Порочный 3 (ЛП)

- Превосходно. Я очень довольна. Должна признать, ты неплохо справилась. Я не был уверена, что у тебя это получится.
Паучиха решила, что сейчас самое время проявить "благодарность" и подлизаться к начальнице.
- Спасибо. Мне жаль, что я не проявила должной признательности раньше.
Мисс Викман улыбнулась.
- Ничего страшного, девочка. Мы учимся на своих ошибках, не так ли? Ты знаешь, что я однажды умерла? Да, я умерла. И это было для меня хорошим уроком.
Паучиха нахмурилась.
Мисс Викман усмехнулась.
- Я вижу, что ты в замешательстве. Не бери в голову. Дело в том, что я даю второй шанс тем, кто это заслужил. И ты заслужила свой. Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня. Если ты согласишься, сегодня ночью ты не умрешь.
Наступила тишина.
Паучиха ни на миг не задумываясь, выпалила:
- Я сделаю все, что угодно. Что вы хотите, чтобы я сделала?
Мисс Викман убрала руку от своей промежности.
- Всему свое время, дорогая. Мы выпьем вина и обсудим это позже. А пока... - oна слегка покачала бедрами. - Иди и попробуй десерт.
Паучиха вздохнула, понимая, что ей нужно делать.
Она проползла остаток пути до мисс Викман и погрузила язык в ее раздроченную вагину.
А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ...
В камере блока "А" женщина по имени Флоренс Вашингтон задушила подушкой свою сокамерницу. Из своих пятидесяти пяти лет Флоренс провела в Tюрьме №13 тридцать один год, из всех заключенных она была здесь дольше всех. В каком-то смысле, это было своего рода чудо, что она продержалась в тюрьме столько лет.
Возможно, "чудо" - не совсем верное слово. В любом случае, в конце концов, она решила, что больше не может этого выносить. Убив свою сокамерницу и любовницу, c которой провела последние десять лет, она полоснула лезвием ножа по своему горлу и рухнула на пол, истекая кровью.
В блоке "D" Кэрол Фергюсон плакала на нижней койке в своей камере. Она попала в тюрьму всего несколько месяцев назад. От ее плача сокамерница не могла уснуть и стонала в недовольстве, переворачивалась на верхней койке, веля ей заткнуться. Но Кэрол продолжала плакать.
Она не совершала никаких преступлений, всегда была верна своему любящему мужу, у нее не было врагов, о которых она знала, и была преданной матерью для своих троих маленьких детей. Женщина понятия не имела, почему оказалась здесь. Некоторые из более миролюбивых заключенных в блоке "D" уверяли ее, что со временем она перестанет плакать, засыпая каждую ночь, но Кэрол им не верила.
Она была уверена, что будет плакать до самой смерти.
В другой части блока Энджи Донован ее сокамерница, Донита Гаррисон, засунула лицом в унитаз. Она хрипела и пыталась поднять голову из воды, но другая женщина была крупнее и намного сильнее. Донита считала, что Энджи украла ее последнюю сигарету. Это было неправдой. Энджи вообще не курила, но Донита была под кайфом, и ее невозможно было переубедить.
Донита держала голову сокамерницы под водой, пока та не перестала сопротивляться.
В лазарете, пока медсестра Коллинз продолжала свои кровавые процедуры c Салли Нильсен, старуха по имени Агнес незаметно скончалась, не приходя в сознание.
И так продолжалось всю ночь - как и каждую ночь - по всей Тюрьме №13, крики боли доносились отовсюду, симфония страданий продолжалась и продолжалась без конца...
 Глава 10 
 
Проснувшись следующим утром, Джессика с удивлением не обнаружила трупа в камере. Само исчезновение тела не беспокоило девушку. Его заметили и убрали. Никакой загадки здесь не было. Однако ее несколько обеспокоило то, что ее не разбудили и не устроили допрос по поводу смерти сокамерницы.
За годы своей деятельности она научилась отключать поток мыслей даже в самой экстремальной ситуации, чтобы выспаться. Это было необходимостью в ее деятельности – организму требовался отдых, чтобы всегда находиться в тонусе. Но так же научилась и моментально пробуждаться, даже от самого крепкого сна от малейшего шороха, и быть готовой к отражению любой атаки.
 
Она предположила, что, возможно, тот, кто убирал тело, специально делал свою работу как можно тише, чтобы не разбудить ее. Однако это казалось маловероятным. Мысль о том, что кто-то из сотрудников тюрьмы станет убирать труп так, чтобы не потревожить сон заключенной, показалась ей абсурдной. Но если, конечно, этот сотрудник знал ее подноготную, возможно, скрытность была просто результатом настороженности.
Как бы то ни было, тело исчезло, а ее даже не допросили и не отправили в карцер. Она уже практически поверила, что убийство сокамерницы сойдет ей с рук.
А то, что она не проснулась во время извлечения тела, можно объяснить чрезвычайно высоким уровнем стресса и насилия, которому подверглись ее тело и разум за последние пару дней. Возможно, период глубокого, бессознательного восстановления был необходим, чтобы, так сказать, вернуть себя в строй.
Дверь в ее камеру была открыта. Она услышала голоса снаружи камеры, низкий гул приглушенных разговоров, похожих на гомон, по меньшей мере, десятка женщин. Она поняла, что время подъема уже наступило, и все заключенные пробудились ото сна и занимаются своими повседневными делами. Скорей всего, и она могла покинуть свою камеру, не страшась наказания.
Наблюдая со своей верхней койки, Джессика видела, как заключенные шаркают снаружи, направляясь каждый по своим делам. В обычной тюрьме они могли направляться в душевые или в столовую, чтобы позавтракать перед тем, как получат разнарядку на работу.
А здесь?
Кто, блядь, знал?
Джессика полагала, что скоро узнает. Тем временем, несмотря на долгий и крепкий сон, она все еще чувствовала себя разбитой. Перевернувшись на спину и заложив руки под голову, она уставившись в бетонный потолок, который находился всего в нескольких футах над головой. Потолок был расписан многочисленными граффити. Имена, даты, шутки, рисунки, ругательства и искренние выражения тоски по дому и отчаяния.
Джессика читала особенно яркий пример последнего, когда заметила тень на стене. Кто-то забирался к ней на койку. Она приподнялась, запоздало включив защитный инстинкт, но к этому времени маленькая стройная женщина уже уселась на ее койку у ее ног.
Женщина скрестила ноги, сложив руки на коленях, и смотрела на Джессику скорее с любопытством, не проявляя враждебности. Она была худой, с прямыми каштановыми волосами. Черты ее лица были приятными, даже привлекательными, но все внимание брали на себя ее огромные глаза. Они казались слишком большими для ее лица, что придавало ей некую пучеглазость.
Джессику больше беспокоила не сама женщина, а то, что ее инстинкты, отточенные до автоматизма, давали сбой. Она не заметила ни малейшего намека на присутствие женщины в камере, пока не увидела эту тень.
Это настораживало.
Джессика села и с минуту изучала женщину, прежде чем спросить:
- Кто ты, мать твою, такая?
Уголок рта женщины дернулся.
- Я - Паучиха.
- Паучиха. Серьезно?
Маленькая женщина кивнула.
- Да.
- Не говори мне, что это действительно твое настоящее имя.
Та пожала плечами.
- Зависит от определения "настоящего", я думаю. Сейчас меня зовут именно так, а то имя, которое дали мне родители, осталось далеко за пределами тюрьмы.
Джессика зевнула и потерла глаза кулаками. Она медленно моргнула несколько раз, прогоняя последние остатки сна.
 
- Ладно. Паучиха, так Паучиха. Но мне все равно хотелось бы знать, твое настоящее имя.
- Ленор Флэнаган.
Джессика кивнула.
- Это не такое уж плохое имя.
- Я никогда не говорила, что это не так. Просто, это больше не мое имя.
Джессика пожала плечами.