Наследница царицы Савской

И, когда эти слова огненными буквами вспыхнули в моем сознании, я удивилась. Почему я подумала, что эта встреча вообще может мне чего-либо стоить?
Гелика
Ее не интересовала царица Савская, но она поднялась вместе со всеми остальными женщинами на галерею над тронным залом. Легче было плыть по течению, чем думать самой. Ей бы и в голову не пришло, что она так горько пожалеет об этом, что гордость и страсть, так давно укрощенные, снова вспыхнут при виде чужеземки.
Но не царицы Савской – это роскошное, обласканное солнцем создание явно поклонялось доброй и улыбчивой богине света. Нет, не царица приковала к себе взгляд Гелики. На шаг позади царицы Савской стояла другая женщина. Высокая, гибкая, одетая в пурпурные кожаные штаны, заправленные в обувь на высокой шнуровке, и кожаную тунику, расшитую бронзовыми вставками. Сильная рука покоилась на рукоятке короткого железного меча. На спину спадали волосы, заплетенные в одну косу. Горло защищала серебряная повязка шириной с ладонь…
«Нет. Нет. Глаза обманули меня». Но она знала, что не ошиблась. За спиной у царицы Савской стояла лунная дева-воительница, чистая и гордая. Упрек, посланный Охотницей метко, словно стрела в сердце.
«Такой я была когда-то. А теперь…» Гелика склонила голову, к ее горлу подступила тошнота отвращения. «Теперь я ничто. Жена мужчины. Его сосуд, который он наполняет по своей воле. Собственность, как скот».
Сзади напирали другие, отталкивая ее в конец галереи. Она не сопротивлялась и не боролась за свое место. «Разве у меня есть свое место? Какая разница, где мне стоять?»
Но, когда воительницу заслонили от нее царские жены, она почувствовала страх. Если Охотница удостоила ее милости, послав знак, знак после всех этих долгих и холодных месяцев, как она могла пренебречь им? «Даже если бы это сулило мне смерть, я должна еще раз посмотреть на свою сестру».
Не слушая возмущенных возгласов тех, кого она отталкивала, Гелика снова пробралась к решетке из кедрового дерева, скрывавшей царских жен от чужих глаз. Она вцепилась в решетку, глядя сквозь ее переплет, не в силах насмотреться на незнакомку, сестру по оружию.
Она не могла определить, к какому клану та принадлежит. Лишь знала, что обе они из лунного народа. Пока этого было достаточно.
И она впервые обрадовалась, что царских жен держат взаперти. Она могла тешить свой изголодавшийся взгляд видом воительницы, а сама оставалась незамеченной. «А если она меня заметит?» Мучительная мысль. От нее стало горько во рту. «Если она меня заметит, что она увидит? Просто живущую во дворце женщину».
Глаза щипало от слез. Гелика отвела взгляд от амазонки и посмотрела на царя Соломона, сидящего на огромном троне из кедрового дерева и золота. «Что она увидит? Одну из жен царя Соломона». Золотой царь и золотой трон сливались в одно пятно, превращались в золотой мираж на фоне яркой мозаики стен. Царица Савская, воплощение блеска и великолепия, двигалась к золотому сиянию царя Соломона. Воительница стояла неподвижно, прямая и гордая, как клинок, в своей багряной, словно кровь, кожаной одежде.
«Нет, она ничего не увидела бы. Пустое место».
Билкис
Ее поселили и приняли по-царски – приветствовали как равную, как правительницу, достойную сидеть рядом с самим царем. Очень щедрый дар в этой стране. Ее служанки уже принесли слухи о том, как возмутило местных жителей то, что женщине оказывают такие почести. «Пусть мужчины и женщины этой страны возражают сколько угодно. Я пробуду здесь недолго, и это не имеет для меня значения».
Значение имело лишь одно: поиски новой царицы, которую обещала богиня и ради которой Билкис проделала этот долгий путь.
«Если девочка действительно здесь. Если она вообще существует». Ведь Билкис уже успела повидать царя Соломона, Город Давида и Великий Храм, но пока не нашла в царской столице дочери, которую сулила Аллат.
«Кто сеет терпение, собирает богатый урожай», – напомнила она себе, но старая пословица не могла успокоить тревогу на сердце. Где-то на середине долгого пути Билкис начала сомневаться. Не только в своей богине, но и в себе. Может быть, она неправильно истолковала волю Аллат и услышала лишь то, чего сама жаждала? «Неужели я приехала на край света, чтобы потерпеть поражение?»
 
Эту мысль она заглушила, ведь беспокойство – это слабость. «Если я ошиблась, то нужно исправить ошибку». Богиня привела ее сюда, пообещав даровать дочь для царства. «Теперь я должна разгадать ее загадку и найти девочку».
Хотя, возможно, никакой девочки не было. Пока не было. Ее вдруг пришло в голову еще одно решение: «Мы далеко от Савского царства. Стен Мариба мы не увидим еще год». Среди ее служанок были молодые женщины. Женщины, чьи тела еще могли давать жизнь. «Пусть бы одна из них забеременела от царя, а я объявила бы ребенка своей дочерью, дарованной Аллат. Нужно, чтобы Соломон пришел к одной из них. Ребенок от него – исполнение обещания богини…»
Нет. Это слово прозвучало твердо. Она всем своим существом понимала, что это плохое решение.
«Тогда я должна подождать. Подождать того, что пошлет мне Аллат. Матерь, молю тебя лишь о том, чтобы ждать пришлось недолго!» Пытаясь побороть свои страхи, она встала перед алтарем, глядя в выточенное из слоновой кости лицо богини. Сложив руки на груди, Билкис склонила голову, а потом посмотрела в лазурные глаза Аллат. Она ни о чем не просила, просто стояла и ждала, не соблаговолит ли Матерь послать ей знак. Но она ничего не чувствовала и через некоторое время, снова склонив голову, отошла.
«Боги помогают тем, кто помогает себе сам», – подумала она и услышала тихий смех: к ней шла Хуррами, неся в руках алебастровую миску. На фоне светлого камня сияли безупречные алые гранаты.
– Царь Соломон прислал? – спросила царица.
Хуррами протянула ей миску, покачав головой:
– Нет, дочь царя Соломона.
Казалось, эти слова разнеслись эхом в теплом и ароматном воздухе. Царица стояла, глядя на плоды, а потом протянула руку и взяла один.
– Дочь царя Соломона, – медленно повторила Билкис. – Хуррами, как же я глупа! Передай царю Соломону, что царица Савская хотела бы прогуляться и поговорить с ним сегодня. И пусть Ирция придет и поможет мне одеться для этой встречи.
Хуррами поставила алебастровую миску на резной сундук из кедрового дерева и отправилась выполнять поручения. Билкис покачивала гранат в руках. «Ты знала, что у царя есть дочь, но тебе не пришло в голову, что она может быть той, которую ты ищешь. Или ты думала, что обещанное богиней подадут тебе на золотом подносе, как другие дары царя?» И почему царь не предложил ей познакомиться с его женами и детьми? Правда, она встречалась с царевичем Ровоамом. Он приветствовал ее с угрюмой вежливостью, которая не обещала ничего хорошего для его будущего правления. Ему следовало серьезно поработать над своими манерами. Видела она и тех царских сыновей, кто уже достаточно подрос, чтобы оставить Женский дворец и поселиться в собственных покоях. «Но Соломон не показал мне своих женщин. Почему?»
Наверное, сама Аллат напомнила ей, что даже царица может проявить глупость. «Неужели я ожидала, что какая-нибудь рабыня или юная жрица встретится мне на улице, а корона с моей головы упадет к ее ногам? – Она сомкнула пальцы на гладкой плотной шкурке граната и тихо засмеялась. – Слишком много сказок и песен я слушала».
Она смотрела на фрукты, светившиеся, словно рубины, в светлой, как луна, миске. Не переставая улыбаться, она положила обратно гранат, который держала в руках, а потом поставила дар царевны к ногам Аллат.
– Спасибо тебе, – сказала Билкис.
Ведь она просила подсказки. Разве могла богиня послать более ясный знак? Скоро ее поиски закончатся и она сможет вернуться домой – вернуться, везя под своим присмотром будущее Савского царства.
Спрашивая царя Соломона, можно ли ей посмотреть на Женский дворец, она говорила как бы шутя: