Соблазн быть счастливым
В то время я был юнцом с кучей разных идей и высокой самооценкой (так и не утраченной, если честно, мной с годами), благодаря которой мне удалось завоевать доверие Дарии – женщины, имевшей голову на плечах и вышедшей из семьи с некоторой претензией на аристократизм. По сравнению со мной она была более начитанной и более утонченной, но ей не хватало одного главного качества, обладателем которым зато был я: уверенности. Она писала рассказы и почти закончила роман, в котором рассказывалось о группе молодых людей, борющихся за то, чтобы Италия стала лучше. Своего рода роман-автобиографию. Конечно, он не был ни оригинален, ни написан каким-то великолепным образом, но я побуждал ее верить в себя и закончить роман как можно скорее.
Говорят, что только настоящая любовь обладает силой менять жизненный путь человека. Мой путь после встречи с Дарией претерпел значительные изменения. Это она убедила меня согласиться на работу в конторе Вольпе, где я впоследствии встретился с Катериной. Именно ее я должен благодарить за все, что случилось после. Или, может, винить. В любом случае Дария одолжила мне немного своего здравомыслия, а я взамен поделился с ней своим неиссякаемым оптимизмом и энтузиазмом – двумя качествами, которые я – в отличие от высокой самооценки – растерял в ходе моей жизни.
От тех месяцев, что мы провели вместе, в моей памяти сохранился ее звонкий заразительный смех, ее холодные маленькие пальчики, которые так хотелось держать в своих и которые она не отнимала, мандариновый запах ее духов, исходивший вечером от моей одежды. Мы были счастливы, но тем не менее – не знаю почему – мы никогда не целовались: может быть, от убежденности, что это можно сделать в любой момент, а может быть, желая продлить сладостное ожидание. В конечном счете мы наслаждались лучшим периодом любовных отношений, когда достаточно лишь слегка коснуться кожи другого, чтобы у тебя забилось сердце.
Вскоре Дария закончила роман и занялась поисками редактора. Я помню, что после первых отказов она призналась мне, что готова оставить эту затею, и я целыми днями пытался убедить ее не бросать своего пути и не позволять сломить себя трудностям. Сейчас смешно об этом думать, и все же я просто-напросто повторял ей то, что каждую ночь твердил в постели самому себе: никогда не переставать стремиться к другой жизни, продолжать идти за своими мечтами, не сходить на первой же остановке, даже если она кажется самой удобной. К сожалению, разница между ней и мной оказалась в том, что из нас двоих Дария была единственной, кто до конца поверил моим словам, единственной, кто по-настоящему попытался им следовать.
И за какие-нибудь несколько месяцев она нашла редактора, готового опубликовать ее роман. Шутка в том, что когда он вышел, мы с ней уже не были вместе. Я помню, что купил экземпляр и прочел его за одну ночь. Наутро я был окончательно убежден, что этой книге – грош цена. Как и нашим с ней отношениям, впрочем. Вот как все вышло: как-то вечером она задержалась, чтобы выпить пива со своим бывшим. Я ей был по-прежнему только другом, и все же мне не удалось скрыть мое разочарование – несмотря на то, что время, когда все это происходило, было, помимо всего прочего, началом эпохи, в которую проявлять себя собственником и ревнивцем считалось признаком консерватора и чуть ли не фашиста. Но штука в том, что я понял, что я еще очень консервативен, и перестал с ней общаться, надеясь, что Дария сама прибежит ко мне мириться. Но этого, к сожалению, не произошло, и пятнадцать дней спустя я уже стал встречаться с какой-то девахой, имени которой я даже не помню; она много курила и рисовала комиксы.
Дария страдала из-за моего внезапного и необъяснимого отдаления и не простила меня даже после того, как я, бросив заядлую курильщицу с желтыми от табака пальцами, решил вернуться. На этот раз другое мое консервативное чувство – гордость – помешало мне настаивать. Я попрощался с ней и вернулся к моей жизни и к неустанным ухаживаниям за Катериной – несмотря на то, что по ночам я не мог заснуть из-за расставания с Дарией. В последующие несколько месяцев мы неоднократно пересекались, но ни у одного из нас двоих не хватило мужества сделать решающий шаг навстречу, а потом в один прекрасный день она стала встречаться с парнем, который затем стал ее мужем.
Так вот, если бы в тот день я бы мог только предположить, что парень со взбитым вихром в стиле Элвиса Пресли станет последним мужчиной ее жизни, я бы плюнул на все мои консервативные чувства и вступил бы в схватку за право быть с ней. Но вместо этого я про себя подумал, что рано или поздно, но она и я – мы все равно будем вместе. И я продолжал верить в это целых сорок лет. Ни брак каждого из нас, ни мои и ее дети так никогда и не смогли заставить меня отказаться от основной мысли: пусть даже только на одну ночь, но наши тела обязательно соединятся.
Каждый раз, когда я встречал ее в парке или в метро или где-нибудь в кино, в кафе, на презентации одной из ее книг, спустя три месяца или два года, я тепло здоровался с ней и расставался, думая, что в конце концов она станет моей. Конечно, если бы я утверждал, что по-прежнему влюблен в нее, то я бы солгал. Любовь со временем выгорает, как цвета на старой фотографии, однако, к счастью, остаются очертания, чтобы напомнить тебе об ушедших мгновениях. Эти сорок лет я любил не Дарию, а мысль о том, что я снова смогу ее любить. Она подарила мне возможность думать, что возможность есть всегда, что то, чего ты желаешь, на самом деле произойдет – нужно только уметь ждать.
Потом однажды семь лет назад вышла ее последняя книга. Я этого даже не знал, когда случайно встретил ее в аптеке. Катерина была уже больна, и Дария давно больше не занимала моих мыслей. Она сообщила, что в ее новом романе было кое-что, что касалось меня. На следующий день я отправился в книжный и купил его. На второй странице я обнаружил посвящение: «Чезаре, моей недосягаемой любви, за его храбрость, за его страсть к жизни. С благодарностью».
Мне пришлось спрятаться в туалете книжного магазина, чтобы мир не видел моих слез, и ту ночь я провел, погрузившись в роман – историю двух влюбленных, которые смотрят друг на друга издалека на протяжении всей жизни. Дочитав, я убрал томик в ящик письменного стола и два часа просидел, уставившись в экран выключенного телевизора. Прошел не один день, прежде чем я смог вернуться к своей обычной жизни, состоявшей из болезни Катерины и последних рабочих дней перед пенсией. На страницах романа я встретился с другим Чезаре, почти мне незнакомым. Благодаря Дарии я смог взглянуть на него с новой точки зрения – ее глазами. Книги способны и на это.
Мне обязательно нужно было ее увидеть. Я пообещал себе написать ей, потом – найти номер ее телефона и позвонить ей, пригласить ее на ужин, послать ей букет цветов. Но я снова совершил ту же самую ошибку: мне казалось, что у меня впереди еще полно времени. Даже это ее очевидное проявление любви не стало для меня необходимым толчком, чтобы я сделал то, что нужно было сделать. Мне не хватило сорока лет, чтобы понять. И когда я решил действовать, было уже поздно.
Мне удалось раздобыть номер ее телефона через нашего общего друга, и целый месяц я вертел в руках листочек с безликими цифрами, написанными шариковой ручкой. Мне не хватало смелости. Наконец однажды утром я развернул газету и узнал, что она умерла от инсульта.
Ты проводишь свою жизнь, полагая, что то, на что ты надеешься, однажды с тобой произойдет, если только в конце концов не замечаешь, что действительность гораздо менее романтична, чем тебе представляется. Это правда: мечты иногда стучатся в твою дверь, но только в том случае, если ты заранее побеспокоился, чтобы их пригласить. В противном случае можешь быть уверен, что вечер тебе придется провести в одиночестве.
Кладовка с воспоминаниями
Телефон звонит, не замолкая, уже целую минуту. Я лежу на диване, и у меня нет никакого желания вставать, чтобы взять трубку. Если бы со мной рядом была Катерина, это сделала бы она, предварительно демонстративно вздохнув и послав в воздух пару проклятий, сопровождаемых моей язвительной улыбочкой. Но ее со мной нет: я один, по-настоящему один – возможно, впервые за всю мою жизнь. Должен искренне признаться: я полагал, что умею лучше справляться с ударами, которые наносит жизнь. В старости ты понимаешь, что существует не так много вещей, на которые стоит серьезно обижаться; к их числу можно с полным основанием отнести измену и неуважение твоей семьи.