Подземелье Иркаллы (СИ)
Ей сразу на тарелку положили вкуснейшего жареного мяса с овощами, и она без аппетита поела, едва участвуя в болтовне.
— Ну что ты молчишь, колдунья?… — спросила Реция, сочувственно глядя на неё.
— Вас всех не должно здесь быть — я могу сказать лишь это, — тихо ответила Акме.
— Не желаешь ли ты сообщить нам, что со всем справишься одна? — хмыкнул Ягер. — Кунабульский воздух сделал тебя до того самонадеянной?
— Я не сказала, что справлюсь со всем одна. Я лишь высказала свое пожелание, чтобы вы оставили меня и вернулись в Архей.
— Твоё пожелание делает честь твоей самоотверженности и твоему благородству… — спокойно заметил Буливид Торкьель.
— Но не уму… — рыкнул Лорен.
Акме, чувствуя усталость и желание склонить голову на подушку, сказала:
— Друзья мои! Прошу вас, ни в коем случае не тревожьтесь за меня. Я буду защищать вас, пока смогу. Но, прошу, одумайтесь. Чем дальше, тем страшнее будет путь наш. Вернитесь в Архей, пока не поздно.
— Боюсь, ты что-то путаешь, мой свет, — усмехнулся Арнил. — Нам казалось, что государь Карнеоласа отправлял нас в Кунабулу с условием, что мы — ваши защитники, а не наоборот.
— Вы можете погибнуть! — выдохнула Акме.
— А ты никак бессмертна? — развязно хмыкнул Сатаро.
— Может и бессмертна… — пожал плечами Лако. — Ведьма же…
— Вот что, господа… и дамы!.. — громко и бодро заключил Лорен, поднимаясь на ноги. — День был тяжёлый и богатый на впечатления. Надо спать! Сестра устала.
— Лорен, я не шучу… — прошептала Акме.
— Это меня и пугает! — строго глядя на неё, произнёс Лорен. — Мы уже потеряли тебя однажды.
— Аштариат…
— Ни слова! — воскликнул он. — Я не позволю тебе и рта раскрыть, пока ты не поспишь хотя бы несколько часов.
Акме сдалась, но лишь на время.
— Ты уже убаюкиваешь меня?.. — с нежной сонной улыбкой спросила она, завидев всполохи белого огня в агатовых глазах Лорена.
Реция и Плио приготовили Акме место для сна, помогли ей умыться, заплели ей волосы в косу, уложили и накрыли одеялом. Лорен уселся рядом, на лоб сестре положив светящуюся белым светом ладонь. Кунабульские голоса затихли, на душе стало спокойно и светло, она испытывала немыслимое удовольствие и тихую всепоглощающую радость, слипающимися глазами разглядывая родное, ласково улыбающееся лицо брата.
Засыпая, Акме увидела рядом с собой Гаральда. Он сел рядом и, заботливо, тревожно оглядывая её, взял возлюбленную за ослабевшую руку.
Ей приснилось два сна. В первом она слышала голос Аштариат, спокойный и глубокий. Акме спрашивала, как отыскать ей их цель. А Провидица рассказывала о какой-то многоступенчатой лестнице, которая приведет к самому сердцу Иркаллы, где она и сможет окончить путь. Акме смутно видела широкую каменную лестницу, змейкой уводящую вниз, в бездонную тьму. Конца ей не было видно.
Ещё она видела огромный каменный столб невообразимой ширины, древние расписные каменные ворота с невиданными письменами, почти не тронутый временем алтарь посреди огромного зала, стены которого терялись во тьме. И бесчисленные черные коридоры, охраняемые духами Иркаллы и демонами.
После увидела она себя, сидящей на каменном возвышении в полном одиночестве в длинном черном платье, подол которого тьмой спускался по высоким ступеням в бездонную пропасть. Она вышивала замысловатые узоры из кунабульских туманов да ветров, а по обе стороны от трона лежали безмолвные демоны, похожие на шакалов, охраняя её. Акме, тихо напевая, изредка поглаживала себя по огромному животу, чувствуя, как ребёнок шевелится внутри и бьётся. По началу удары его были слабы, но после начали усиливаться, и ей стало трудно дышать.
Она закричала от боли. Рядом не было никого, кто бы мог помочь ей. Схватки участились, превратившись в сплошную ослепляющую боль. Подол намок от крови. Она сползла с трона на высокие широкие ступеньки, тяжело дыша и пронзительно крича. Никогда еще не знала она подобной боли. Ветры и тени Иркаллы окружили и накинулись на неё, сливаясь с кожей.
Рядом с нею возникла Аштариат, равнодушно наблюдая за муками Акме.
«Ребенок этот — проклятье, — молвила она. — Не дай ему родиться!»
Ответ роженицы потонул в её же отчаянных раскатистых воплях.
«В нем будет течь твоя нечестивая кровь. Ты родишь ему союзника. Имей мужество сбросить ребенка в пропасть, иначе обе вы будете прокляты, и мать, и дочь!..»
Новорожденный глотнул воздуха и завизжал, пронзительно, жалобно, испуганно, как и подобает любому человеческому ребёнку.
«Это мой ребенок! — кричала Акме. — Проклинай меня, сколько тебе угодно, но он будет жить!»
Наконец, молодая мать отыскала свое дитя. Девочка резво дрыгала ножками и ручками, широко раскрыв беззубый рот. Но, как только Акме взяла его на руки, ребенок замолчал и распахнул глаза свои, объятые ледяным голубым светом.
«Пусть до скончания веков род твой, Акме Рианор, будет висеть меж миром солнца и вечной тьмы! — зловеще прошелестела Аштариат».
Акме проснулась. Проклятия Провидицы набатом гремели в ушах, и девушке понадобилось несколько секунд, чтобы разделить сон и явь. Судорожно ощупав свой живот, она нашла его, как и ранее, плоским и упругим, и что-то похожее на легкое сожаление, разлилось по сердцу, ибо первая половина сна привела ее в восторг, если не вспоминать об окружающей обстановке. Во сне она родила дочь.
Вдалеке у ручья в свете факелов что-то зашевелилось, и Акме пригляделась: то был Гаральд Алистер, без плаща и колета, в одной белой рубахе беспокойно расхаживавший у воды. Акме направилась к нему, ступая ловко и бесшумно в громовом храпе сонного царства.
Услыхав шаги за спиной намного раньше, чем это мог бы себе позволить простой смертный, Гаральд удивленно обернулся, и хмурость его лица осветлилась и разгладилась.
— Ты не спишь! — изумленно выдохнул он.
— Полагаю, спать нам обоим не дают кошмары… — мягко улыбнулась Акме.
— Даже не знаю, кошмары или нет… — в отблесках малочисленных факелов, разлившихся сиянием по лицу Гаральда, яркий румянец был еле заметен, но сияние глаз не умалила бы даже тьма Иркаллы.
— Раздели со мной страхи своих сновидений, — ласково прошептала Акме, млея, чувствуя, что себе она более не принадлежит.
— С того самого дня, когда ты впервые уничтожила демона, а после я уехал в Сильван, часто снится мне одна и та же девочка… — тихо без обиняков начал Гаральд. — Она то маленьким ребёнком в нарядном платье привидится мне, то взрослой девушкой. Она, печальная, потерянная, темноволосая, всегда зовет меня, будто я её единственное спасение. Но это не ты. Тебя никогда нет в этих странных снах. И их много. Я нахожусь в Эридане, столице Атии. Стою спиной ко входу на вершине парадной лестницы и смотрю вдаль. К герцогской резиденции ведёт древняя аллея тополей. И по этой аллее едет процессия людей, их много, кто-то из них вооружён, кто-то на тележках, словно погорельцы или переселенцы. А возглавляет процессию всё та же девушка. На странном коне. Или даже не на коне. И сердце моё стучит от восторга. Ещё я видел её танцующей и поющей. Кажется, я до сих пор слышу её голос.
Акме вздрогнула. Проведя параллель между снами обоих, она позволила подозрению завертеться в своей голове.
— Быть может, это твоя будущая супруга? — прошептала та.
— Нет. Возможно, это моя дочь. Волосы её тёмные. Но не каштановые, как у меня. А темнее. Как у тебя.
Слеза сорвалась с ресниц молодой женщины. Подозрение ей понравилось, но здравый смысл называл это совпадением. Как бы не радостно ей стало от предположения, что им снится их будущий ребенок, она поторопилась приглушить его отрезвляющими сомнениями.
— Мне тоже снился ребёнок, — отозвалась Акме. — Новорожденный. Девочка. И будто я родила её тут, в Кунабуле, и глаза её огненно голубые.
Гаральд поглядел на неё и с болью, и с восторгом. Он положил руку свою на её живот и прошептал:
— А если ты?..
— Не знаю, Гаральд. И никто не может знать. Даже если и так, срок слишком мал.