Рафаил (ЛП)

Кажется, Рафаил выиграл.
Мария на цыпочках подошла к его постели. Он лежал так же, как девушка его оставила ― на боку, со щекой покоящейся на его руке, а его изможденное тело было вытянуто на матрасе.
Он был прекрасен. Падший ангел во плоти. Она задумалась, не так ли выглядит сам Сатана. Самый красивый из людей, но при этом, с самой нечестивой душой. В конце концов, он тоже был падшим ангелом. Первым. И не всегда был злым, поскольку был чадом Божьим. Когда-то в нем было добро.
Совсем как Рафаил. Она верила в это всем сердцем.
Взгляд Марии упал на обмякший член Рафаила. Она сглотнула, увидев оболочку, в которую он был заключен. Черный силикон обхватывал его плоть. Мария не могла представить, как такое изделие может доставлять ему удовольствие. Но теперь все встало на свои места. Именно по этой причине он иногда шипел. Поэтому, возбуждаясь, откидывал голову назад и обнажал зубы, словно его окутывало одеяло боли.
― Почему? ― прошептала она, не обращаясь ни к кому, кроме себя.
Мария смотрела на тело Рафаила и разглядывала каждый шрам под четкими линиями и темными татуировками.
«Зачем ему носить такую ужасную вещь, как эта силиконовая оболочка?..»
Она опустила голову. Если по отношению к нему… да к кому бы то ни было… совершались бесчеловечные деяния, это оставляло шрамы, которые были глубже, запечатленных на плоти. Именно шрамы под плотью были самыми серьезными. Потому что вонзались в душу и впивались когтями в сердце.
Это калечило разум.
Она знала. Слишком хорошо это знала…
Внезапно озябнув, Мария направилась к своей кровати. Забравшись под одеяло, закрыла глаза. Но воспоминания об этой дате пять лет назад и последующих месяцах нахлынули с новой силой, лишая ее дыхания. Поэтому она обняла подушку и прижала к груди. Когда сон настиг ее, простыни были влажными от слез, а тело болело от напряжения.
Но сон все же наступил. Вот только ненадолго…
***
Мария открыла глаза от громкого крика, раздавшегося из спальни. Ее сердце бешено колотилось, пока она пыталась сбросить с сознания плотный туман сна.
«Рафаил».
Девушка прижимала простыню к груди, слушая, как он метался во сне, сражаясь с демонами, что пожирали его. Каждую ночь он кричал и плакал. И каждую ночь она была рядом, подобно ангелу, присматривая за ним. Она не смела прикоснуться к нему после того, как он наказал ее, когда она только появилась. Не хотела навязывать свою заботу тому, кого она, казалось, только отталкивала. Но сегодня все было иначе. Крики выдавали сильнейшую боль. В них звучали страдания и глубокая печаль. И это длилось без остановки. Они обрушивались волна за волной, пока голос Рафаила не охрип, а его крики не сменились тихими, наполненными мукой рыданиями.
Дрожа всем телом и испытывая сильнейшую тревогу, она поднялась с кровати и на цыпочках прокралась к дверям гардеробной. Шторы в спальне были распахнуты, и луна сияла в полную силу. Свечение с неба заливало комнату, осветив то место, где обычно лежал Рафаил. Но когда Мария отыскала его глазами, он не лежал, а стоял на коленях на кровати, опустив голову и прижав ладони к матрасу, тяжело и часто дыша. Мария шагнула вперед и, приблизившись к нему, заметила, что он весь в поту. Его беспорядочные темные волосы слиплись и разметались по лбу. В ее горле образовался ком, когда она увидела этого грозного мужчину таким растерзанным.
Мария не смогла удержаться. Она потянулась вперед и положила руку на голову Рафаила. Его дыхание прервалось. Сердце Марии забилось в горле, она боялась, что зашла слишком далеко. Тело Рафаила напряглось, и он начал медленно поднимать голову. Мария затаила дыхание, когда его золотистые глаза встретились с ее. Ее нижняя губа задрожала от потерянного выражения на его лице, от следов слез, проложивших дорожки на заросших щеках. Его губы были бледными, и, видя его там, в одиночестве на кровати, где ему не к кому было обратиться, Мария захотела стать таким человеком для него. Нет, это было ей совершенно необходимо. Она знала каково это. Знала это душераздирающее, всепоглощающее, снедающее чувство, когда ты абсолютно один в мире, окруженный болью и отчаянием.
 
Мария вскрикнула, когда Рафаил вскинул руку и схватил ее за запястье, обнажив зубы. В его глазах зажегся огонь, сменив печаль на неприкрытую ненависть. Мария попыталась отпрянуть от столь неожиданного прикосновения, но хватка Рафаила была крепкой.
― Ты хочешь умереть, маленькая роза? ― спросил он спокойно, но с угрозой в низком, измученном голосе. ― Хочешь, чтобы я обхватил руками твою красивую тонкую шею и покончил с тобой прямо сейчас?
Мария молчала и, словно перед ней был самый опасный хищник, опустила глаза. Ее тело обмякло, став безвольным. Она хотела продемонстрировать, что не представляла для него угрозы и хотела лишь дать утешение. Рафаил стиснул ее еще сильнее. Мария сдерживала болезненные стоны, но он вдруг отбросил ее руку в сторону.
― Возвращайся в постель и не беспокой меня до утра.
Несмотря на его резкие слова, она слышала боль в его пренебрежительном тоне. И почувствовала уязвимость его сердца.
Мария знала, что ей следовало послушаться, но, несмотря ни на что, осталась стоять на месте. Она знала, что должна опустить глаза, как приказывал ей Рафаил с самого ее появления в этом особняке. Но она не сделала этого. Не повиновалась ему.
Мария подняла голову, встретившись с разъяренным взглядом Рафаила. Он сделал шаг к ней, и она отступила назад. Мария представила себе отражение своего обнаженного тела в ванной. И подумала о том, что в очередной раз не смогла взглянуть на свои шрамы. Встретившись с потерянным и затравленным взглядом Рафаила, она почувствовала прилив мужества. Мария начала действовать мгновенно, на случай если утратит присутствие духа. Подняв руки, спустила бретельки платья с плеч. При виде ее обнаженного тела ноздри Рафаила раздулись. За последние недели Мария показала ему почти все свое тело. Но она ни разу полностью не избавлялась от платья ― он никогда не снимал его с нее. Она впервые так смело выставляла свое тело на его обозрение. Впервые обнажалась даже перед самой собой.
Челюсть Рафаила сжалась. И Мария увидела, что его член стал увеличиваться. Но сейчас речь шла не о сексе, а об общности и понимании. О сострадании… общей боли и тьме.
Речь шла об исцелении.
Игнорируя слабость в ногах и руках, Мария принялась поднимать волосы. Рафаил восторженно наблюдал, как длинные пряди поднимаются сантиметр за сантиметром, пока Мария не собрала на макушке в небрежный пучок. Она наматывала волосы по кругу, заправляя пряди под них, пока волосы не были убраны полностью. Он вскинул брови от удивления.
Мария боролась с ужасом, подкатывающим к горлу. Закрыв глаза, начала поворачиваться. Она боялась, что ноги подкосятся, но держалась крепко, открыв спину Рафаилу. Пять лет. Прошло пять лет с того дня, как ее похитили. Пять лет с тех пор, как с ее тела содрали кожу. С тех самых пор, как ее связали, заткнули рот и поместили в темноту гроба.
Девушка открыла глаза и посмотрела на картину, которую Рафаил уничтожил всего несколько часов назад. На ней был изображен белый голубь в полете, парящий в кристально-голубом небе. Только теперь голубь был разорван на части, полотно разрушено, а голубое небо превращено в крошево.
― Его звали Уильям Бридж, ― произнесла она, и мрачные воспоминания вырвались на свободу из внутренней тюрьмы, в которой были похоронены. ― Я узнала об этом значительно позже, но оказалось, что он работал уборщиком в моей школе. Он наблюдал в течение нескольких месяцев, прежде чем пришел за мной.
Мария пыталась справиться с першением в горле.
― Не знаю, почему он выделил меня среди других учеников. Это так и осталось тайной.
Она сделала паузу, чтобы собраться с духом.
― Когда мне было шестнадцать, он ворвался в наш дом.
Мария старалась говорить ровно, хотя ее пульс бился со скоростью света, а видения той ночи подавляли всякую радость, которую она когда-либо испытывала.