Порочный 3 (ЛП)
- Это твой поздний ужин. Ты ведь Паучиха, верно? – начальница тюрьмы рассмеялась. - Не трудись отвечать. Я знаю, как тебя называют. Этот деликатес был приготовлен специально для тебя, Паучиха. Наслаждайся.
Паучиха уставилась на липкий лист, нервно облизнув губы и почувствовав, как в горле встал комок.
- Попробуй то, что мы приготовили для тебя, девочка, - сказала мисс Викман более суровым тоном, не терпящим возражений. - Я буду считать это личным оскорблением, если ты откажешься. Ты же не хочешь меня расстроить?
Нет.
Тем не менее... Паучиха колебалась.
Она вздрогнула, услышав знакомый свист взмаха кнута, рассекающего воздух. Кнут хлестнул ее по спине, отчего на глаза навернулись слезы, и она вскрикнула от боли. Струйка крови из раны стекла по ее спине и капала на пол.
Хельгa фон Трампе насмешливо смотрела на Паучиху, помахивая кнутом. Она была так же полураздета, хотя и более вычурно. Вместо нижнего белья на ней было очень открытое красное бикини из двух частей с изображением свастики в белом круге. В промежности нижней части была изображена свастика в белом круге. На голове у нее была черный берет с эмблемой СС, который она никогда не снимала. Образ довершали черные туфли на шпильках.
- Выполняй приказы начальницы, мразь!
Она снова взмахнула кнутом, на этот раз хлестнув по полу, в нескольких сантиметрах от раздвинутых пальцев девушки.
Понимая, что у нее нет выбора, Паучиха опустила лицо к мухоловке. Сначала она попыталась всосать маленькие тушки с липкой бумаги, но это оказалось невозможным. Тогда она вытянула губы и, зацепив ими тушки, отрывала мертвых мух от листа и заглатывала, пока не съела их все до единой. Во рту остался мерзкий привкус, а из желудка поднималась тошнота. Мухоловка прилипла к ее лицу, и она дрожащими пальцами оторвала ее.
Мисс Викман улыбнулась.
- Вот, хорошая девочка. Теперь ползи дальше. Тебя ждет новое лакомство.
Сдерживая прилив тошноты, Паучиха проползла немного вперед, пока начальница тюрьмы не приказала ей остановиться.
Паучиха остановилась и посмотрев вниз, увидела на тарелке из тончайшего фарфора тело мертвой мыши. Тарелка была белой и сверкающей. Мертвый грызун лежал в соусе и веточках зелени.
Паучиха с мольбой посмотрела на мисс Викман.
- Пожалуйста, не заставляйте меня делать это.
Начальница сняла трусики, пока Паучиха пожирала мух и мастурбировала, пальцами правой руки лаская свой клитор.
- Это еще один деликатес. Разве ты не видишь, с какой любовью все было приготовлено? - Викман слегка поерзала на краю кровати. - Ешь, неблагодарная свинья, или я прикажу Хельге выпороть тебя до смерти.
Чтобы подчеркнуть серьезность этой угрозы, Хельга снова хлестнула кнутом по полу. На этот раз он прошел в сантиметре от оттопыренного мизинца девушки, заставив ту испуганно вскрикнуть.
Слезы хлынули из глаз, Паучиха потянулась за мышью.
- Нет! - прорычала Викман, в ее глазах вспыхнула неподдельная ярость. - Сколько раз я должна тебе повторять? Не трогай еду руками. Опусти морду к тарелке и ешь, как собака, которой ты и являешься.
Хныча, Паучиха выполнила приказ. Тошнота, которую она ощутила в этот раз, усилилась в геометрической прогрессии, когда она взяла мышь зубами и сжала челюсти; склизкие внутренности вместе с кровью расползлись у нее во рту подобно живым червям. Зажмурившись, она проглотила эту мерзость, пытаясь удержать ее внутри себя. Но рвотный рефлекс сработал против ее желания, и она тут же выблевала только что проглоченную разорванную зубами тушку.
- Жри, сука, - криво усмехаясь, проговорила начальница тюрьмы, еще яростнее двигая пальцами у себя между ног.
Девушка взмолилась о снисхождении. Вид пропитанной желчью тушки мыши заставил ее желудок болезненно скрутиться.
- Я не могу этого сделать! - плакала она, слезы снова полились ручьем. - Пожалуйста, пожалуйста... Я пыталась. Я правда пыталась!
Мисс Викман презрительно хмыкнула, покачав головой.
- Два удара плетью, Хельга. Если после этого она не будет делать то, что ей говорят, ты можешь делать с ней все, что захочешь.
Каблуки Хельги застучали по полу, когда она подходила к Паучихе.
- С удовольствием, госпожа.
Ужас Паучихи от той боли, которую ей предстоит испытать, пересилил тошнотворное чувство, терзавшее ее внутренности. Она прижалась лицом к тарелке и втянула мышь в рот. На этот раз она была полна решимости проглотить ее. Заключенная сжала зубы и усилием воли протолкнула маленькое тельце в пищевод, изо всех сил борясь с рвотным рефлексом.
На этот раз мышь благополучно опустилась в желудок.
Мисс Викман улыбнулась.
- Так-то лучше. Твоя покорность достойна восхищения. Однако, за свое непослушание ты должна понести наказание.
Паучиха всхлипнула.
- Пожалуйста...
Кнут снова прошелся по ее спине, сильнее, чем раньше, и ощущение было такое, словно молния пронзила ее насквозь. Кровь сильным потоком хлынула из этой новой раны, капая на пол, как вода из протекающего крана. Затем снова раздался свист, и кнут снова прорезал воздух.
Паучиха закричала.
Хельга и Викман рассмеялись.
Паучихе дали короткую передышку, чтобы прийти в себя после последнего удара, а потом вновь последовал голос госпожи.
- Ползи, шлюха. Ползи ко мне.
Паучиха стала перебирать дрожащими руками и ногами. Она была уверена, что не выйдет из этой комнаты живой. Такое иногда случалось. Заключенные часто по ночам исчезали из своих камер, и их больше никогда не видели. Но все знали, что они больше не вернутся, и уж точно не хотели знать, что с ними случалось. Обычно новичков, как она, не трогали. Забирали заключенных, которые уже не один год сидели здесь. Но, очевидно, для нее сделали исключение.
Все это было так несправедливо.
- Стой, шлюха.
Паучиха остановилась.
Теперь она была почти у кровати. Прямо под ней стояла еще одна тарелка. На этот раз это была дешевая бумажная тарелка, одна из тех, какие используют летом на пикниках. На ней было множество мертвых пауков. Большие и маленькие, они, очевидно, было последним из "угощений", которые приготовили для нее ее мучители.
Она не знала, радоваться этому или бояться. Девушка подозревала, что вдоволь наиздевавшись над ней, эти две мегеры убьют ее.
С одной стороны, конечно, это было страшно.
С другой стороны, ей казалось, что это будет ее избавлением от все мук в этом аду. Больше всего на свете она хотела выбраться отсюда, и ей было уже все равно, каким образом. Она только молилась, чтобы это было быстро.
Она посмотрела на начальницу тюрьмы.
Рука мисс Викман все еще находилась у нее между ног, ее пальцы работали все энергичнее, а дыхание ее участилось. Она прикусила губу, прежде чем сказать:
- Это последнее блюдо твоего сегодняшнего банкета, - oна улыбнулась. - И оно должно тебе понравиться больше всего. Тебя ведь не зря называют Паучихой, верно? Ты ведь любишь пауков, не так ли?
Паучиха ничего не ответила.
Ее спина словно горела, боль вызывала болезненное жжение. Ее тошнило, и ей хотелось выплеснуть содержимое желудка, чтобы избавиться от отвратительного привкуса во рту. Но боялась, что ее вновь заставят все выблеванное слизать с пола. Ей не оставалось ничего другого, кроме полного покорного подчинения садистским желаниям своих мучительниц.
Она наклонилась к тарелке и начала есть. Чувствуя все то же отвращение, что и при предыдущих поеданиях "деликатесов", девушка, тем не менее старалась отрешиться от всего и продолжала механически жевать пауков, хрустящих у нее на зубах. Да и на вкус они были не так уж плохи, как мышь или дохлые мухи. В большинстве случаев ей удавалось проглотить их целиком, не разжевывая. Только один или два более пушистых и крупных экземпляра потребовали пережевывания, но даже они не были слишком омерзительными.
Закончив, она срыгнула.
Хельга засмеялась.
Мисс Викман широко расставила ноги и придвинула свой зад к самому краю кровати.