На грани счастья (СИ)

— Спасибо вам большое, Сергей Ильич. — грустно улыбнулась Калерия, с благодарностью принимая заботу учителя.
— Ты же мне как дочка, Лер. Я до сих пор помню, как ты пришла сдавать вступительные экзамены. Уверенней всех держалась и буквально горела от желания быть врачом! — вспомнил Леднёв. — Ничего, девочка. Всё бывает. — добавил, успокаивающим тоном он.
Всю неделю на даче у Леднёва, Лера боролась с самой собой, воспоминаниями, бесконечно мешающими нормально дышать и болью. Ни на секунду не удавалось отключить, наконец, голову, не думать о произошедшем, не анализировать, не задавать вопросов. Начало лета за окном ничуть не радовало. Для неё это лето стало ещё одним, самым плохим летом в жизни.
Лаврова с тоской вспомнила о том, что через две недели у них могла бы быть годовщина свадьбы и вновь, как впервые, вспомнила тот день, их первый поцелуй, её пьяную выходку… «Да уж, как ты могла подумать, что история, которая началась вот так, может закончиться чем-то хорошим? Дура!» — мысленно упрекнула себя она.
Измученная навязчивыми мыслями, Калерия часами маялась, бродя по дому, будто бы пятый угол спокойствия искала, выпивала литры чаю, хотя, как она сама себе признавалась, хотелось чего-то покрепче. Заливала им странные видения-размышления, тысячу раз пытаясь отвлечься, начать готовиться к экзамену, все время тряся головой, хмуря брови после мысленного приказа сосредоточиться. Не помогало. Пыталась смотреть какие-то фильмы, но при этом, забывала вникнуть в суть мелькающих на экране изображений, лиц, фигур. Играла сама с собой в обманку и, понимала это, уговаривала себя забыть, как навязчивый, пугающий и истязающий сознание сон, все недосказанное, неслучившееся, предполагаемое.
И снова не получалось. Лера сидела в кресле-качалке на втором этаже уютного дома, стараясь не вслушиваться в звенящую пустоту, и смотрела в окно на играющее красками лето, но не видела ничего. Чёрно-белый пейзаж. Как будто, её зрение, стало монохромным, как у некоторых животных.
Сон был переменчив и обманчив. То приходил, то нет. Когда приходил, девушка радовалась — хоть на время удавалось забыться, как под наркозом. Когда нет — было вдвойне страшнее. Вдвойне труднее переживать ночь, и понимать, что дневная пытка не прекратится ни на секунду.
На седьмой день, телефон вдруг заявил о себе. Откуда взялась какая-никакая связь, в этом чудном для забытья месте, одному Богу было известно. Незнакомый номер.
— Я слушаю. — своим полумёртвым голосом ответила Калерия.
— Калерия Александровна, добрый день! Это Антон Артурович, юрист компании Истомина. — поздоровался парень.
— Зачем вы мне звоните? — поинтересовалась она.
— Игорь Максимович мне поручил найти вас, потому что сам дозвониться не смог.
Конечно, не смог. В тот день, точнее ночь, девушка выключила телефон, поняв, что Игорь окончательно изведёт оператора, упорно набирая её номер каждую минуту. И потом ещё четыре дня даже не включала. Боялась. Боялась, что не выдержит и ответит. А там — его голос. И это был бы выстрел в висок.
— Я жива. Этого Игорю Максимовичу будет достаточно? — холодно оповестила юриста Лера.
— Боюсь, что нет. Он хочет с вами встретиться и поговорить.
— Слишком много хочет. — начала кипятиться она. — Я, например, и через вас могу передать, что требую развода.
— Ну, — Антон явно смутился. — для этого же тоже нужно встретиться и обсудить условия…
— Никаких условий, кроме одного: наш сын будет жить со мной. Больше ничего не надо. Надеюсь, эту информацию вы способны запомнить и передать? Если нет, запишите. Как только всё будет готово к разводу, я приеду. — и Калерия бросила трубку.
А потом опять накрыло. До этого казалось, что слёз уже нет, а вышло, как с гнойной раной, которую неправильно залечили. Только коснёшься и понимаешь, что снова надо промывать и пытаться исцелять. Она зарыдала, завыла, отбросив телефон в сторону и понимала, что любое упоминание об Игоре, жжёт покруче раскалённого железа.
Через пару дней приехал Леднёв, увёз обратно в город, заставил в кратчайшие сроки подготовиться к аттестации и самолично проконтролировал, чтобы она с этим справилась, сдала экзамены, не убежала, не растерялась.
 
Калерия и опомниться не успела, как зашла в кабинет, а вышла оттуда уже врачом. Полноценным врачом, кардиохирургом. Мечта сбылась. Только непроглядная горечь и тоска на душе мешала радоваться этой победе.
А потом, вечером, в тот же день, снова позвонил юрист Истомина, сообщив, что заседание суда по делу их развода назначено через два дня. По всё той же, злой иронии судьбы, это был день их свадьбы. И Лере пришлось соскрести остатки сил, непонятно откуда взявшихся и вновь приехать в Санкт-Петербург, понимая, что там придётся хлебнуть новую порцию боли.
Она вышла из задания суда, пытаясь не расплакаться на улице. Игорь был бледен, осунулся, сильно похудел за это время и смотрел на неё таким же тоскливым взглядом, молящим о прощении. Девушка же, не могла на него смотреть в зале суда, всё время отводя глаза в сторону, но в то же время, каждый раз её тянуло вновь взглянуть на бывшего мужа.
Процесс прошёл довольно спокойно, мирно. Что Лера, что Игорь, были молчаливы и безынициативны. Словно это адвокатам, а не им, нужен развод. Оба походили внешним видом на живых трупов. Судья, даже, в какой-то момент, засомневалась, глядя на супругов, и уточнила: точно ли они хотят развестись.
Их развели. Петя остался с Калерией. Она знала, что мальчик рядом, в ближайшем кафе ждёт окончания бракоразводного процесса вместе с Екатериной Дмитриевной, и ей не терпелось поскорее обнять единственного родного человека.
— Лера! — Истомин догнал её, сбежав со ступеней и взял за руку.
— Что? — безжизненно ответила она, посмотрев на бизнесмена.
— Хоть сейчас, дай мне всё объяснить.
— Бессмысленно. Теперь это уже не имеет значения, как и всё, что было между нами.
— Зачем ты так жестока?
— Я? — с отчаянием в голосе произнесла Калерия, чуть не задохнувшись.
— Мы просто могли поговорить и всё встало бы на свои места. А теперь что? Что дальше? — спросил мужчина.
— Дальше-жизнь. Обычная жизнь. Такая, какой она была до нашей встречи.
— У меня не будет. — глухо отозвался он. — А Петя? О нём ты подумала?
— Подумала. Чтобы было меньше стресса, я отвезу и определю его в ту самую школу, в Дижон. Ты, как и я, сможешь навещать его когда захочешь. Так, он не поймёт даже, что произошло. Послезавтра у нас рейс в Париж.
— Я полечу с вами.
— Лети отдельным. — попросила девушка.
— Лера, Лерочка, — сорвался Игорь, пытаясь притянуть её к себе ближе, обнять. — я прошу тебя, ну давай поговорим, давай попробуем просто поговорить, ведь это не сложно. Девочка моя, я люблю тебя, и ты это знаешь и…
— Игорь! — Лаврова вырвалась из его крепких рук, так и не дав себя прижать к груди. Она с рвущейся наружу болью посмотрела на него. — Пожалуйста, если ты хоть немного меня… жалеешь, отпусти! Ну отпусти, пожалуйста, не добивай! — закричала Лера.
— Прости. — с горечью произнёс Истомин. — Кирилл отвезёт тебя к Пете. Мы с ним уже попрощались. — добавил он.
Екатерина Дмитриевна пыталась уговорить её выслушать Игоря, перестать бегать от него и ещё много-много, наверное, мудрых слов. Но Калерия её не слышала, да и не хотела. Сдержанно попрощавшись и поблагодарив за всё, она взяла Петю за руку и ушла.
Истомин сидел на берегу Невы, куда ушёл от здания суда и смотрел в даль. Было тошно, муторно на душе. Лера не хотела слушать его. Он чувствовал её боль, которая искрила во все стороны, едва посмотришь девушке в глаза, но, в то же время, желал объясниться, использовать хоть последний шанс! Однако, чуда не произошло.
 
Теперь ничего не мешало Анне, требовать от него заключения официального брака. Тест ДНК подтвердил, что ребёнок его. Ребёнок, который ни в чём не виноват.