Конец клинка ночи (ЛП)

Когда Тацуо вошел во двор, Мари едва сдержалась, чтобы не приказать Асе убить его. Она не была уверена, что Аса подчинится такому приказу, но ее желание было сильным. Ее раздражало все, от того, как он шел, до того, как он сел во главе двора, будто был рожден для этого.
Разобраться с первыми несколькими истцами было несложно. Лорду нужно больше семян для своей земли. Купец хотел открыть второй киоск, так как его первый уже не мог обслуживать всех покупателей. Мари почти ощущала, что сцена перед ней шла по сценарию. Вполне возможно, что так оно и было. Это задало настроение совета, показав легкие решения Тацуо.
Атмосфера изменилась, когда перед Тацуо встал плохо одетый мужчина. Судя по его одежде, это был фермер. Судя по лицам Тацуо и совета, этот человек не должен был находиться там.
Мужчина начал медленно:
— Милорд, я прибыл к вам сегодня, потому что у моей семьи забирают заработанную мною пищу.
Тацуо выглядел скучающим.
— Уточни.
Фермер заикался.
— Милорд, в соглашении, которое я заключил с моим господином, было указано, что одна часть из пяти будет для моей семьи. Но теперь нам разрешают оставлять только одну часть из десяти. Моя семья голодает, милорд, и я прошу вас настоять на условиях соглашения. Я уверен, что ваше слово поможет решить эту проблему.
Тацуо лениво оглядел двор.
— У тебя есть доказательства этого?
— Мое слово, милорд.
— Против дворянина? Скажи мне, кто хозяин твоих земель?
— Йошинори, милорд.
Тацуо сердито посмотрел на мужчину.
— Йошинори — благородный человек, и ты осмелился прийти сюда, пытаясь разрушить его репутацию?
Фермер был потрясен. Мари без труда поняла, говорил ли фермер правду. Его одежда была старой и местами в заплатах, и она свисала с его плеч. Он был голоден. Она повернулась к Асе и прошептала:
— Что ты чувствуешь в фермере?
— Я не думаю, что он лжет. Его энергия очень слабая.
Слова Асы подтвердили веру Мари. Вероятно, в этой ситуации фермер был прав. Хуже того, его аргумент был правдой: одно письмо от Тацуо решило бы проблему, и вряд ли Йошинори стал бы голодать.
Но Мари подозревала, что это было не все. Земли Йошинори лежали в долине ниже Стоункипа. Учитывая близость к столице, он часто играл важную роль в делах двора. Было легко поверить, что между Тацуо и Йошинори было соглашение, которое лишало фермеров их урожая и пополняло казну этих двух мужчин.
Мари смотрела на Тацуо с новой точки зрения. Лорд отпустил фермера.
— Твоя жалоба беспочвенна. Я считаю, что ты, вероятно, был выбран врагами дома, чтобы ослабить нас. Уходи сейчас, и тебя не посадят.
Фермер не мог подобрать слов. Его челюсть двигалась, но слова не выходили. Он внезапно осознал опасность, в которую его завела жалоба. Одной части из десяти было недостаточно, но это было больше, чем его семья получила бы, если бы его посадили в тюрьму. Он развернулся и выскользнул из двора. Позади него Тацуо усмехнулся.
Лорд повысил голос, чтобы все могли слышать, включая удаляющегося фермера:
— Отметьте, народ. Наш дом крепок, и нас не разорвут на части те, кто стремится к нашему уничтожению.
Мари подавила желание выйти во двор. Было еще слишком много вопросов, и она не могла допустить большего хаоса. Ее действие, когда она его предпримет, должно быть решающим. Увидев Тацуо в действии, она знала, насколько решающими будут ее действия. Ему повезет, если он спасет свою жизнь от ее гнева.
Она проследила за фермером, отойдя от зрителей. Аса тихо шла за ней.
Мари нашла фермера после того, как он сделал всего несколько шагов из двора. Она положила руку ему на плечо, чтобы остановить его, и он вздрогнул. Она чувствовала, каким худым он был, настолько, что она боялась сломать ему плечо, если будет сжимать слишком сильно.
Когда он увидел, что это не страж, он сразу расслабился. Мари позволила ему увидеть ее лицо. Когда он это сделал, его глаза загорелись.
— Леди Мари.
Глаза мужчины наполнились облегчением, и Мари испытала волну вины. Если бы она приняла более правильные решения, возможно, жизнь этого фермера не дошла бы до этого.
 
— Ничего не говори об этом. Но я все исправлю.
Мари передала фермеру мешочек с золотом. По всей видимости, столько фермер не заработал бы и за годы работы, но если план Мари осуществится, это будет лишь небольшая часть того, что ей будет доступно. Дому Кита могло не хватать людей, но не золота.
Фермер начал опускаться на колени, но Мари легко подняла его.
— Нет. Опять же, ничего об этом не говори. Грядут перемены, но о моем присутствии нельзя знать.
Она почти чувствовала неодобрение Асы, когда фермер ушел. Она ответила на невысказанный вызов клинка ночи.
— Возможно, в этом не было необходимости, но династии поднимались и падали и от меньшего. Он не будет говорить обо мне, но когда я сделаю свой ход, он расскажет всем, что здесь произошло сегодня.
Аса не ответила, но Мари этого и не ожидала.
— Идем. Пора вернуть мои земли. Тацуо будет сожалеть о боли, которую он причинил моему народу.
4
Аса ненавидела города. Из-за дара чувства они давили на ее разум как бесконечный кошмар, подавляли ее весом множества людей. Стоункип был хуже многих. Пространство, в котором он был построен, было небольшим, поэтому, чтобы вместить больше людей, они построили его вверх. Здания в три или даже четыре этажа были обычным явлением, в них люди собирались, как коровы перед бойней. Было слишком много людей и слишком мало места.
Она вспомнила свой первый визит в город. Ей было мало лет, и ее родители решили отпраздновать хороший урожай. Они редко бывали в городах или даже деревнях, если на то пошло. Их семья осталась в их маленьком уголке мира. Сегодня Аса понимала, что это произошло потому, что необученный дар отца заставлял его опасаться толпы.
Они даже не доехали до города. К тому времени, как они оказались на окраине, голова Асы стала раскалываться. Ее отец, узнав признаки, от которых страдал сам, изменил путь, к большому разочарованию матери и брата Асы. Они не говорили о том, что произошло, но, должно быть, тогда ее родители узнали, что она тоже была одарена.
У чувства были пределы. У каждого свои, и хотя ученые бесконечно размышляли на эту тему, никто не был уверен, существовал ли абсолютный предел или какие факторы устанавливали пределы для каждого человека. Отчасти это были умственные способности. На базовом уровне чувство приносило больше информации. Чем дальше расширялся дар, тем больше информации он приносил. В какой-то момент разум больше не мог справляться. Предполагалось, что если клинок продолжал движение дальше этой точки, он или сходил с ума, или умирал. Конечно, никто не вернулся, чтобы подтвердить теории.
В городах, переполненных жизнями и намерениями, объем информации был невыносимым. В пустом поле Аса могла позволить чувству беспрепятственно блуждать на сотни шагов. Внутри Стоункипа она не осмеливалась позволить своему дару расшириться больше чем на десять.
Сосредоточение дара спасло ее от ослепляющих головных болей, но не давало ей знаний, к которым она привыкла. Лучники могли выстрелить, и она не узнает, что стрела приближается. Даже ребенок с сильной рукой и метательным клинком мог быть угрозой, которую она не заметит. Она пыталась компенсировать это другими чувствами, но это требовало постоянной бдительности. Но независимо от того, насколько она внимательна, она всегда чувствовала себя уязвимой, не имея возможности расширить чувство.