Рафаил (ЛП)

Такого же, как и он сам. Но если отец Мюррей поддался тому экзорцизму, которому в течение пяти лет подвергал его отец Куинн, и вместо Дьявола посвятил свою душу служению Богу, то Рафаил сопротивлялся.
Зло в этом мальчике было сильным.
Но перед отцом Мюрреем ему было не устоять. Он докажет отцу Куинну, что достоин клятвы Бретренов, братства, в которое его приняли. И сломает этого мальчишку и живущее в нем зло.
Рафаил свирепо уставился на него, в его необыкновенных золотистых глазах пылал протест. За то время, что мальчик провел на дыбе, его тело ослабло и растянулось до такой степени, что он было невозможно больше терпеть ни секунды. Но Рафаил по-прежнему стоял перед отцом Мюрреем, сгорбленный от боли и изнеможения… но не побежденный.
Вытащив из глубокого кармана рясы дубинку, отец Мюррей набросился на Рафаила и стукнул его по коленям. Ноги мальчика подкосились, и он рухнул на пол, ударившись ладонями о камень. Рафаил, не желая подчиниться, попытался подняться на ноги, но отец Мюррей схватил мальчика за горло, удержав его на месте. Священник знал, из-за какого злодеяния попал в Чистилище этот парень. Оно было пугающе похоже на его собственное.
Рафаил замер, глубоко дыша словно кролик, попавший в капкан охотника. Чем сильнее священник сжимал ему горло, тем больше он расслаблялся, и отец Мюррей заметил, как с приоткрытых губ мальчика слетел быстрый вздох, а его зрачки расширились.
Ему это нравилось. Рафаилу нравилось, когда его душили.
Отец Мюррей внимательно посмотрел на мальчика. Он расстегнул штаны и придвинулся к мальчику.
— Я очищу тебя, язычник. Очищу твою почерневшую душу.
Когда туман воспоминаний рассеялся, отец Мюррей выругался: там, где еще недавно сидел Рафаил со своей шлюхой, теперь никого не было. Он бросился к бару.
— Куда они ушли? Пара, которая здесь была, — настойчиво спросил у бармена отец Мюррей.
Бармен вытирал белым полотенцем стакан, но оторвался от своего занятия.
— Вы знаете наши правила. Мы не даем никакой информации о членах клуба. Если Вас это не устраивает, уходите.
Отцу Мюррею ничего не хотелось так, как свернуть грешнику шею за подобную наглость, но сдержался. Его работа заключалась в том, чтобы сливаться с толпой, становиться незаметным среди посетителей.
Но тем мужчиной точно был Рафаил. Спустя столько лет ему удалось обнаружить Падшего. Они все еще находились в районе Бостона. Наверняка.
Он должен сообщить об этом отцу Куинну. Отец Мюррей прошелся по клубу, желая еще раз взглянуть на мальчика, из которого ему так и не удалось изгнать зло. Рафаил был единственным демоном, которого он не смог сломить. Отец Мюррей никогда не проигрывал. Он всегда питал к Рафаилу некоторую слабость. Слишком уж они были похожи, чтобы он мог так просто забыть прекрасного мальчика с золотистыми глазами.
Родственные души. Но один из них был праведником, ангелом света, а другой — дьявольским отродьем.
Отец Мюррей увидел, как в дальнем правом углу хлопнула дверь, а парень в черном завел внутрь женщину. Женщину, которая сидела в баре, очарованная Рафаилом. Отец Мюррей уже собирался было рвануть туда, но тут вдруг в бар пришел мужчина, которого отец Мюррей хотел сделать своей следующей жертвой.
— Бен, ты не видел Сьюзи? Она пошла в туалет, но так и не вернулась.
Услышав этот вопрос, отец Мюррей навострил уши.
— Извини. Я ее не видел.
— Пойду, еще поищу. Может, она нашла нам еще одного партнера для игр, — язычник улыбнулся и исчез в толпе.
Ему нужно было уходить. Отец Мюррей не мог оставаться, если замечали пропажу жертвы. Мозг приказывал ему убираться, но все остальное в нем требовало остаться. Найти мужчину с золотистыми глазами и вернуть его под надзор Бретренов.
— Хотите чего-нибудь выпить?
Отец Мюррей взглянул на бармена, терпеливо ждущего, когда он сделает заказ. Священник не ответил. Вместо этого он выскочил из главной двери и промчался через винный магазин, в складском помещении которого и располагался этот рассадник разврата. В лицо ударил морозный бостонский воздух. Но это было ничто по сравнению с тем неистовым адом, что пожирал его изнутри. Удовлетворение от того, что он обнаружил одного из самых страшных грешников, когда-либо переступающих порог Чистилища.
 
Единственной неудачи, постигшей Бретренов за четыреста с лишним лет.
Ну, одной из семи.
Отец Мюррей запрыгнул в свой фургон и выехал на центральную улицу. Уже начинало всходить солнце. Еще один Божий день. В фургоне послышался шум катающегося по кабине тела, но священник не обращал на это внимания. Он избавится от трупа, найдет отца Куина и расскажет ему о своей находке.
Пришло время действовать.
Пришло время завершить изгнание нечистой силы, начатое много лет назад.
***
Часом позже, отец Мюррей въехал в расположенный за городом крематорий. Он припарковал фургон на подземной стоянке и выскочил из машины. К задней части фургона подошел похоронщик, молча достал из кабины труп и понес его к мусоросжигателю.
Когда похоронщик вернулся, отец Мюррей улыбнулся, заметив у него четки и распятие с вырезанной на груди Иисуса буквой «Б». Католическая церковь и представить себе не могла, какой мощью они обладали. Рыцари Христа, воины Господа, охраняющие веру, искореняя зло так, как не привидится и в самых страшных кошмарах. И Бретренами были не только священники, но и самые разные люди из высших и низших кругов.
Папа и Католическая церковь не обращали внимания на то, кто находился под их знаменами. Так продолжалось больше века. И с годами могущество Бретренов только увеличивалось.
Их уже не остановить.
И никому не победить.
Похоронщик взял шланг и спрей и начал поливать багажник фургона химикатами. Было очень важно уничтожить все следы убитых ими грешников. К каждой детали необходимо подходить с должным профессионализмом. Отец Куинн строго следил за тем, чтобы его люди не допускались к миссии до тех пор, пока не научатся уничтожать любые свидетельства изгнания нечистой силы.
Священник беспокойно переминался с ноги на ногу, ожидая, когда похоронщик закончит обработку. Он грыз ногти, представляя себе глаза Рафаила. Эту улыбку. Оливковую кожу и темные волосы. Волосы, которые теперь были намного длиннее, чем в Чистилище.
В детстве Рафаил был безумно красив. Но повзрослев, стал еще прекраснее. Красота — это грех, а тщеславие — и того хуже. И совершенно очевидно, что сатана наделил Рафаила — свое бесценное чадо, необычайной красотой, чтобы заманивать жертв. У слабых грешников не было бы ни единого шанса устоять перед магнетическим шармом Рафаила.
«Ему, должно быть, так легко убивать».
Вот почему Рафаил должен был умереть. Он обладал слишком необъятной властью, чтобы оставаться на этой земле. Смертельный магнит для невинных, потерянных душ.
Через полчаса отец Мюррей уже возвращался в Бостон, и от женщины, которая теперь превратилась в пепел, не осталось и следа. Припарковав фургон, он кинулся в душ, смывать с себя ядовитое прикосновение шлюхи. От одного воспоминания о том, как его пальцы сжимали ее горло, у него напрягся член. Он этого не хотел. Не хотел, чтобы удушение все еще оставалось для него таким притягательным, чтобы обдавало жаром его кожу и кости.
Он взял тонкую иглу, которую хранил у себя в душе в маленьком пластиковом футляре и, втянув носом воздух, вставил иглу в кончик пениса. Когда она вошла глубоко внутрь, отец Мюррей крепко стиснул зубы, чтобы сдержать крик.
Задыхаясь, он упал на колени. Горячая вода стала холодной и пролилась на его опущенную голову. Каждую клеточку его тела наполнила невыносимая боль. Отец Мюррей открыл глаза. Пол в душевой залила кровь. Он оскалил зубы от отвращения к собственной слабости. К возбуждению, которое так и не покинуло его. Даже после изгнания нечистой силы и долгих лет, проведенных в Чистилище, он все еще заводился от прикосновения к тонкой шее, от последнего отчаянного глотка воздуха и леденеющих глаз. Но отец Мюррей вверил себя Бретренам. Он отрекся от сексуальных желаний и не поддавался своим низменным инстинктам. Не станет жертвовать своей душой, как когда-то.