Пятнадцать ножевых 3 (СИ)

— Так мне тогда товарища надо взять, мы с ним...
— Санкция дана на вас. Больше никого. Понятно? — резко спросил доктор.
— Да, — кивнул я.
— Вот и хорошо. Поехали, Григорий Васильевич, — скомандовал он водителю.
Пока ехали, нарколог с насквозь поповскими ФИО поведал, что стряслось. Изложил анамнез. Времени у нас на это дело было — вагон. Хоть РАФик и разогнался, выбравшись на трассу, больше сотни, но нас с Галей разделяло километров семьдесят. Даже если все время так топить, меньше сорока минут на дорогу не уйдет.
Брежнева пила уже больше недели. Тяжело и беспробудно. Вчера вечером организм взбунтовался, переполнившись отходами производства, и теперь она страдала на квартире Буряце. Позвонила кому-то наверху и заявила, что есть только один человек, которому она доверяет — Андрюша. Приехавшую инициативно бригаду она даже на порог не пустила. Нет, сама Галя передвигаться не в силах, но кто-то там с ней был. Боря, наверное.
Доктору сейчас не позавидуешь. Дело не в субординации, мол, придется идти на поводу и ставить себя в заведомо подчиненное положение относительно студента. А в ответственности, потому что вызов — его. Поэтому на вопрос, что я там собираюсь колоть и как, я ответил без утайки. А что скрывать? Всё давно известно, испытано и проверено. В любой стране мира процесс будет проходить примерно одинаково. А нюансы... у каждого свои.
Первым делом он полюбопытствовал, какой там предполагаемый объем инфузии. На организм такого веса и с такой продолжительностью возлияний — литра два. Глюкозки, чтобы мозги подкормить, аскорбиночки в качестве антиоксиданта, электролитов для сердца, аминокислоты, витамины, седативные. Натуральный экзамен устроил мне попович, но... там где он учился, я преподавал. На любое его «а почему?» у меня был убийственный аргумент, причем не на уровне фельдшера-капельника, а на клеточном и молекулярном. Как там писал поэт, из прокапанных мною можно составить город? Вот и я об этом. Плавали, знаем.
Без лишней самоуверенности — знаю я побольше нынешних наркологов. Дозировать информацию приходится. Конечно, с зубрами типа Довженко я и рядом не стоял, тот харизмой брал, но так, на среднем уровне — любого уделаю. Кстати, по поводу Александра Романовича — метод еще не получил огласки. Года через три вроде признают. Вот смеху было бы, покусись я на самый разрекламированный способ лечения отечественной наркологии. Но гипноз у меня никогда сильным местом не был, да и не очень я метод Довженко люблю. Баловство, если брать большие сроки.
Пока мы обсуждали стратегию детоксикации, и Балашиха промелькнула за окном. В животе неприятно забурчало. Конечно, в тюрьме сейчас ужин, макароны дают. А у курсантов — обед. К хорошему организм быстро привыкает, и если его каждый день кормить, даже и не очень качественной пищей, но три раза и в одно и то же время, то потом он начинает бунтовать, не получив дозу. У меня даже возникла мысль остановиться и купить что-нибудь, но потом я подумал, что у Бори в холодильнике «Розенлев» должно храниться немало вкусняшек, которыми он поделится. Можно и потерпеть, через каких-то полчаса на месте будем.
Крестовоздвиженский, убедившись в моей компетентности, других тем не затрагивал, уселся поудобнее, вытянул ноги, и закрыл глаза. А если начальник так делает, значит и подчиненному тоже можно — солдат спит, служба идет.... Шоссе Энтузиастов я уже видел неоднократно, ничего интереснее, чем легкая дрема, не наблюдается.
Приехали на Кутузовский, нагрузились необходимым, и пошли. Доктор молодец, нос не воротит, помог донести барахло до квартиры. Звоним. Странное дело, открыл не Буряце, а какая-то смутно знакомая женщина. Спросила, кто мы, и впустила. Лет сорока, наверное. Артистка, может, или певица, кто их знает, Галиных подруг. Их возле нее немало вилось всегда. А для меня факт, что кто-то в кино снимался, вовсе не повод запоминать человека. Поработала швейцаром — и ладно.
Что-то я несколько агрессивно настроен. К чему бы это? Ситуация привычная, пациентка знакома. Доктор со мной, если что — поддержит. Наверное, попович всё же немного раздражает. Интересно, а первый отдел ему мозг долго выгрызал при трудоустройстве? Или папа Варфоломей уже не духовного сословия был?
 
Не о том думаю. Надо о работе, о клиентке, а мне в голову только генеалогия коллеги лезет. Может, его дедушка был пламенный революционер, а имя сыну дал в честь соратника по эксам и боевому девятьсот пятому.
— Сюда, пожалуйста, — позвала нас встречающая. Усталый голос, достало ее, наверное, а не откажешь принцессе, будешь терпеть до упора.
Галя лежала в той же комнате, что и в прошлый раз. Да уж, запой редко кого красит. На вид ей сейчас — кабы не больше, чем папе. Дышит тяжело, кожа землистая, в уголке рта и на подбородке плохо вытертые следы рвоты. Пыталась поесть, а не пустило. И запашок... на магазин «Золотое яблоко» ни разу не похоже.
— Галина Леонидовна! — позвал я.
Она приоткрыла левый глаз и прохрипела:
— Андрюша... приехал... спасай меня, дуру...
— Сейчас, Галина Леонидовна, всё будет хорошо, надо немного потер... — вступил Крестовоздвиженский, подходя к ней с тонометром.
— Ты кто? — крякнула принцесса. — Пошел на хер отсюда... меня Андрюша полечит...
— Нельзя так, — влез я. — Мы люди подневольные, начальство потом накажет. А Анатолий Варфоломеевич — мой коллега и очень хороший врач. Я без него работать не буду.
— Ладно, сиди, — смилостивилась Галя. — Дай рот смочить, высохло всё...
Не успел я поискать глазами воду, как рядом возникла дамочка-помощница, держа в одной руке кружку, а в другой — бутылку газировки.
— Вот, Галочка, холодного нарзанчика, сразу легче станет, — забубнила она, наливая минералку.
— Отставить! — сказал я. Брежнева болезненно поморщилась. Продолжил потише: — Теплой кипяченой, во рту пополоскать, она глотнуть сейчас не сможет всё равно.
Процесс пошел. Померил давление, температуру даже, на всякий случай. Для такого очень вполне сносно. Тридцать семь градусов ровно, сто сорок пять на девяносто миллиметров ртути. Начали инфузию. Теперь только сиди и жди, да меняй флаконы. Ну, и скорость вливания регулировать. А то зальешь слишком быстро — усвоиться не успеет, медленно — опять толку никакого.
Доктор сидел в уголочке, думал о чем-то своем. Только морщился слегка время от времени. Да, тяжкий дух от наследницы. Аж глаза щиплет. Как я этот момент из памяти выпустил. Тоже мне, специалист. Да с этого начинать надо было!
— Будьте добры, принесите таз с теплой водой и два полотенца, — попросил я помощницу.
Ага, сообразила, и бельишко прихватила переодеться Что ж ты раньше подруге организм не протерла?
— Галина Леонидовна, вы извините, давайте мы вас оботрем немного, — позвал я задремавшую Брежневу.
— А? — встрепенулась она. — Что, воняет от меня? Как от свиньи, наверное. Извините. Не подумала.
Дамочка быстренько раздела Галю. Ночнушку только пришлось срезать, но слегка ожившая принцесса заявила, что ничего страшного, она и в трусах под простынкой полежит, а потом оденется.
После водных процедур стало и вовсе хорошо. Правда, на Брежневу напала плаксивость. И жалко ей было не себя, как это обычно случается, а Борю. Оказывается, Буряце недавно приняли. Обвиняют не то в убийстве актрисы Зои Федоровой, не то в краже бриллиантов у циркачки Бугримовой. И дело не у МВД, а у чекистов — хрен отмажешь через мужа.
Рассказ был бестолковый и сбивчивый. Я даже подумал, что фонтан красноречия надо бы немного прикрутить и уже перемигивался с Крестовоздвиженским на предмет седативных препаратов. Что бы такого жахнуть, чтобы она и успокоилась, и не пришлось бы потом таскать тело на себе в туалет?
— Будьте добры, сделайте нам чай и перекусить что-нибудь, — попросил я помощницу, так и остающуюся безымянной. Надо хоть узнать как к ней обращаться, а то невежливо получается.
Она кивнула и встала. Тут загремел замок входной двери, в квартиру зашло судя по топоту сразу несколько человек.