Чингисхан. История завоевателя Мира

Когда монгольские воины выздоровели, Чингисхан принял решение возвратиться домой по пути, пролегающему через Индию в землю тангутов [404]. Он прошел несколько перегонов, но поскольку там не было никаких дорог, он повернул назад [405], и пришел в Пешавар [406], и вернулся тем путем, которым пришел.
  
 [XXIII] О ВОЗВРАЩЕНИИ ЧИНГИСХАНА 
 
Когда известие о приходе весны достигло каждого уголка обитаемого мира, молодая листва затрепетала, как сердца скорбящих, и на утренней заре соловьи начали жаловаться и сетовать на ветвях деревьев вместе с горлицами и витютенями; вспомнив о юных, которые каждый год в парках и садах вкушали вино и улетали с лепестками цветов, чтобы предаться любовным утехам, облака пролили слезы из своих глаз и сказали: «Это дождь»; /110/ розовый бутон, истосковавшийся по нескромным взглядам, от досады налился кровью, притворившись улыбающимся; роза, исполнившись печали по розоволиким, чьи ланиты подобны фиалкам, разорвала на себе одежды, воскликнув: «Я расцвела»; лилия, в наряде скорби, оделась в голубое и подумала, что стала одного цвета с небом; стройный кипарис, вспомнив о тех, что были подобны ему изяществом, склонился с тяжелым вздохом, который издавал каждый раз на рассвете, сочтя это «величавостью»; подражая кипарису, ива скорбно склонила голову к темной земле и, оплакивая свою судьбу, посыпала ее пылью, приговаривая: «Я — фарраш луга»; вино забулькало в бутылке, а лютня и ребек, обнявшись, зазвенели.
 
 
На рассвете ты можешь услышать
 
Песню, что поет соловей,
 
Оплакивая смерть Исфандиара,
 
Единственный памятник которому — горестная песнь.
 
Радостный смех не звучал в этот год;
 
Мир не отдыхал от трудов в этот год.
 
Кто явит мне румяный лик в этот год?
 
Во времена, подобные этим, будут ли розы цвести в этот год?
 
 
Из Пешавара Чингисхан решил вернуться в родные места; и причиной тому было то, что китаи и тангуты, воспользовавшись его отсутствием, стали проявлять своенравие и колебались между покорностью и мятежом.
Проехав по дороге, пролегавшей через горы Бамиана, он соединился со своим обозом, который оставил в землях Баглана [407]. Лето он провел на пастбищах в тех краях, а с наступлением осени вновь отправился в путь и переправился через реку Окс.
Переправившись через реку, он отправил Торбей-Токшина [408] назад, в погоню за султаном.
Ту зиму он провел в окрестностях Самарканда, откуда послал гонца к старшему своему сыну Туши с приглашением покинуть Кифчакскую степь [409] и приехать позабавиться с ним охотой (главным образом на диких ослов).
Чагатай же и Угэдэй отправились в Кара-Кол [410] развлечься охотой на лебедей; и каждую неделю, как доказательство успешной охоты, они отсылали Чингисхану пятьдесят верблюжьих вьюков лебедей.
Наконец, когда дичи уже не осталось, и зима подошла к концу, мир превратился в розовый бутон, свидетельствующий о приходе весны, а весна нарядилась в платье, украшенное цветами, Чингисхан решил отправиться в путь и уехать домой; царевичи встретились с отцом у реки Фенакет [411] и устроили курилтай, откуда они выступили и шли, пока не достигли Кулан-баши [412], где их нагнал Туши, прибывший с другой стороны и также присоединившийся к отцу.
 
В числе привезенных им даров была тысяча серых лошадей. По приказу отца он пригнал из Кипчакской степи стада диких ослов, подобно множеству овец. Рассказывали, что в пути копыта диких ослов истерлись, и их подковали лошадиными подковами. Когда они подошли к городу, называвшемуся Утука [413], Чингисхан, его сыновья и солдаты сели верхом на коней и, чтобы развлечься, погнали диких ослов перед собой. Они начали их преследовать, но ослы были так измождены, что их можно было взять голыми руками. Когда охота их утомила и остались только тощие животные, каждый заклеймил пойманных им ослов собственным тавром и отпустил на волю.
Если быть кратким, они провели лето в Кулан-баши; и туда были доставлены несколько уйгурских вельмож, которых казнили за совершенные ими преступления. Затем Чингисхан отправился дальше и весной прибыл в свою родовую орду.
  
 /  112  / [XXIV] ОБ ЭКСПЕДИЦИИ ТОРБЕЙ-ТОКШИНА ДЛЯ ПОИМКИ СУЛТАНА ДЖЕЛАЛ АД-ДИНА  [414] 
 
Когда Чагатай воротился, не найдя султана, Чингисхан снарядил в погоню за ним на другой берег Инда Торбей-Токшина и два тумена монгольского войска.
Торбей-Токшин подошел к области *Нандана [415], индийской провинции, которая раньше управлялась Камар ад-Дином Кармани, а теперь была захвачена одним из военачальников султана.
Торбей-Токшин захватил крепость *Нанданы [416] и убил великое множество народа. Вслед за этим он двинулся к Мултану. В Мултане не было камней, и он приказал пригнать оттуда пленных, чтобы они строили деревянные плоты: на них грузили снаряды для катапульт и спускали их на воду. Когда он прибыл к Мултану, камнеметные машины были приведены в действие; большая часть стены была разрушена, и город уже готов был сдаться. Однако сильный зной не позволил ему там задержаться; поэтому после грабежей и убийств, учиненных им повсюду в провинциях Мултан и Лахор, он ушел оттуда и вновь переправился через Инд, а прибыв в Газни, последовал за Чингисханом [417].
  
 [XXV] ОБ ЭКСПЕДИЦИИ ДЖЕМЕ  [418] И СУБУТАЯ ДЛЯ ПОИМКИ СУЛТАНА МУХАММАДА 
 
Когда Чингисхан прибыл к Самарканду и окружил город, его разведка донесла, /113/ что султан переправился через реку возле Тирмиза и распустил большую часть своего войска и офицеров своей гвардии по деревням, что при нем осталось лишь несколько человек и что он переправлялся через реку, объятый ужасом и смущением.
И он воскликнул: «Нужно покончить с ним и навсегда избавиться от него, пока не собрались люди вокруг него и не прибыли к нему вельможи со всех сторон».
Посему он выбрал из своих военачальников Джеме и Субутая и отправил их в погоню за султаном; и из войска, что находилось с ним, он отобрал тридцать тысяч человек — поровну от каждого тумена [419], и каждый его воин был против тысячи воинов султана, как волк против стада овец, или как раскаленный уголь против сухого тростника.
Они перешли вброд реку у Пенджаба [420] и преследовали его и гнались за ним, как поток, спускающийся с горы в долину, и спешили, подобно дыму.
Вначале они прибыли в Балх. Знатные горожане отправили ему навстречу депутацию с тузгу и угощением. И монголы поэтому не причинили им вреда и назначили к ним шихне. Затем, взяв у них проводника, они выслали вперед Тайзи [421].
Подойдя к городу Зава [422], они потребовали дать им продовольствие (ʽulūfa), но жители города закрыли ворота, и не придали значения их словам, и не дали им ничего. Монголы спешили и потому, не останавливаясь, поскакали дальше. И когда жители Завы увидели удаляющиеся знамена и узрели спины монголов, они в своей неразумности принялись бить в барабаны и тарабы и начали выкрикивать оскорбительные и бранные слова. Монголы, увидав их оскорбительные выходки и услыхав их речи, повернули назад и в ярости набросились на все три крепости, подставив к их стенам лестницы. На третий день, к тому времени, когда кубок горизонта до краев наполнился кровью утренней зари, они взобрались на стены и не оставили в живых никого из тех, кто попался им на пути; а так как они не могли остаться, то сожгли и сломали все, что не могли унести с собой.