Страна мужчин (СИ)

— Ты мог угрожать своим недругам, прикрываясь моим именем, но угрожать [i]мне[/i] ты не можешь, и прекрасно знаешь об этом. Что же касается закона, то по закону право собственности государства выше права собственности отдельного гражданина. В сущности, если интерпретировать не букву закона, а его дух, то все рабы — собственность Центра Размножения, а граждане, покупая рабов, лишь берут их в бессрочную аренду. Если раб представляет собой уникальный биологический образец, не существует закона, который помешал бы Центру Размножения включить его в исследовательскую программу. Если ты мне не веришь, можешь проконсультироваться с адвокатом. Впрочем, я забыл, что ты решил разорвать отношения со мной, следовательно, тебе придётся подыскать нового адвоката, так как твой нынешний работает на меня.
Дженсен уже успел пожалеть о своей вспышке. Что это меняло? Проклятье, именно теперь, именно в эту минуту ему меньше всего нужна была ссора с отцом. Потому что если кто и сможет вытащить Джареда, то только он.
Дженсен облизнул пересохшие губы.
— Прости.
— Ты что-то сказал?
— Прости, — громче повторил Дженсен. — Прости меня, я… я сказал, не подумав… я просто очень расстроен.
Отец посмотрел на него всё тем же ужасным взглядом. Однако не сделал движения, чтобы уйти.
— Это не оправдание, Дженсен. Ты должен держать себя в руках. Ещё одна такая вспышка, и извинений я не приму.
— Да… я понимаю… пожалуйста, прости меня.
И вот, ву а ля! — он уже ноет, клянчит и ползает на брюхе. Дженсену хотелось сблевать от этой мысли, от унижения, от того, что у него не было абсолютно никакого выбора. Меньше, чем у Джареда, когда его продали с торгов в собственность Джеффа Моргана.
— Где сейчас Джаред? Что… что с ним будет?
Кеннет Эклз пожал плечами.
— Ну, полагаю, в данный момент он в куда большей безопасности, чем был бы, если бы ты успел провернуть свою безумную авантюру. Гарантирую, что тот мясник из Нижней Элои, которого ты нанял, угробил бы твоего раба на операционном столе, и несколько десятилетий работы пропали бы даром. К счастью, Мэлвин вовремя сообщил мне о твоих планах, и мои люди успели вовремя. Сейчас твой раб находится под присмотром самых высококлассных специалистов в области внутриутробного размножения. Полагаю, эмбрион продолжит нормальное развитие ещё в течение по меньше мере трёх-четырёх недель, после чего Джареду будет сделано кесарево сечение.
Дженсен медленно перевёл дух, почувствовав облегчение впервые с той минуты, как увидел отца. Хоть что-то…
— А потом? Что с ним будет потом?
— Это будет зависеть от его состояния. Если всё пройдёт успешно, он продолжит участие в исследовании, но теперь не в природных, а в лабораторных условиях. Я сожалею, Дженсен, но о том, чтобы вернуть его тебе, не может быть и речи. После тех результатов, которые он показал, он становится слишком ценным объектом наблюдения, чтобы возвратить его в природные условия.
— То есть до конца дней он будет вашей лабораторной крысой? — хрипло спросил Дженсен, и Кеннет Эклз недовольно изогнул уголок рта.
— Слишком грубая метафора, но в целом верная. Он не покинет Центр Размножения. Но поскольку он весьма ценный образец, условия жизни у него будут более чем удовлетворительные. А тебя ведь только это должно беспокоить, не правда ли?
Да, правда. В глубине души Дженсен знал, что теперь, после всего, что им пришлось пережить, для него самое главное — знать, что Джаред жив, здоров и в безопасности. Прошло то время, когда он так панически боялся потерять его — то есть Дженсен и теперь этого боялся, хотя поздно бояться того, что уже случилось… Но жизнь Джареда была сейчас для него важнее всего остального. Уж точно важнее собственного комфорта и спокойствия.
Вот только он знал, что, вопреки всем уверениям отца, в Центре Размножения Джаред не будет в безопасности. Он будет в клетке, и с ним в любой момент смогут сделать что угодно. В том числе и пустить в расход, если он не оправдает их ожиданий.
— Ты сказал… ты вроде бы что-то сказал о специалистах по внутриутробному размножению. Что ты имел в виду?
 
— О, прости, я забыл, что оборотная сторона твоей эмоциональности — твоя наивность. Ты, должно быть, действительно поверил, что вы с твоим комнатным мальчиком сотворили чудо. Вынужден разочаровать себя — это отнюдь не чудо, а всего лишь наука. Тебе вообще-то не следовало бы знать об этом, этот проект засекречен ещё в большей степени, чем «Земля-2». Но теперь ты, фактически, стал его непосредственным участником, так что я могу тебе рассказать, тем более что, я уверен, ты сохранишь всё в тайне.
Дженсен хотел было спросить, откуда такая уверенность, но вовремя прикусил язык. Отец, похоже, окончательно простил ему срыв и был готов рассказать нечто очень важное. Дженсен слушал его, затаив дыхание и не издавая ни звука.
— Проект «Возрождение» был создан ещё на Земле, когда стало ясно, что в ближайшем времени генофаг истребит всё женское население, и человеческий вид станет однополым. Барокамеры тогда были менее совершенны и гораздо более дороги, так что даже не рассматривалось их производство в таких масштабах, которые могли бы гарантировать сохранность вида. И тогда был запущен проект, который мог обеспечить естественное продолжение рода без привлечения ресурсоёмкой техники. В двух словах, суть его предельно проста: требовалось сделать так, чтобы мужчины могли рожать. Проект имел статус международного, были созданы десятки исследовательских баз по всей Земле, а позже и на орбите. «Элоя» стала крупнейшей из них. Именно проект «Возрождение», а вовсе не разработка вакцины от генофага, как принято считать, был главной целью её создания. Несколько поколений экспериментов заканчивались неудачей. Главной сложностью было даже не оплодотворение — его можно было сделать искусственно, — а вынашивание плода до такого срока, когда он сможет выжить, хотя бы при дополнительной медицинской поддержке. Более чем три сотни лет исследований и неудач — это большой путь, Дженсен, большой и трудный. Пятьдесят лет назад впервые появились случаи успешных экспериментов. Однако все они проводились исключительно в лабораториях, при постоянном наблюдении и поддержке носящих отцов.
— Носящих отцов? — повторил Дженсен. Термин был слишком похож на «носителя», которого обронил как-то в разговоре Генри.
— Да, так называются мужчины, способные забеременеть. Мы отказались от терминологии, так или иначе намекающей на материнскую роль, поскольку материнство — это нечто большее, чем зачатие и вынашивание, что в нынешних условиях абсолютно исключено. Носящий отец, так же, как осеменяющий отец, лишь принимает участие в процессе рождения, однако дальнейшая судьба ребёнка ничем не отличается от общепринятой. В данный момент на Элое около тысячи человек, рождённых в лабораториях носящими отцами. Поскольку все они родились в рамках программы, то, разумеется, являются собственностью государства, и после рождения были отправлены в Инкубатор, а по достижении совершеннолетия проданы. Они живут, не подозревая о своём происхождении, и это лучшее доказательство того, что программа работает.
— Почему? Проклятье, отец, почему их тоже сделали рабами? Ты же сам сказал, что они не выращивались в барокамерах — за что же они расплачиваются всю жизнь? В чём тогда смысл?
— Смысл в том, что, если проект завершится успешно, нам вообще не понадобятся барокамеры. Их производство и обслуживание по-прежнему отнимает огромные ресурсы, ты это прекрасно знаешь. Эти ресурсы можно использовать гораздо более эффективно, для расширения Заповедника, к примеру, для выращивания натуральных продуктов, для проекта «Земля-2», наконец. Когда барокамеры полностью вытеснятся естественным размножением, государство сможет экономить миллиарды долларов в год.
— Но рождаться всё равно будут рабы. И рожать тоже.
— Твои аболиционистские взгляды сейчас ещё менее уместны, чем когда-либо, — сухо сказал Кеннет Эклз. — Но я не собираюсь с тобой дискутировать. В любом случае, в настоящее время лабораторное вынашивание эмбрионов обходится не дешевле, а то и дороже, чем выращивание в барокамере. Именно поэтому около двадцати лет назад проект вступил в новую стадию — стадию природного эксперимента. В барокамерах было выращено поколение, имеющее специализированные органы для зачатия и подкорректированный гормональный баланс. Всем особям в первый год жизни было инъенкционно имплантировано несколько яйцеклеток. К сожалению, мы пока ещё не можем сделать так, чтобы яйцеклетки вырабатывались мужским организмом самостоятельно, но и такие разработки активно ведутся. Впрочем, одна такая инъекция стоит менее ста долларов, а не десять тысяч, как полноценная барокамера. И вот это поколение особей не было направлено в лабораторию, не было искусственно осеменено и не находилось под постоянным наблюдением. Оно просто пошло в мир, так же, как миллионы остальных рабов. Нас интересовало, может ли произойти оплодотворение в естественных условиях, а если да, какой процент испытуемых сможет выносить плод и при этом выжить.