Великий князь Владимирский (СИ)

— У тебя же пехота?
— Есть и кавалерия, но она по-другому, немного, воюет. Все же, думаю у Бачмана тебе привычнее будет. А вот после войны, если захочешь, возьму к себе.
— К Бачману, так к Бачману.
— Поехали-ка в лагерь. Поменяем твои доспехи, оружие и коней на более приличные такому герою. Да и серебра отсыплю, как обещал.
— Поехали, князь, — радостно улыбаясь, согласился Нохой.
Весна набирала обороты, степь, унылая и неприветливая, преображалась. Мясные консервы, отощавшие за зиму, паслись без остановки, округляясь в боках. Не смотря на все старания армии, сожрать захваченные огромные стада не получалось. Будущие археологи, раскопав слои с залежами костей, будут озадачено чесать репу. На солонину, которую привозили из Путивля, никто даже смотреть не хотел. Ее развезли, в результате, по доставшимся мне землям южных княжеств и раздали смердам. Те с радостью принимали и просили доставлять еще.
В начале мая дальняя разведка донесла, что армия Батыя перевалила через Карпаты и двигается к Днепру. Предположительно, ожидать ее в наших краях следовало к концу месяца. Точно подсчитать количество противников не удалось, но приблизительно 40 000 всадников у хана имелось. Хашар или отстал, или его перебили за ненадобностью, штурмовать укрепления монголы не рассчитывали. Раз ждем их в степи, значит предстоит маневренная, степная война, где пехота только помеха. Не смотря на жажду мести, двигался Батый неторопливо, проходя от 30 до 50 верст в сутки. Осторожничал. Мы ему были не понятны, нужно опасаться. Монголы, мастера хитрости и обмана, того же ожидали и от врагов.
Тем временем, мы отстроили все что планировали, провели несколько учений, переделали редуты и изменили позиции отрядов, снова потренировались и так далее. Доводили защиту, слаженность и сюрпризы до совершенства. Первый караван ладей привез три сотни затребованного резерва пехоты, бочонки с порохом и ядра из Белогорья. Мастера не сидели зимой сложа руки, а усердно пополняли боезапас.
Эта посылка несказанно меня обрадовала, можно было провести пристрелку орудий, не боясь остаться без пороха при кульминации сражения. Главная задача, которую я возложил на канониров, заключалась в контрбатарейной борьбе. Я полагал, что не взяв с наскока гуляй-город и редуты, хан подтянет камнеметы. Все же инженерный корпус у него большой, а у тех богатейший опыт. Но вся его деревянная механика должна спасовать, в дальнобойности, точности и скорострельности, по сравнению с фальконетами.
Вернулись диверсанты, посланные вниз по реке. Все паромы они сожгли, прибрежных жителей строго предупредили не вздумать до конца лета строить новые. Особо непонятливых утопили на обратном пути. Теперь весь мой флот находился рядом с лагерем, готовый, в случае поражения, помочь переправиться и прикрыть отход.
Сразу же, вслед за ними объявились дружинники дяди, сопровождавшие его долю добычи до Новгорода. С ними приплыли две сотни новгородцев, псковичей и прибалтов, возжелавших тоже стать богатыми. Кроме того, заявились три десятка смолян, мелкий литовский князь с дружиной и еще один тевтонский рыцарь с десятком кнехтов. Итого нас собралось 16 000, как я и рассчитывал. Тысячи две из них, не виденные в деле и не тренировавшиеся вместе с остальными, решили разместить на второстепенных участках, в третьем, четвертом ряду. Но сначала я проинспектировал их вооружение, коней и доспехи. Кроме литовского князька и тевтонца, снабдил всех вновь прибывших более надежным железом и более мощными конями, в счет будущей доли. Захваченная в ставке добыча монголов и поступавшая караванами из Европы, позволяла без сожалений обеспечить любое количество бойцов самым лучшим, самым передовым, на этот момент, снаряжением.
25 мая провели последнее учение, стараясь дать новичкам хоть какое-то представление, что от них требуется. А следующим утром появились первые разъезды противника.
Весь день мы наблюдали с вершины холма, как подтягивается армия Батыя. Разбив, визуально, поле на квадраты и прикинув сколько умещается народу в каждом, вывел цифру в 30 000. Но это было еще не все. Отряды монголов продолжали подходить и в вечерних сумерках. Количество костров, тянувшихся до еле видимой, во мгле, линии горизонта, завораживало и пугало. А где-то там, еще дальше остановился на ночевку огромный обоз, в котором тоже немало народу, причем не только возниц и обслуги. Одно дело рассуждать о такой громадной армии, совсем другое, увидеть ее воочию.
 
Утром мы построились, попы и мулла провели молебны для своей паствы, и принялись ждать. Батый тоже не торопился. Периодически от армии, занятой своими делами, отъезжали в нашу сторону группки всадников, оглядывали позиции и возвращались в клубящуюся тучу врага. А потом, вдруг, вся это беспорядочная толпа превратилась в стройные ряды готового к атаке войска.
К нам направился десяток верховых. Как же! Переговоры, традиция.
— Мы желаем говорить с русским князем Ростиславом Стародубским, — заявил старик, возглавлявший послов.
— Нет здесь такого.
— Как это нет? А кто же у вас предводитель?
— Главный у нас Великий князь Владимирский Ростислав Владимирович. И это я. Говори, что хотел и убирайся.
— Хан Бату, милосердный к врагам и щедрый к союзникам, предлагает тебе следующее. Во-первых, ты должен отпустить всех чингизидов, нойонов, их семьи и прочих наших подданных, коварно захваченных тобой. Во-вторых, вернуть все захваченное у верных слуг хана имущество. В-третьих, выплатить, в таком же размере, единовременную дань самому хану и продолжать выплачивать ежегодно десятую часть от того. В-четвертых, ты признаешь хана своим господином и поклянешься, своим Богом, верно служить ему и выполнять, беспрекословно, все его требования. Прими щедрое предложение Бату и останешься жив, а твои земли не будут разорены.
— Хм. Не знаю, что и сказать? Мне нужно подумать и посоветоваться с воеводами и боярами.
— Мы подождем. Немного. А лучше поехали с нами, к хану. Он сможет лично тебя убедить подчиниться ему. Возможно, даже несколько снизит свои справедливые требования, — старичок улыбнулся мне, по-доброму и сделал приглашающий жест.
— Честно говоря, глядя на такое огромное войско, мне становиться страшно. Может быть хан сам почтит посещением мой лагерь? Я могу организовать ему поистине императорскую встречу.
— К сожалению, это невозможно. Так Бату потеряет свое лицо в глазах верных слуг. Но тебе это не грозит, насколько мне известны ваши обычаи. Так что, князь, не сомневайся и не бойся, поехали.
— Великий князь, старый ишак! Или ты совсем пропил жалкие остатки своих мозгов, когда дорвался до дешёвого пойла, украденного в Венгрии? Душа Федора Юрьевича витает у меня над плечом и шепчет не доверять мошенникам и клятвопреступникам, стоящим перед о мной. Ступай к своему дурачку-хану и передай, что раз он такая трусливая баба, то я не желаю ни о чем с ним договариваться.
После этого развернулся и уехал. Мелко, конечно, но приятно.
Послы вернулись к своим, а через четверть часа передние ряды расступились и к нам направилась сотня всадников, гоня перед собой людей, со связанными руками. Подъехав почти до самого начала полосы ям и колючек, конники выстроили пеших в линию.
— Князь Даниил, с сыновьями, Олег Ингваревич Рязанский, пронские князья, Василько Берестецкий, болоховские князья, Казимир, сын Конрада Мазовецкого, — перечислял Ярослав Всеволодович знакомых. — Остальных не знаю.
— Я знаю. Мои послы.
Дав нам хорошенько рассмотреть пленников, монголы дружно взмахнули саблями и головы знатнейших людей Восточной Европы покатились по молодой траве.
— Ну моих понятно за что. Да и остальных русичей тоже. А поляка зачем? Кто он нам? Да Бог с ними. Хоть и не хорошо так говорить, но сейчас Батый сам избавил нас от многих проблем. Однако, благодарить не будем, а напомним, что в такие игры можно играть вдвоем, — я поднял руку и подал знак.
Теперь расступились мои воины и Нохой с товарищами погнали в сторону монголов связанных Берке, Байдара, Кучу, детей Батыя, Мунке, Кадана, Орду и прочих чингизидов. А также нойонов. Ритуал повторился. Дружный взмах сабель и новая порция голов катиться по земле.