Лев Эль’Джонсон: Повелитель Первого (ЛП)

Собравшиеся рыцари кивнули.
— Мало просто срезать вьющиеся стебли, ибо корни паразитирующего растения уходят глубоко в землю. Терпеливому лесорубу придется пройти мимо дюжин или даже сотен мертвых и умирающих деревьев, прежде чем он доберется до ствола сандала. — Настоятель сделал паузу. — Вы принесли клятвы мне и этому ордену, а потому я отозвал вас от исполнения ваших обязанностей в легионе. Вы все знаете почему. В павших мирах, что встречались нам на темных границах Галактики Императора, мы собирали знания, которые хранили в тайне даже от собственных братьев, и теперь наступил день, когда они потребуются. Братья мои, настал рассвет, которого мы так страшились, но который поклялись встретить вместе, если он все-таки придет.
— Сандалы! — прорычал один.
— Произнеси их имя, брат. Покончим с аллюзиями.
Из-под капюшонов выплыло чужеродное слово:
— Кравы.
Шестеро рыцарей с дрожью и отвращением произнесли его хором.
Настоятель повернулся к Аравейну:
— Один из членов нашего круга, занимающий место в иерархии Крыла Огня, принимал участие в абордаже «Обрина». — Остальные рыцари обернулись к кодицию и внимательно посмотрели на него. — Поведай киновии, с чем ты там столкнулся, брат.
Аравейн собрался с мыслями.
Сначала он просто изложил боевые донесения, составленные капелланами-дознавателями Крыла Огня на основе информации о попытках мятежа на муспельских кораблях. В них не усматривалось ни предостерегающих знаков, которые могли упустить планетарные власти, ни явной согласованности или подозрительных связей между давними рецидивистами, что говорило бы о спланированной попытке захвата судов. Тем не менее бунтовщики начали действовать одновременно вплоть до наносекунды, а их совместные усилия были направлены на создание максимального беспорядка. Аравейн не сомневался, что если бы Лев не привел легион к Муспелу вовремя, то к этому моменту во власти кравов уже находился бы муспельский флот. А может, и сама планета.
Кодиций не знал, каковы ближайшие цели ксеносов, о чем и сообщил, когда его отчет коснулся этой темы. Склонить людей к бунту и взять муспельский флот под контроль? Или просто уничтожить его? Он мог лишь догадываться.
Аравейн рассказал о том, что испытал сам, поведал о своей тревоге, возникшей в тот момент, когда он покинул десантно-штурмовой корабль. Ему казалось, будто за ним кто-то наблюдает, и он ощущал, как из всех уголков черной пустоты к нему тянется абсолютно чуждая мыслящая сущность.
Кодиций старался по возможности не упоминать в отчете имен или знаков, по которым другие определили бы его личность. Конечно же, даже в лишенном некоторых деталей изложении проницательному воину удалось бы собрать крупицы информации и установить, что Аравейн — член библиариума. А рыцари в ранге центуриона или выше имели доступ к архивам миссии, где из относящихся к «Обрину» материалов можно было узнать имя кодиция и его принадлежность к отделению «Мартлет».
Однако благородный рыцарь никогда бы так не поступил, и меньшее, что Аравейн мог сделать для соблюдения собственных клятв секретности, — удержать от этого соблазна других.
Когда кодиций закончил, настоятель кивнул:
— Твое послание, переданное с «Обрина», получил я.
— Это честь для меня, — произнес Аравейн.
— Я слышал доклады о похожих явлениях на борту «Мирикова» от отделения «Раптора», — сказал один из пяти.
— И я получал такие же с «Вассили», — добавил другой. — Корабль задержала «Ярость Калибана», и с тех пор о нем ничего не было слышно. Некоторые говорят, что приказ отдал сам Лев.
— Если так, то он будет исполнен, — изрек настоятель.
— Я распорядился, чтобы останки одного из мятежников, убитых братом Пелиатом, переправили в медике-стазисе на «Непобедимый разум» для вскрытия. Согласно апотекарию Сатариилу, бунтовщик был мертв уже много дней. Разум человека был психически пожран, а тело поддерживалось лишь за счет какой-то внушительной внешней силы. Апотекарию не удалось распознать эти признаки, но здесь нет его вины, он просто не обладал необходимыми знаниями.
 
— Сандалы… — пробормотал один из членов киновии и сотворил символ на груди.
— Требуются доказательства, — сказал другой.
— Если они вообще нужны.
— Нам повезло, что ты оказался на том задании, брат… — начал четвертый, проводник Аравейна.
— Он оказался там не просто так! — прервал его настоятель. — Как и Лев привел нас всех к Муспелу с определенной целью. — Он обернулся, обращаясь ко всем рыцарям, что образовывали круг. — Вопрос вот в чем: сандалы-паразиты уже инфицировали сам мир, или же нам удалось сорвать их вторжение, лишив муспельских кораблей? — Рыцарь в капюшоне вздохнул. — Все вы читали те же самые доклады, что были предоставлены мне, и вам известно о беспорядке в системе, который, судя по всему, начался после отбытия Девятого, известно о необъяснимой апатии коренного населения. С учетом всего этого у меня не остается надежды на то, что планета чиста от паразитов. Тем не менее, несмотря на обладание всеми знаниями, которые мы берегли во время завоевания северной окраины, нам нужно действовать осторожно, чтобы необоснованные предположения не привели нас и наших братьев к безрассудным поступкам. Все погибшие миры, встреченные нами ранее, уже были безжизненными, увядшими за века оболочками. Из всех планет именно Индра-сул более всего подходил под определение живого мира кравов, однако Вороний лорд практически ничего не оставил нашему ордену для изучения.
— Тогда что нам делать? — спросил один из рыцарей.
— Наблюдать, брат, как и всегда. Мы должны гарантировать, что влияние кравов не распространится на наших же людей.
— Этого не случится, — произнес другой воин.
— Не будь так уверен! — осудил Аравейн рыцаря за самонадеянность. Хотя кодиций и почувствовал укол совести, это замечание он считал обоснованным. Аравейн вновь обратился мыслями к психическому отпечатку в коридоре «Обрина» и содрогнулся, когда вспомнил содержащуюся в нем холодную нечеловеческую силу. Неизмеримую силу. — Кравы — психические ксеноформы, обладающие колоссальной мощью. С момента нашего прибытия флот периодически проводит авгурное обследование системы, но ему так и не удалось засечь ни следа кораблей или баз чужаков. Чем бы кравы ни занимались, они делают это, находясь далеко за границами данной солнечной системы. Поразмышляйте над моими словами, братья. Представьте силу кравов, если можете, а уж затем оцените заново шансы сопротивляться их влиянию на свой страх и риск.
Члены киновии обменялись быстрыми взглядами из-под капюшонов.
— Льва нужно предупредить.
— Согласен, — хором ответили шесть рыцарей.
— Лев — знаток этой незримой войны, — сказал Аравейн, — но как даже ему устеречься от ксеносов, что бьют руками верноподданных и находятся за пределами дальности лэнсов «Непобедимого разума»?
— Лев все видит и слышит, — ответил настоятель. — А пока возвращайтесь к своим отделениям и обязанностям в легионе и несите с собой ваше знание.
— Еще не время приподнимать завесу тайны над этой угрозой? — спросил Аравейн.
— Секретность — наш щит, — сказал настоятель. — Так мы защищаем меньших людей от них самих.
— Нам следует активировать протоколы Крыла Ужаса и открыть армориум Сандала.
Настоятель поднял руку, чтобы призвать к молчанию одобрительно зашептавших рыцарей.
— Я поговорю с верховным настоятелем.
— Вы расскажете ему, что кравы прибыли на Мус-пел? — поинтересовался Аравейн.
— Нет, брат. Я расскажу ему, что кравы уже были здесь и ждали нас с самого начала.
  
Глава пятая
   
I
 
В то время пока боевые корабли Первого легиона окружали и разделяли на части муспельский гарнизонный флот, изолируя отдельные его суда, в верхний слой атмосферы самого Муспела с ревом ворвалась эскадрилья угольно-черных «Грозовых птиц». Они содрогались, проходя через область ионопаузы планеты, их крылья подвергались перегрузке, из воздушников и закрылков вырывались струи дыма, а пламя лизало теплозащитный слой кораблей, сменивший окрас с оранжевого на желтый, а затем и на белый цвет плавящегося армапласта. Когда планета обратила поток пламени из своего огнемета на все скрытые примеси и вещества, загрязняющие корпуса судов, усиленные места крепления вооружения и носы «Грозовых птиц» оказались расчерчены зелеными и розовыми полосами. Невзирая на атмосферную турбулентность, столь отличную от математической точности пустотных полетов, корабли продолжали удерживать строй, а разделяли их лишь считаные метры. Спуск осуществлялся идеально благодаря сверхчеловеческим адаптивным рефлексам пилотов. Преодолев воздушные ямы, эскадрилья пронзила границу топосферы и начала распарывать белые облака, чьи лоскуты сгорали на корпусах самолетов. С каждой секундой облачный слой становился все плотнее, а затем без всякого предупреждения резко разошелся в стороны.