Мат

— Очень впечатляет, — сказал Крис, когда Брендон закончил свой рассказ. — Процесс работает. Молодец, Майкл. А теперь давайте пойдем обедать.
Процесс работает, процесс работает… В том-то и дело, что работает. В том-то и дело, черт возьми! Крис недовольно посмотрел в окно, за которым буйствовала летняя природа. В том-то и проблема. Эдак процесс заработает настолько, что они возьмут и проголосуют не за того, кого надо. И ведь пока ни за кого невозможно поручиться! Джоан вроде на крючке, но хитра, хитра… Вот за кого точно можно быть спокойным, так это за Стеллу. Эта уж точно проголосует за кого-то другого. За Роба, например. Или за Майкла. Впрочем, Майкла еще надо послушать. А пацан-то, пацан… Кто мог ожидать от него такой прыти? А надо было ожидать, между прочим. Кстати, за кого он будет голосовать, понятно. За того же, точнее, за ту же, кому отдаст свой голос Пол. Который, похоже, совсем не так уж прост. Во-первых, выяснилось, что говорить он умеет, а следовательно, умеет и думать. А во-вторых, и это главное, неожиданно оказалось, что ему этот курс вовсе не так безразличен, как можно было подумать, слушая его цинические замечания. Так что ни в ком и ни в чем уверенным быть нельзя. Хорошо, хоть интриги пока еще никто не плетет, по крайней мере, явно. Стелла их всех крепко припугнула утром. С чего это она, кстати, начала такие воинственные речи произносить? Уж не наткнулась ли она на какие-то некрасивые факты? И на Майкла косилась так неласково. Короче, черт знает что здесь творится.
А власть между тем уходит из рук. Только-только появилась и уже уходит. И ведь ничего не произошло, и гонять их всех по-прежнему удается, словно стадо. Раз-два, встали, раз-два, пошли туда, раз-два, пошли сюда… Не отставать! Не расслабляться! Ты молодец, а ты мог бы работать и получше. Раз-два, раз-два… И все слушают, не возражают, принимают как должное. Только одна проблема: ничего кроме этого «раз-два» предложить сейчас нечего. И что они себе думают, когда слушаются, никому не известно. Может, мысленно хихикают, представляя себе, как они его прокатят на этих идиотских выборах. Тот же Пол, например, вчера откровенно взбунтовался. Вы, говорит, идите, а я, мол, подумаю… Я бы тебе подумал, если бы мы не в такой ситуации были. Хорошо еще, не слышал никто. Но крыть нечем. Полу и без указаний хорошо живется. И не только ему. А все почему? Да потому что дела нет. Нет и все. Было одно — организовать процесс; вот он теперь и организован. И идет себе этот процесс, словно по рельсам, только куда идет, непонятно… А больше дела нет. И не предвидится. А без дела кому к черту нужен лидер?
Он глянул на алеющие цифры будильника. Надо идти вниз. Какой бы хлипкой эта власть ни была, какой бы ни бутафорской, но лучше на данный момент ничего нет. Поэтому ее надо беречь и лелеять. А для власти нет вещи опасней, чем оставить ее без присмотра. Она без присмотра хиреет. Стоит на секунду отвлечься, ослабить захват, расслабиться — и власти как не бывало. Обойдут, подставят, утопят в дерьме. Охотники всегда найдутся. Так что надо идти вниз и за неимением лучшего загонять всех за стол и задавать тон беседы.
Он глубоко вздохнул и вышел из номера.
— На этом мое прошлое заканчивается и начинается настоящее. О котором я расскажу завтра. — Роберт коротко кивнул и вернулся за стол.
Все проводили его приязненными аплодисментами. Атмосфера вообще была проникнута всеобщей приязненностью. За этот день было рассказано столько личных подробностей, столько деталей, что теперь казалось, будто они знают друг друга не один год.
— Похоже, на сегодня у нас все, — Крис встал. — Завтра в девять. То же место, то же время, те же замечательные люди.
— Еще не все.
Все повернулись к Алексу. Что-то в его непривычно резком тоне совсем не вязалось с разлитым вокруг благодушием.
— Передумал? — поинтересовалась Стелла.
— Как это, передумал? — чуть недовольно осведомился Брендон. — Там все было честно. Сегодня выступления не будет.
— Это не выступление, — веско сказал Алекс. — Мне теперь не до этой ерунды.
 
— Ерунды?! — Крис даже привстал от возмущения.
— Дайте же человеку сказать, — попросил Росс. Алекс коротко глянул на него и повторил:
— Это не выступление.
Он неторопливо открыл лежащую перед ним папку и так же неторопливо извлек из нее сложенный пополам лист бумаги. Такими же спокойными, медленными движениями, словно судья перед оглашением приговора, развернул его, провел по нему широкой ладонью, даже как будто прочитал несколько строк. И лишь потом поднял тяжелый взгляд и оглядел молчащих при виде этих странных приготовлений остальных.
— Кто-то подбросил мне сегодня эту бумажку, — он постучал по листу полусогнутым пальцем. — Если это шутка, то я ее нахожу чрезвычайно плоской и абсолютно не смешной. Если же это не шутка, то это просто большая глупость. Кто-нибудь желает поговорить со мной на эту тему? — он снова повел глазами по лицам. — Нет?
— Мы же даже не знаем, что там написано, — сказал Пол.
— Один из вас знает, — возразил Алекс. — Но, похоже, этот человек решил молчать. Ну, так что? Вот так сюрприз, да? Я ведь не должен был об этом говорить, правильно? Я же должен был сидеть смирно и делать то, что мне будет сказано? Такой ведь был план?
Казалось, он обращается к каждому и ни к кому в отдель ности. На лице у него было написано брезгливое отвращение, словно вместо бумаги перед ним на столе лежал раздавленный таракан.
— Мы понятия не имеем, о чем ты говоришь, — мягко сказал Брендон. — Я, по крайней мере, не имею.
— Тогда позвольте мне объяснить, — Алекс еще раз провел ладонью по листу. — Некто, пожелавший остаться неизвестным, сообщил мне, что желает со мной сотрудничать. Проще говоря, эта бумажка — предложение сделки. От меня требуется сущая ерунда — всего лишь делать все, что мне будет сказано. А неизвестный коллега со своей стороны обязуется по возвращении отсюда не подавать на меня в суд.
— В суд?! — недоуменно повторил Брендон.
— В суд, — подтвердил Алекс. — В самый настоящий суд.
— За что?
— За применение насилия с целью победы на курсе.
— Так, — сказал Крис, — я что-то запутался. Ты что, кому-то угрожал? Трогал кого-то?
— Вот, — с горькой улыбкой произнес Алекс. — Именно поэтому угроза подать в суд совсем не пустая. Ты что, серьезно думаешь, что я к кому-то могу хоть пальцем прикоснуться? Да именно об этом и речь! — брезгливость на его лице неуловимо сменилась негодованием. — Разумеется, я никого не трогал! Разумеется, я никого не собираюсь трогать. Что это за бред такой? Что это за чушь такая? Это же абсурд! Что это вам — фильм? Книжка?! Я серьезный человек. У меня карьера. Так что с того, что я после работы хожу в спортзал? Хобби у меня такое. Кто-то самолеты клеит, а я штангу поднимаю. Так теперь меня можно в суд за такое тащить?! Не получится!
Он помахал перед собой пальцем.
— Не выйдет!
— Алекс, — сказал Роберт, — ты можешь подробнее объяснить, чем тебе угрожают?
Алекс глубоко вздохнул.
— Все очень просто, — проговорил он уже спокойнее. — Мне угрожают иском за действия, которые я никогда не совершал, не собирался совершать и о которых я даже не задумывался. Но человек, написавший это письмо, считает, что любой суд, глядя на меня, поверит, что я действительно кого-то запугивал и избивал. Мне угрожают загубленной карьерой в лучшем случае и возможным тюремным заключением в худшем. Чтобы избежать этих неприятностей, я должен сотрудничать. Вот и все.
— Можно посмотреть? — попросил Майкл.
— Пожалуйста, — Алекс передал ему записку.
В полной тишине Майкл пробежал глазами короткий текст.
— Да, — сказал он, закончив читать, — на шутку это не похоже. Жаль, что ты поторопился.
— Поторопился?
— Конечно. Лучше было бы согласиться и узнать, кто это. В какой-то момент это стало бы ясно.
— Да, — Алекс с досадой покачал крупной головой. — Действительно. Наверно, стоило подождать. Только это как-то не по мне. Хитрости все эти… Я такое не собираюсь молча глотать.