Истина звезд
Император не успел открыть глаз, как Соно погрузился в воду, так и не дав им рассмотреть все раны поближе. Но ту, что всё никак не могла зажить на его животе, они заметить успели. Соно зашипел, когда вода коснулась пореза, и, сжав зубы, проглотил стон.
– А новый порез, он откуда? – Нобу не останавливаясь задавал вопросы.
– Проткнули ножом.
– Ащ-щ-щ… – будто представив, как это больно, зашипел Нобу.
– А на спине, что за…
– Нобу, прошу тебя, не наседай на нашего гостя. Ему наверняка неприятно вспоминать о прошлом.
Нобу послушно замолчал и умылся горячей водой. Император же устроился поудобнее.
– Оставил ли день, когда погибли твои родители, шрамы?
– Любопытство, видимо, передалось Нобу от вас. – Соно тоже лег поудобнее в широкой бочке, из которой выплеснулась горячая вода.
– Я спрашиваю, потому что не понимаю, как ты выжил.
– В тот день я хотел умереть. Желал покинуть мир вместе с родителями и, лежа в крови на сырой земле, готовился принять смерть. Но меня спасли. И нет, шрамов не осталось. Лишь воспоминания о перерезанном горле матери и катане в спине отца.
Нобу прикрыл рот рукой и сразу извинился за то, что этим действием мог смутить Соно.
– Я искренне сочувствую твоему горю. Такеро был мне не только советником, но и другом. Я скорбел долгие месяцы и каждый день ходил молиться за твою семью в храм. Наверное, мои молитвы были услышаны, поэтому ты вернулся сюда. Домой.
Почему-то Соно не верил словам Комея Ку. Но с этими сомнениями еще предстояло разобраться.
– Благодарю вас. Для меня и Юриэль честь – жить во дворце и готовиться к службе вашему дому. – Соно кивнул, и длинные намокшие волосы упали ему на лоб. Лепестки роз, почти тая в горячей воде, разбегались по углам бочки от малейшего движения в воде. И Нобу старательно собирал их в середину.
– Отец, а я с учителем…
– Мой дом – ваш дом, Соно, – перебил сына Комей Ку. – Но это не значит, что вы можете нарушать мои правила.
– Мы всю жизнь следовали правилам и пренебречь вашими точно не посмеем.
В неловкой возникшей паузе Нобу вновь попробовал привлечь внимание отца.
– А еще я решил, что хочу выучить танец…
– Буду откровенным, – Комей Ку явно не хотел его слушать, – мне не нравится поведение сиафа.
Соно решил не отвечать. Подумал, что лучше промолчит, чем сядет в арасийскую тюрьму за нападение на императора. Комей Ку молча наблюдал за ним, и у Нобу наконец появилась возможность рассказать стихотворение, которое он придумал специально для отца.
Соно облокотился на край бочки, чтобы лучше видеть корону, которую Комей Ку оставил на скамье у выхода, рядом с вешалкой, где висели его платье и юбки. И там же Соно увидел голову Юри, которая выглянула и быстро спряталась за стеной. На углу показались ее длинные пальцы, и рука медленно поползла вниз, к скамейке.
– Знаешь, Соно, – начал Комей Ку, и пальцы Юри скользнули обратно, – был в моем дворце один сиаф. Я считал его близким другом. И доверял ему свою жизнь.
Юри аккуратно выглянула из-за стены, и Соно, незаметно кивнув ей, разрешил продолжить.
– Но меня предали, – продолжал Комей Ку. – Сиаф сбежал. Украл мою летопись и исчез.
Пальцы Юри ловко пробежали по скамейке и, схватившись за драконий рог, медленно и бесшумно потянули корону к себе.
– Теперь я не доверяю сиафам. И в частности, твоей подруге, которая, помимо всего прочего, еще и охмурила моего третьего сына.
– А может, проблема в вашем сыне, которому стоит лучше держать себя в руках?
Нобу пустил смешок, понимая, чья тут правда победила, и сразу замолчал, стоило Комею Ку бросить на него грозный взгляд.
– Я советую быть осторожным и тебе, Соно Ито, – тяжело вздохнув, сказал Комей Ку. – Предатели могут быть среди нас, и не у всех есть чутье на таких людей.
Юри достала кинжал, и теперь из-за угла торчали не только руки, но и лезвие, тянущееся к жемчугу.
– Да куда ты все время смотришь? – Комей Ку развернулся, но Юри, слава святым, успела спрятаться.
– Караулю, чтобы никто лишний не зашел в баню, – третий раз за день соврал Соно.
– Сиафы опасны. Они слишком много знают, и из-за этого вся власть оказывается в их руках. А мы лишь куклы, которыми они играют. Мы слепо верим им, но сами знать не знаем, врут они или говорят правду. – Комей Ку закрыл глаза и откинулся на полотенце, как на подушку. – Не просто так случилась война, из-за которой олхи покинули нас. Не просто так люди изгоняли провидиц из деревень и сжигали их на кострах.
Соно начинал злиться. Он смотрел на руки Юри и молился святым, чтобы она поторопилась. Иначе еще пара секунд – и он своими руками задушит Комея Ку, который одобряет варварское отношение к таким, как Юри.
– Люди слышат то, что хотят слышать. И сиафы не виноваты в грехах тех, кто неправильно толкует видения. Проблема не в них, а в тех, чья душа чернее дегтя. И единственная их возможность оправдаться – обвинить сиафов во лжи.
Соно ловил лепестки роз и рвал их на мелкие куски, а Нобу заинтересованно наблюдал за ним и отцом.
– Ты говоришь прямо как мой старый друг Хикаро, – сказал Комей Ку, и Соно с Юри одновременно замерли.
– Хикаро?
– Да. Тот самый сиаф, что предал меня и сбежал.
Соно громко сглотнул. Он встал, выплеснув воду из бочки, и замер, пристально смотря на Комея Ку и ничего не понимая.
– Эй! – послышался голос Ичиро. – Да у вас тут гости.
Все повернулись к выходу. В баню зашел Ичиро, держа под руку Юри. Он вытолкнул ее в центр комнаты. Нобу, стесняясь, ушел под воду, оставив на поверхности только глаза с носом.
– Что вы тут делали, госпожа? – спросил Ичиро.
А Юри, не успевшая достать жемчуг из короны, так и не ответила ему.
Глава 22. Эвон
Эвон с детства привык плавать на драккаре по Незамерзающей реке. Ему нравилось проводить время с аха и наперегонки со льдинами сплавляться по высоким порогам. И даже несмотря на постоянную качку, он любовался высокими горами вдали и заснеженными елями на берегу. Вот и сейчас, путешествуя по Черному океану в большом, похожем на обычный корабль драккаре, Эвон, перегнувшись за борт, разглядывал волны и дельфинов, прыгающих рядом с ними. Но Далия не разделяла его любви. После увиденного пару дней назад зрелища она смотрела лишь в пол. Наверное, боясь стать свидетелем чего-то еще более страшного.
– Странный запах. Не находишь? – спросила она Эвона в тот день.
– Такш вон. – Аха за штурвалом указал себе за спину. – Эверок горихт.
Далия подбежала к носу корабля и свесилась с него, чуть не упав в воду. Аха успел поймать ее за локоть и выругаться на рокрэйнском языке.
– Горит… – подтвердила она, когда увидела клубящийся черный дым вдали. – Мой дом… Горит…
Руки Далии дрожали. Сжавшись, она вцепилась в борт корабля так, что ее костяшки побелели. Из-за шума волн не было слышно ее тихого плача. И Эвон, подойдя к Далии, обнял ее со спины.
– Иногда огонь бывает спасением. Мы, например, в Рокрэйне не проживем без него и дня.
– Там умирают люди… – Далия немного расслабилась в его руках.
– Значит, этот огонь – очищение.
– Надеюсь, Юстин горит в нем вместо невинных душ. – Ее тело опять напряглось, и, вытерев ладонями глаза, она выпрямилась. – Иначе, когда я вернусь, сожгу его грешное тело сама.
И пока Эверок не скрылся за горизонтом, она не спускала с него глаз. Лишь когда черный клубящийся дым исчез из виду, а запах гари сменился свежим соленым ветром, она вернулась к Эвону на лавку. И наконец заговорила.
– У нас же все получится? – спросила она, положив голову ему на плечо. – Мы же найдем камни в Губительной пустоши и вернемся с ними на Схиалу?
– Обязательно. – Эвон поцеловал ее в макушку.
День сменился ночью, и луна, появившаяся на небосводе, осветила Черный океан.
