерно в то же время, когда произошло убийство, но был в таком состоянии, в котором бы не смог совершить его.
Я складываю руки на груди. Так вот почему Симон написал букву «Р». Она означала «Ремон». Интересно, он тоже употреблял сконию? Архитектор не жалует любые вещества, влияющие на разум, и может за такие дела выгнать Реми с должности подмастерья.
Но, напоминаю себе я, может, Реми ничего и не употреблял. Насколько я знаю, он никогда раньше не делал этого, хотя, судя по всему, не обо всем мне рассказывал. Я не ревную, но мне неприятна мысль, что Реми ничем не лучше Удэна.
Прочистив горло, я отвожу взгляд от Симона:
– Что ты планируешь делать дальше?
Он расслабляется, словно рад закрыть эту тему.
– Соберем как можно больше подробностей, а затем воспользуемся ими, чтобы составить точный портрет убийцы.
Мгновение я обдумываю его слова.
– Говоря о деталях, ты подразумеваешь то, в каком состоянии нашли Перрету и что с ней сделали?
– Верно, Кэт, – отвечает он. Карее пятно на левом глазу добавляет его взгляду тревожности. – Наши дела говорят миру, кто мы. Какими бы отталкивающими ни казались нам эти послания, они – ключ к пониманию убийцы и его поиску.
Жулиана внимательно слушает наш разговор, переводя широко раскрытые глаза от меня к Симону и обратно. Не желая оставлять ее в стороне, я поворачиваюсь к ней:
– А вы, леди Жулиана? Сможете спокойно обсуждать произошедшее? – спрашиваю я.
– Конечно, – удивленно моргнув, отвечает она. – Я убила много людей. Как и Симон.
У меня отвисает челюсть:
– Вы… Что?
Не сводя с меня глаз, Симон опускает руку на плечо своей двоюродной сестры:
– Не пугай нашу гостью. Мы этого не делали.
Она виновато смотрит на него снизу вверх:
– Прости. Ничего не могла с собой поделать. Я так удивилась.
– Все в порядке, – говорит он, уставясь на меня. – Просто сомневаюсь, что Кэт понимает нашу маленькую игру. – На лице Симона появляется натянутая улыбка, которая разительно отличается от позавчерашней, когда казалось, что он просто разучился это делать. – Нам нравится говорить глупости, а затем поправлять друг друга.
На его лице отражается безмолвная мольба: «Подыграй». Но улыбка на моем лице выходит не менее натянутой, чем у него.
– Конечно. Реми любит рассказывать скандальные истории, чтобы посмотреть, поверю ли я.
Например, поверю ли я, что он приехал в Коллис не в ночь убийства, а на следующее утро.
Жулиана вздыхает с облегчением. Симон благодарно кивает мне и просит помочь прикрепить обе карты к отштукатуренной стене. Пока мы заняты этим, Жулиана продолжает раскладывать бумаги на столе по стопкам.
И я не могу не смотреть на то, как старательно она сортирует листы, на которых совершенно ничего нет.
Глава 16
В следующий час я пялюсь на рисунки, которые Симон прикрепляет к стене рядом с картой города. От вида Перреты и переулка мне становится нехорошо, но я напоминаю себе, что видела все воочию.
Наброски, сделанные им во время визита к мадам Эмелин, – это намного хуже. Конечно, Симон прикрыл грудь и нижнюю часть тела мертвой кусками ткани – или, по крайней мере, изобразил это так, – но, подозреваю, если бы там оказались раны, он бы этого не сделал. Меня немного настораживает, насколько талантливо он передает на бумаге подобные ужасы. Несмотря на синяки, я охватываю себя руками за талию, пока он указывает на травмы и увечья, которые описал при осмотре.
– В нижней части тела семь ножевых ранений.
Симон указывает на каждое испачканным в чернилах пальцем. Как и в случае с кровью на стене, меня вновь охватывает чувство, что я видела их, но по-другому. Наверное, это произошло той ночью, только никто не указывал мне на раны пальцем, тем более что их покрывала грязь.
– На внутренней стороне двух пальцев остались порезы, – продолжает Симон. Его голос звучит так бесстрастно, словно мы обсуждаем географию. – Она схватилась за живот, когда убийца начал наносить удары ножом. И несколько из них попали между пальцами. Раны совпадают, а значит, он использовал обоюдоострый клинок. Например, кинжал, а не, скажем, разделочный нож. Это же подтверждают порезы на глазницах.
Овсянка, которую госпожа Лафонтен томила все утро в печи, чтобы подать на завтрак, устремляется к моему горлу. Мне приходится приложить все усилия, чтобы вернуть ее в желудок.
Перо Жулианы скользит по бумаге, записывает слова Симона. Он замолкает на мгновение, чтобы она успела. Хотя, мне кажется, в этом нет необходимости.
– Кончики пальцев покрыты ссадинами, а ногти поломались, пока Перрета хваталась за стену, – продолжает он, и я сжимаю кулак, чтобы заглушить внезапно вспыхнувшую фантомную боль. – Как только она перестала сопротивляться, он перетащил ее сюда и уложил на спину. – Симон указывает на схему переулка, нарисованную сверху, как архитектурный план. – Как подсказала Кэт, он сделал это для того, чтобы рассмотреть убитую в лунном свете.
Трепет, окутавший меня от упоминания моего имени, длится недолго.
– А затем он разбил ей лицо. Чем-то тяжелым, то есть вряд ли он принес это с собой. Так что он нашел это где-то поблизости. Скорее всего, камень или кирпич…
Или молоток. Но Симон и не догадывается, что он был у Перреты.
– Но ничего подобного поблизости обнаружить не удалось, а значит, он это забрал.
На лбу выступает пот от отвращения и страха за то, чем это может обернуться для магистра Томаса.
Симон скрещивает руки на груди, продолжая смотреть на рисунки.
– Ему пришлось потрудиться, чтобы вырезать ей глаза.
– Хочешь сказать, в следующий раз это дастся ему легче? – спрашиваю я.
Он кивает.
– Его умения будут совершенствоваться с каждым разом.
Как будто это профессия: ученик – подмастерье – ремесленник – мастер. Неужели сейчас убийца учится?
Симон потирает подбородок, оставляя на коже фиолетовое пятно от чернил.
– Раны на ее животе нанесены как попало. Возможно, так вышло из-за того, что Перрета сопротивлялась. А может, у него мало опыта. Но можно с уверенностью сказать, что он правша. Это легко определить по углу ударов и ране на ее шее.
– Ты все время говоришь «он». А вдруг это сделала женщина? – интересуется Жулиана.
Симон качает головой, не сводя взгляда со стены перед ним.
– Нет, убийца – мужчина.
– Ты считаешь, что женщина не способна на насилие? – спрашиваю я.
Он поворачивается ко мне.
– Способна ли? Да. Но подобное насилие, подобная злость… – Симон вновь качает головой. – Это сделал мужчина. Не знаю, как объяснить, но я уверен, что это…
– Месть, – заканчиваю я. – Какой-то одной женщине. Ты говорил.
– Да. – Судя по устремленному в никуда взгляду, он вновь мысленно вернулся в переулок. – Но не обязательно этой.
Симон задумчиво поджимает губы, и сине-фиолетовое пятно на его подбородке становится более заметным.
– Возможно, он считает, что женщины осуждают его, но, скорее всего, это был один раз. Самый первый.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.