Ящик водки

– А, вот как! То есть Волга тут вообще ни при чем! Значит, в окончательном виде формула звучит так: Ока впадает в Каспийское озеро. А никакая не Волга ни в какое море.
– Это очень по-русски…
– Так тогда справедливости ради надо переименовать и русские автомобили. Эта вот, которая такси, – должна быть «Ока». А жестянка игрушечная должна называться, наоборот, «Волгой». И тогда выйдет, что Немцов должен всех пересадить на «Оку». А что ты еще делал на посту? Кроме обмена денег?
– Я сейчас и не вспомню… Чего-то делал… Отвали вообще.
– Привет. Ты чё?
– Ну, там каждый день какая-то была история. А глобальных задач я не решал. К зиме готовились…
– А встретили зиму – без тебя. И в другом государстве.
– Да. Сменил меня такой Васютинский.
– Ты был огорчен, что тебя Собчак выгнал? Ты хотел расти – городок, потом район, область, дальше – Россия?
– Э-э-э… Меня беспокоил не сам факт освобождения от должности, сколько факт немотивированного освобождения.
– А ты понял, что так теперь и впредь будет?
– Да.
– А страшно было, что карьера разрушена, идти некуда, квартиру так и не получил?
– Не, квартиру-то я получил. Я ж в очереди стоял, и вот получил.
– А с мэрства ты не получил ничего? Только моральное удовлетворение и опыт бюрократической жизни?
– Совершенно верно.
– И куда ты дальше подался?
– Я пошел в структуру, которую еще Горбачев создавал, она называлась Ленгосфонд и объединяла все имущество СССР в Питере и области. А потом Чубайс пришел в правительство… Они разменялись: Собчак поставил на Комитет по управлению городским имуществом Сережу Беляева, а меня и Мишку Маневича Чубайс назначил к нему замами.
– Кстати, а кто Маневича застрелил?
– Говорят, Шутов.
– А-а, Шутов хотел что-то приватизировать, а тот ему не дал?
– Не знаю. Говорят… Короче, к концу года я стал зампредом Комитета по управлению городским имуществом. Буквально несколько месяцев я проболтался в том виде…
– И вышел на главную дорогу своей жизни – на приватизацию.
– Да.
– На залоговые наши любимые аукционы. К которым мы подходим все ближе… Тебе еще не звонят люди, не предлагают бабки – за то, чтоб мы их не обсуждали в книжке? А с обменом… Вот ты говорил, что в 91-м не попал на бабки, потому что у тебя их не было, но в 98-м-то ты попал по полной! А?
– Игореша! Отстань. До дефолта 1998 года мы еще не дошли. Дойдем – расскажу. Ты лучше про себя скажи.
– Я весь год проработал в газете и занимался одним и тем же. Это был отдел преступности старого «Коммерсанта».
 
Комментарий Свинаренко
Вот примеры того, чем я тогда занимался. Здесь я собрал самые забавные и типичные из своих тогдашних заметок.
МОСГОРСУД ДОВЕЛ МАФИЮ ДО ПРИГОВОРА
5 июля Мосгорсуд довел до приговора первое дело мафии. Семеро членов люберецкой банды признаны «устойчивой преступной группой» и осуждены на сроки от одного до двенадцати лет.
Суд начался 16 января 1991 г. За неимением в УК статьи об организованной преступности, люберов обвинили в разбое и покушении на убийство одного азербайджанца за то, что он назвался чеченцем (см. «Ъ» № 51, 59, 65).
Как и предполагала судебная коллегия еще до начала процесса, на суде пострадавшие и свидетели отказались от данных на предварительном следствии обличительных показаний. По мнению специалистов, причина отказа такова: оставшиеся на свободе друзья люберов провели со свидетелями большую разъяснительную работу. Свидетели на суде заявили, что всё забыли.
Тем не менее обвиняемые, их коллеги и забывчивые жертвы предчувствовали суровость приговора. По оперативным данным, поступившим накануне последнего дня процесса, люберецкая группировка планировала отбить осужденных соратников. И действительно, воронок с заключенными в нем люберами встречали у ворот «Матросской тишины» (СИЗО № 1) двадцать автомобилей с подозрительными пассажирами. Однако милиция снабдила люберов усиленной охраной в пути, оцепила Мосгорсуд снаружи и расположилась внутри с автоматами, бронежилетами и собаками. В присутствии которых судья три с половиной часа оглашал приговор.
 
Суд, поставленный отказами от показаний в почти безвыходную ситуацию, эти отказы проигнорировал. Коллегия решила, что пострадавший Мурадян (сидит за разбой и валюту) отказался от обличений под давлением сокамерников. В остальных же случаях первые показания свидетелей суд признал более логичными и, следовательно, правдивыми.
По мнению адвокатов, в желании осудить люберов суд допустил серьезную юридическую ошибку, не признав последних показаний. Защита намерена опротестовать приговор, как только получит его текст на руки.
КРИЗИС ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ В ГОРОДЕ КАШИНЕ
В городе Кашине (Тверская область) 30 июня состоялся первый после октябрьского (1917 г.) переворот и политический митинг. Кашинцы потребовали к ответу власти, которые не в состоянии обеспечить город ни выпивкой, ни закуской.
Самосознание горожан было разбужено драками из-за водки между коренным населением и гостями с Кавказа (один убитый, тринадцать раненых).
Первая драка с участием шестидесяти человек состоялась 28 июня возле магазина № 9 – фирменной торговой точки местного ликеро-водочного завода. Причиной конфликта явилась нехватка водки, которую, по мнению русскоязычных членов очереди, южане скупили оптом в целях спекуляции. Милиция драку прекратила выстрелами в воздух. На следующий день представители коренного населения с криками «Бей черных!» отправились в общежитие бить кавказских студентов местного зоотехникума. Южане встретили нападавших огнем из обрезов. В бою были ранены четверо защитников общежития (один смертельно) и десять нападавших. После чего в город вошел Тверской ОМОН и восстановил порядок. Желающих кавказцев эвакуировали.
Через два дня кашинцы созрели до политических обобщений и на митинге обвинили в нехватке водки уже не кавказцев, а кашинскую власть. Каковую митинг потребовал свергнуть. Воплощая чаяния народа, горсовет принял и выполнил антикризисную программу: срочно продал народу несколько тонн маргарина, масла и сахара, а также уволил председателя совета, начальника милиции (который сам подал в отставку после случившегося) и завотделом торговли горисполкома. После чего кризис в Кашине миновал.
ШЕРЕМЕТЬЕВО-2: ПРОЛЕТАРИИ ЭКСПРОПРИИРОВАЛИ МЕШОК ДОЛЛАРОВ
17 июля в Мосгорсуд поступило дело о хищении мешка с долларами (400 тыс.) рабочими Шереметьево-2 на их рабочем месте.
Следствие считает, что доллары украли грузчики Убийко и Белый, слесарь Вячкутин и шофер Некрасов 20 декабря 1989 года. Крали из грузовой тележки, в которой целую неделю без присмотра валялось 8 мешков с 3 млн долларов. Деньги прилетели 12 декабря из Республиканского национального банка Нью-Йорка, у которого их купил Внешэкономбанк СССР. Еще один мешок (400 тыс. долларов) украли непойманные воры [ «Ъ» № 25 (75)]. По версии следствия, мешок вывез из грузового комплекса афганский ветеран Некрасов на служебной «ЗИЛ-130», привез домой и спрятал от жены в туалете. Вообще из-за долларов у Некрасова появилось много секретов от жены. Тайком от нее он бросил работу, забыв получить выходное пособие в 143 рубля, но отлучался из дома с прежней регулярностью, посменно. Рабочее время проводил в снятых квартирах, где выпивал и общался с девушками. Вырученные от продажи ворованных долларов рубли (по демпинговому курсу 1:1) Некрасов отдавал жене под видом зарплаты и премий. Так продолжалось восемь месяцев, пока с Некрасовым не случилось одно странное происшествие.
Документы следствия рассказывают об этом очень сбивчиво. Якобы двое неизвестных ночью поймали Некрасова, отвезли на кладбище и стали требовать с него долларов и рублей. Проезжавшая мимо милиция «начала перестрелку с вымогателями», после чего прокрутила освобожденному Некрасову запись его беседы с грабителями про доллары. Некрасов пленку прослушал и как бы сдался с повинной. В оправдание своего падения интернационалист заметил патриотически: «Если бы я знал, что доллары принадлежат СССР, то не взял бы их».
Половину долларов взял для продажи грузчик Белый. В отличие от Некрасова деньги он хранил не в туалете, а в банке. Банку (трехлитровую) закопал в лесу.
Из вырученных (Некрасовым) рублей Убийко дали 20 тыс., а Вячкутину 12 тыс. Но те не обиделись: по тогдашним ценам на подержанные автомобили им хватило.