Подземелье Иркаллы (СИ)

Лорен глядел на родную сестру так, будто видел впервые. Он вдруг со всей остротой осознал, к чему могла привести подобная над кунабульцами власть. Они могли забрать ее безвозвратно, могли обернуть её против всего того, что ранее было ей дорого.
В отличие от Лорена Гаральд не обманывался нисколько. Еще в Кеосе начал он подозревать, что с Акме происходит что-то страшное. Он видел, что сила её лишь вредит ей. Подозрения его шагнули в сторону уверенности в Кереях, едва она отшатнулась от Лорена после битвы с демонами. Он стиснул голову от горя, осознав, что дарования брата и сестры были столь же противоположны, сколь жизнь и смерть. Провидица знала это и отправила Акме в Иркаллу, ибо мощь девушки могла утихомирить Кунабулу. Ценой её жизни или свободы.
Что же будет, если Акме Рин встанет на сторону Кунабулы? Что будет с Архемм и что будет с ним, с Гаральдом, который не мыслил жизни без нее?..
Лорен оставался единственной надеждой.
— Убрать оружие! — тихо приказал кронпринц Густаво своим гвардейцам. — Вы их спровоцируете. Их слишком много.
Когда демоны расступились, Акме вдруг обернулась, и весь отряд напряженно застыл, не ведая, чего ожидать от нее. Лорен стоял впереди всех, мучаясь от мысли, что ему придется противостоять собственной сестре в случае её нападения.
Она резко выдохнула, рассержено нахмурив лицо:
— Что вы встали?! Я не задержу их надолго! Не дёргаться! Им не угрожать!
Акме быстро подошла к демонам, резко и нетерпеливо развела руками, приказывая им расступиться шире, и беспрепятственно, с прямой осанкой, крепко держа брата за руку, королевой прошла по живому коридору. Головы непременно всех демонов были покорно опущены.
Целитель чувствовал, будто его вели на казнь, Акме же чувствовала себя если не в совершенной безопасности, то спокойнее своего брата. За нею торопливо шли остальные ее спутники, мрачно, напряженно озираясь.
Но отряд союзников был отнюдь не мал, посему, когда вторая половина отряда вошла в коридор демонов, Акме была уже далеко впереди, и демоны, будто просыпаясь, начали проявлять недовольство. Они рычали, низко пригибаясь к земле, явно готовясь к атаке, оставляли в камне глубокие следы, сверкали красными глазами, роняли ленты ядовитой слюны, морща свои страшные морды, заставляя людей спешно вооружаться.
— Акме! — раздались крики.
Услыхав голос Плио, Лорен сорвался с места и понесся обратно. Но Акме оказалась быстрее. Обогнав брата, Гаральда, всех остальных, она позабыла о своем милосердии. Быстрее ветра нес целительницу её огонь, рождая в ней безудержный гнев. Она пощадила кунабульцев, а они вздумали угрожать её друзьям.
Они нарушили Ее волю.
Ворвавшись в предыдущий зал, Акме увидела, что, отрезав примерно сотню человек от остальных, демоны окружали их. Нодримцы запихнули принцессу в центр, плотным кольцом обернув её, угрожая врагам мечами да арбалетами. Но гвардейцев было слишком мало для шипящих, подкрадывающихся, истосковавшихся по крови демонов. Они подходили к нодримцам все ближе.
Ветры завизжали, завизжали от страха демоны, уже готовые броситься на своих жертв. Акме ворвалась в их черные ряды ослепительной волной молочно-голубого пламени. С гулом, с неистовым раскатистым рыком поднялось оно до самого потолка, осветив на нем зловещие острые сталактиты.
Демоны застыли от ужаса. Отплевываясь и рыча, они начали разбегаться, отскакивать от желанной цели, страшась гнева Акме. Рианор встряхнула руками. Узорчатые черные линии уже на обеих руках, добравшиеся до локтей, сверкнули голубым светом. Со стороны казалось, что она вызывает свою силу, но она пыталась хоть как-то облегчить сильное жжение. Ей мерещился запах горелой плоти, будто кожа её плавилась. Дыхание, тяжелое от гнева, вырывалось изо рта со зловещим рыком, зубы сжались до боли в деснах, она тряслась от неистовства.
На ладонях девушки появились шары всполохов голубого пламени. Они с гулом росли, добираясь до локтей и колен, разжигая сильный ветер, звеня переливами потрескиваний. Наконец, Акме развернулась, выбросила вперед руки, и шары, полетев в обидчиков, с грохотом разбились о них и объяли их всепоглощающим пламенем.
 
С перепуганными жалобными отчаянными воплями сгорали демоны заживо, после себя на кунабульском камне оставляя горсти пепла. Лишь малой части кунабульцев удалось скрыться.
— Акме, остановись!..
Но она не остановилась бы, если бы даже хотела. Глаза заволокла тьма, но они более не были ей нужны. Она видела каждой клеточкой кожи. Она чувствовала Иркаллу так хорошо, будто та к ней прикасался, она слышала все ее мысли, будто та кричала ей на ухо, она самозабвенно убивала рабов ее, ее детей и постепенно растворялась в обсидиановом тумане, позабыв обо всем.
В какой-то момент силы изменили ей, боль стала нестерпимой. Акме упала на каменный пол, тяжело дыша, громко и мучительно постанывая. Ей жгло глаза, жгло руки, лёгкие, желудок, будто они пропитались страшным ядом и плавились. Она, сжавшись в комок, корчилась и вскрикивала, ничего не понимая, слыша лишь зловещий шепот Иркаллы. Ее человеческому телу не хватало воздуха.
Огонь, которым она окружила нодримцев, погас, и невредимые, перепуганные гвардейцы вместе с принцессою оказались на свободе.
Едва целитель прикоснулся к ней, все существо ее пронзила немыслимая боль, и из груди вырвался душераздирающий, раскатистый крик, до основания потрясший Иркаллу.
Искаженное судорогой боли, страха и бешенства, покрывшееся испариной от мучений, оно было неузнаваемо. Из носа потоком хлестала кровь, пачкая одежду, падая на камень, который тотчас, будто губка, впитывал её.
Но страшнее всего и неожиданнее были глаза. Из лазурных они стали матово-черными, и чернота заволокла все глазное яблоко, не оставив ни просвета. И от век её тонкими узорами, как и на руках, в разные стороны расползлись тончайшие, будто сосуды, черные линии. От запястий они уже доползли до плеч.
— Акме, я твой брат, я не причиню тебе вреда… — ласково увещевал Лорен, поморщившись от боли, которая стиснула его душу; он кинулся к ней, но она необычайно ловко отпрыгнула, словно набравшись сил. Свет целителя нестерпимо жёг.
Но Гаральд, Арнил, Сатаро и Хельс быстро окружили ее, и целитель поймал сестру. Терявшая силы с каждой каплей крови девушка не смогла бы долго сопротивляться. Она бешено выбивалась, крича одно человеческое: «Больно!».
Силы изменили ей, и она более не могла сопротивляться. Рычание сменилось слезами бессилия. Лорен коснулся лица сестры светящейся ладонью, и девушка вздрогнула, но не закричала. Складки меж бровями начали медленно разглаживаться, кровь остановилась, страшные черные узоры исчезали, будто смывались её же слезами.
Тени под глазами исчезли, сменившись лёгкими покраснениями, будто она сама с силой терла лицо. Лорен нанизывал на невидимые нити россыпь своего огня, будто ткал для сестры целебный покров, сиянием разгоняющий отравившую ее тьму, пронзивший ее ужас и сковавшее ее отчаяние.
Гаральд, сидевший рядом на коленях и с болью на лице вглядывающийся в лицо возлюбленной, прошептал, обращаясь к Лорену:
— Я бы отдал ей все свои силы…
Молодой целитель усмехнулся сквозь слезы и негромко произнес с кривой усмешкою:
— Ты владеешь её сердцем. Если бы оно было свободно, Кунабула отняла бы и его…
Акме зашевелилась, и Лорен удивился: она должна была заснуть. Девушка распахнула огромные глаза, сияющие страхом. Агатовые, такие родные. Она поспешно села, ощупывая свои руки и лицо. Акме схватила светящуюся руку брата, крепко поцеловала и выдохнула:
— Если бы не ты, я бы навечно утопла в этом кошмаре!.. Ты подарил мне время!
Она сжала руку Гаральда, на мгновение прильнула к нему, быстро поднялась на еще не твёрдые ноги, властно всех оглядела и уверено направилась в сторону следующего зала.
— Путь долог. Я желаю покончить с этим как можно скорее.
— Лорен, хоть ты угомони её! — потребовал Арнио, разведя руками. — Нас она, быть может, и пальцем не тронет, но она убьет себя!