Герцог и служанка

Гаррет закрыл глаза.
— Ты наверняка уже знаешь сама.
— Ничего я не знаю. — Она в отчаянии повысила голос. — И ничего не понимаю.
Что, черт возьми, происходит? Стоило ей раскрыть рот — и та часть его, которая ей верила, разрасталась и набирала силу. И теперь эта часть кричала, что Кейт ни в чем не виновата и он обращается с ней несправедливо.
— Он пытался погубить меня, — негромко ответил Гаррет.
— Зачем ему это?
— Он винит меня в смерти Уоррена. Я был там, с твоими братьями, при Ватерлоо. Но Уоррена я не убивал.
— А кто это сделал?
— Я не знаю.
— Уоррен значил для него все. Братья-близнецы — неделимое целое. Никогда я не встречала людей, которые были бы так близки. Если он действительно считает, что это ты убил Уоррена… — Кейт набрала в легкие побольше воздуха, — он не остановится, пока не убьет тебя.
— Вот именно.
Она задрожала — может быть, от холода, царившего в подземелье, может быть, от его ледяного ответа.
— Здесь так холодно. Ты, наверное, замерзаешь.
— Уже нет, — пробормотал Гаррет себе под нос.
Кейт, кажется, этого не расслышала.
— Я скоро вернусь! — В мгновение ока она испарилась.
Он тупо смотрел на дверь, и в ушах его отдавался звук задвигаемого засова.
Нужно рассуждать логически.
Гаррет с трудом поднял закованные в кандалы руки и потер пальцами лоб, стараясь сосредоточиться.
Ночью он убедил себя, что она такая же злодейка, как Фиск, но в ее присутствии… она снова пробила его оборону. Что же в ней такого особенного?
Она сестра Фиска. Он не желал ей доверять. Не хотел ей симпатизировать. Но он доверял ей и симпатизировал — опасное сочетание.
Нужно действовать осторожно и ничего не упустить.
Но он не может ей угрожать и не мог причинить вред. По крайней мере до тех пор, пока не получит доказательство ее вины.
Через несколько минут Кейт снова открыла дверь. В руках она несла ворох одеял. Она вошла в темницу уже смелее, положила на койку одеяла, а у изножья пристроила два горячих кирпича.
— Спасибо.
— Удивительно, как ты не превратился в сосульку за ночь.
— Я тоже об этом думал, и не один раз.
Кейт бросила на него быстрый взгляд:
— Я скоро вернусь.
Она снова исчезла, но появилась вновь уже через несколько мгновений — с ведром горячей воды и тазом. Поставила и то и другое на пол.
Она осторожно приблизилась к нему, присела на край койки в знак примирения и указала на миску:
— Я тебе кашу принесла. Положила туда два куска масла — я так делаю со своим завтраком, когда сильно проголодаюсь.
Гаррет молча посмотрел на нее.
Кейт робко улыбнулась:
— Шишка у тебя на лбу выглядит гораздо лучше, чем вчера. У тебя, наверное, голова раскалывается?
— Да.
— Представляю. — Кейт прерывисто вздохнула. — На секунду мне показалось, что он тебя убил. — Она посмотрела на его оковы и помрачнела.
Гаррет наклонился к миске с кашей и вдохнул сладкий аромат сливочного масла. В животе тут же заурчало.
— Скажи мне кое-что.
— Что угодно. — Она проследила взглядом за цепью, которая шла от кандалов у него на ногах к кольцу, ввинченному в стену.
— Посмотри мне в глаза.
Их взгляды встретились. Румянец залил ее лицо и шею до выреза платья. Почему она краснеет? Ее смущает его положение? Стыдится деяний брата?
Или потому, что она только что видела его голые ноги?
— Если ты ничего не знала о ненависти, которую питает ко мне твой брат, о том, что он преследовал меня, то почему ты здесь?
Она задумалась:
— Я единственный человек, который может тебя кормить.
— Значит, он разрешил тебе приходить ко мне? Одной, без всякой защиты от моих так называемых садистских наклонностей?
— Ну, он предупреждал меня, чтобы я была с тобой осторожнее. Я поговорила с мистером Хейсом, прежде чем войти. Я спросила, можно ли мне поговорить с тобой наедине, и он сказал, что можно и чтобы я кричала, если что.
Гаррет покачал головой:
— Опасный план, тебе не кажется? Учитывая, что он видел нас вместе… видел, чем мы занимались… Почему твой брат уверен, что ты останешься верной ему? Мы с тобой могли бы сговориться, спланировать мой побег, его смерть.
 
Кейт бросила взгляд на дверь и понизила голос:
— Тебе следует знать, что я ни при каких обстоятельствах не стала бы планировать гибель родного брата.
— Почему нет?
— Но он мой брат! — На лице ее промелькнуло выражение ужаса.
Гаррет внимательно смотрел на нее. Фиск сказал, что видел их вчера вечером. Если это правда, он наверняка догадался, что Гаррет к ней чувствует.
Она продолжала:
— От Уилли восемь лет не было вестей, он вернулся совсем недавно. Он отнесся ко мне по-доброму и с пониманием, и я тебе скажу, что в жизни мне такое отношение встречалось нечасто. — Она сжала кулаки. — Более того, он часть моей семьи. А, кроме семьи, у меня в этом мире никого нет.
Вот в чем дело. Фиск собирался использовать Кейт как козырь в своей игре, чтобы причинить ему наибольшие страдания и уничтожить его. Гаррета чуть наизнанку не вывернуло при мысли о том, что кто-то может быть бессердечным настолько, чтобы так глумиться над женщиной, подобной Кейт. А еще он понимал, что такая невинная душа, как Кейт, никогда не поверит в возможность этого, тем более, если речь идет о ее обожаемом старшем брате. У него на скулах заходили желваки.
— В любом случае, даже если бы я захотела тебя освободить, я бы не смогла, потому что ключа у меня нет.
— А ты знаешь, где он?
— Нет. Вчера вечером я видела его у Уилли, а теперь… понятия не имею.
Он не мог просить ее о помощи. Если Фиск действительно задумал использовать родную сестру, чтобы ему отомстить, то одному Богу известно, что он уготовил для нее на случай, если она поможет ему бежать. Он не удивится, если это все часть извращенной игры Фиска: подтолкнуть Кейт к тому, чтобы она помогла ему сбежать, а потом использовать это как предлог, чтобы причинить ей — и в конечном счете ему — боль.
У Гаррета в груди все сжалось. Кажется, он наконец-то начинал понимать Фиска в его безумии. И все-таки есть одна вещь, которую Фиск не учел: он, Гаррет, не собирается подвергать Кейт риску.
— И даже если бы я нашла ключ и выпустила тебя… — В ее глазах мелькнула тоска. — Я боюсь, что ты убьешь моего брата. Ведь ты за этим прибыл в Кенилуорт?
Гаррет замер. Он просто не мог ей соврать. Черт подери!
— Да.
— Зачем тебе это?
— Твой брат очень плохой человек, — ответил Гаррет после долгой паузы.
— Он то же самое говорит о тебе.
Гаррет не ответил.
Кейт смотрела на свои руки, сложенные на коленях.
— Мы уже свыклись с мыслью, что он погиб при Ватерлоо. Если ты его убьешь и весь этот кошмар, повторится снова… моя мама… она просто не вынесет. — Она сжала руки так сильно, что костяшки пальцев побелели. — В наших жилах течет одна кровь. Я не могу его предать.
— Я понимаю, Кейт. Правда.
Верность семье — это сила, более глубокая, нежели испытываемые чувства, и гораздо большая, чем инстинкты. Гаррет вспомнил всепоглощающий гнев, который охватил его, когда он в первый раз увидел Тристана после многолетней разлуки. Гаррет сперва решил, что тот оскорбляет Софи. Но даже тогда он не сумел убить кузена.
Кейт вздохнула:
— Я верю, что ты не убивал Уоррена, но ты приехал сюда, чтобы убить Уилли. Возможно, мой брат только защищает себя.
— Это не так.
— Тогда, прошу тебя, расскажи, что между вами произошло.
Гаррет выдохнул сквозь зубы:
— Он уверен, что я виновен в смерти вашего брата Уоррена. Он притворился моим лучшим другом, но единственное, чего он жаждал, — это отомстить.
— Каким образом?
Гаррет поперхнулся. Как объяснить ей, насколько страшный человек ее брат?
— Любым, каким ты только можешь себе представить.
— Но, Гаррет, Уоррен погиб так давно. Со времени битвы при Ватерлоо прошло уже восемь лет.