ОПГ «Деревня» 2 (СИ)
— А ты как выбрался, у тебя же работы выше крыши, очередь к тебе в токарку?
— Как я мог тебя одного отпустить?! — Проникновенно начал Айрат. — Кто тебе спину в бою прикроет, брат?
— А я слышал, — не повелся Егор. — что у тебя девчонки тоже трех Азатовских детишек взяли?
— Есть такое! — Не смутился токарь. — так то с ними не соскучишься, но отдохнуть стоит, для баланса ощущений!
Добрались до лога, спустились к речушке, с осторожностью перебрались и на той стороне, перед подъемом из лога устроили перекур. Наломали сухой крапивы вдоль берега, торчавшей из сугробов, сверху этой кучки бросили веточки ольшаника, Андрюха подпалил получившийся костерок, потратив одну спичку. Пока разгоралось — набили трубки, разобрали палочки из костерка и дружно задымили. Анисим и здесь не преминул высказать свое ценное мнение:
— Химик-наркоман в деревне в деревне имеется, а спичек как не было, так и нет! Только удобрения у меня таскает втихаря да людей убивает!
— А ты меня пусти в коровник! — Стал рвать полушубок на груди Егор. — Он у тебя всё равно наполовину пустой! Будут тебе и спички, и ещё что-нибудь сварю!
— Ко мне нельзя! — Насупившись отрезал дед. — Лучше в гараж как-нибудь проберись обратно! А скотину мне жалко…
В горку поднимались пешком, кроме ветеринара, понукавшего Айрата с Егором: «А ну ка, подтолкните сани мои, ослепли, не видите что кобыле тяжко?!» Те, изображая помощь — держались за задок саней и переговаривались о своем, наболевшем.
— Прикинь, сходил на с утра двор, покурил, захожу домой, — с жаром рассказывал Егор. — Рустик сидит на скамейке дремлет, лоб такой, а девчушки мелкие вокруг него как пчелки хлопочут! Пуговицы ему застегивают, валенки одевают! Я у него спрашиваю: «Ты не опух, пацан?», тот на меня с непониманием смотрит. Типа: «А чо такого?»
— Завидуешь просто! Ксюха твоя тебе валенком в лоб зарядит, если ей предложишь себя одеть. А у местных это в порядке вещей! — С довольством улыбался Айрат. — Сейчас время такое, феминитивы не в почете! У меня вон Дилара Зинке мозги то вправила! — Довольство, впрочем тут же сменилось унынием. — Хотя и Зинка ей напела про равноправие, так что дома дебаты не утихают, только на работе спасаюсь!
— Вот свезло тебе, — завистливо покачал головой Егор, — я бы тоже, скорей всего. не отказался от второй жены. Только Ксюха не поймет. И прибьет! Обоих…
— Даже не вздумай! — Перешел на шепот токарь. — Жизнь это тебе не порноролики в интернете! Я сам иной раз жалею, что так вышло! Деваться просто некуда, не бросать же девчонок!
Обоз втянулся в лес, в две тысячи двадцать третьем на его месте лежали поля, лишь ближе к речной долине Ая переходившие в смешанный лес, прореженный вырубками, с преобладанием сосняка. Сейчас же дорогу обступала реликтовая тайга, в наше время встречавшаяся лишь островками в труднодоступных местах.
Вроде горных хребтов и вершин, заповедников и национальных парков. Таганай. Зюраткуль. Иеремель, Ильмены — подобные пейзажи наблюдать в непосредственной близости от деревни было непривычно. Разговоры стихли, казаки насторожились, сжимая в руках оружие. И стемнело, свет луны не пробивался через засыпанные снегом кроны лиственниц и сосен…
Серёга решил развеять мрачную атмосферу:
— Чо приуныли? — Зычно крикнул. — Хотите расскажу, какие истории поселковые местные наши детям рассказывают? Мне Маня пересказывала, так там наши байки про черную руку и красную простыню нервно курят в сторонке!
— Трави, Серёжа! — милостиво разрешил Анисим.
— В общем так, — начал вещать участковый. — У местных есть поверье про Игошу, это душа некрещеного или задушенного пуповиной при родах и не похороненного должным образом младенца. Облики он может принимать разные, но чаще всего является как безрукий и безногий младенец, красноглазый и острозубый.
— Я от Мани других сказок и не ожидал! — Сварливо заметил ветеринар. На него зашикали, чтоб не мешал слушать.
— Кгхм, — Недовольный тем, что его перебили, продолжил Серёга. — Живет эта тварь Игоша в доме или под его порогом и всячески доебывает хозяев: скотину мучает, харч ворует и вещи, по ночам покою не дает и детей пугает. — Серёга повысил голос. — А в силу войдет, может зубами загрызть или задушить!
— Детский сад, штаны на лямках! — Неуверенным голосом возразил Егор, которому тут же с нескольких сторон посоветовали заткнуться.
— Успокоить этого Игошу можно только одним образом, — Зловеще косясь на брата продолжал нагнетать участковый. — Признать его за своего ребенка и дать имя! Тогда он…
С вековой лиственницы у обочины лавиной сошел пласт снега, с потревоженных веток слетел матерый глухарь и с истошным горловым клекотом заметался над головами казаков. Это потом стало понятно, что глухарь, больше всего он походил на птеродактиля Игошу, про которого только что рассказывал Серёга.
Рванулись в стороны лошади, казаки присели, поводя стволами по сторонам, а Анисим в санях непроизвольно выстрелил из своей винтовки вдоль дороги, не целясь: «Да пошел ты нахуй, Сярожа, со своими сказками!» — истерично проорал ветеринар, выкарабкиваясь из саней и напускаясь на остальных: «И вы, дебилы! Развесили уши!»
— Понаберут в казаки по объявлению! — Не унимался Анисим. — У меня чуть сердце не прихватило! Наливайте давайте, аж трясет всего!
— Плесните ветерану на ход ноги! — распорядился Серёга. — И ускоримся! На реке остановимся перекусим, нам как светлеть начнет, уже у скита надо быть. Со стороны Сатки Пантелеевские подойдут.
Спуск к Александровке дался тяжело, лошади еле сдерживали толкающие их под гору сани, мужики как могли помогали. Даже Анисим кряхтя вылез из саней и суетился, советуя под руку. Серёга не выдержал и пригрозил оставить его с лошадьми на реке, ветеринар недовольно зыркнул, но успокоился и затих. Злобу затаил!
По проторенной во время багренья, уже присыпанной снегом дороге проехали к берегу и расположились на привал. Лошадей было решено оставить здесь, через реку дороги к хитрым староверам не было, кроме небольшой тропки. Наезженные, годные для проезда лошадей дороги от скита лежали в стороне. Одна, главная — шла к заводу, куда древлеправославные традиционно зимой ездили в работу, как вольнонаемные получая неплохие по этим временам деньги. В отличие от казенных крестьян.
И два воровских отнорка у сектантов расходились от скита по берегу реки, один через гору вниз по реке к Старой пристани, второй вверх к Нижним Лопасам. Там, где Егор с Айратом их подловили на браконьерстве. Такой большой крюк решили не делать, а пройти напрямик, через устье Иструти, от Ая до селения выходило около двух километров. И с километр следовало накинуть от того места, где сейчас расположились лагерем. Анисим, вникнув в расклады — буркнул: «Я за лошадьми присмотрю лучше, на вас, охламонов — надежды нет! Рассупонить то не можете по человечески!» Серёга с заметным облегчением выдохнул.
Развели небольшой костерок, вскипятили и заварили чая, запивая им приготовленные бутерброды. Термосы ссобойки оставили как НЗ — неизвестно ещё сколько в снегу сидеть возле скита, рассветом пока не пахло. Участковый поторапливал — с Пантелеем было уговорено обложить сектантов как станет светать, время позволяло, но лучше занять позицию заранее. А впереди ещё километр вниз по льду и два километра по лесу, в темноте. Жива ли тропка — неизвестно, заблудиться не получится. А вот время потерять добираясь — вполне возможно.
Достали из саней охотничьи лыжи подбитые камусом, проверились — не забыли ли чего и цепочкой тронулись вниз по реке. Лыжи оказались не лишними, продуваемые участки реки, темневшие открытым льдом — сменялись наметенными сугробами. Впереди шел Андрюха-крокодил, знавший эти места до переноса как свои пять пальцев и уверявший, что и сейчас не заблудится. Горы то и русло Иструти за двести лет не должны измениться до неузнаваемости. Замыкали группу Егор с братом.
Егор, имеющий неплохо развитую интуицию (только не всегда правильно ею пользующийся) — почуял неладное: «Ты чего смурной такой, братан? Как тогда, когда меня обманом в рехаб завлек, опять подлость задумал какую?!» Серёга отвернул морду, посопел, помялся и всё таки решился: