Skinова печать

Слева от Хорста и чуть сзади сражался Шварц. Он махал бейсбольной битой, причем довольно успешно. Тем не менее, догнать Хорста не мог, что сильно его злило. Он вообще давно завидовал этому сопляку, даже в армии не служившему, и при случае не преминул бы сделать ему какую-нибудь подлость. Вот и сейчас тот, без оружия, ушел далеко вперед, а он, Шварц, тащился у него в хвосте, сверкая сквозь прорези в капюшоне глазами, полными злобы и зависти. Автобус он также заметил и решил, от греха, взять направление немного левее, чтобы, в случае чего, оказаться подальше от возможного сюрприза. Шедшие за обоими лидерами бойцы тоже разделились. В результате этого дружный натиск фашистов на вершину холма сильно замедлился.
Тем временем внутри автобуса, во мраке салона, жизнь, казалось, замерла. Это было странно, так как салон плотно набили серьезные, сильные и молчаливые молодые люди в камуфлированной одежде без знаков различия и черных беретах. В руках они сжимали деревянные Г-образные дубинки с перпендикулярно торчащей ручкой типа японской «тонфа».
На сиденье водителя расположился дядя Федор. Он внимательно следил за ходом боя. По его спокойному, расслабленному лицу можно было подумать, что он любуется полетом бабочек в жаркий июльский полдень. По проходу между креслами вдоль салона маятником прохаживался Вадим. Время от времени он останавливался возле дяди Федора и спрашивал:
— Ну что, не пора?
На что тот неизменно отвечал:
— Рано.
Вадим уходил в хвост автобуса, потом возвращался и снова спрашивал:
— Может, ударим?
— Потерпи, — скупо ронял дядя Федор.
И сцена повторялась. Вадим нервничал. Один, на весь автобус. Но ему это прощалось, потому что нервничал он не от страха. За дело болел.
— Опоздаем, — предупреждал он.
— Не опоздаем, — категорично рубил дядя Федор.
Если бы кто услышал их беседу, то подумал бы, что они репетируют патриотическую пьесу драматурга Жмучкина «На поле Куликовом». Диалог Владимира Серпуховского и Дмитрия Боброка-Волынского. То место, где герои сидят в засаде и никак не могут договориться.
«Велика Россия, а отступать некогда, — сказал тогда молодой князь Владимир. И добавил: — Кто с мечом войдет, от кирпича погибнет».
А старый воевода Боброк мудро заметил:
«Сегодня подниматься еще рано, а послезавтра уже незачем. Вперед, чудо-богатыри!».
Потом он берет за ноги басурманина и начинает им помахивать. Где махнет — там улица, отмахнется — переулочек. Так в старину на Руси и строили.
Не скоро дождался Вадим, пока и на его улицу пришел праздник. В один из его заходов, когда и не чаял он уже сигнала, дядя Федор вдруг легонько хлопнул его по плечу.
— Давай, Вадя.
Вадим все понял. Он обернулся к сидящим в салоне тихим паренькам.
— Десант пошел!
Без суеты и гвалта пареньки в строго определенном порядке по одному выскочили из автобуса и легкой рысью потрусили к месту боя, картина которого не оставляла сомнений. Хорст успешно разил врагов у самого подножья холма. За ним плотной стеной шли соратники. Большинство из тех, кто рванулся поначалу за Шварцем, сообразили, что поперли не туда, и вернулись на направление главного удара. Шварц теперь, чуть ли не в одиночку, бился далеко на левом фланге. Правда, и противников у него там почти не осталось.
Кульминация боя наступила, когда Хорст ударом колена перегнул пополам очередного вражеского бойца, отпихнул его в сторону и ступил ногой на подножье холма, вершину которого венчал пень с сидящим на нем гордым орлом — Михой. До них — Михи и вершины — было недалеко, шагов двадцать, хотя и в горку. Но при уме и сноровке это раз плюнуть.
Миха Архангел понял, что битва проиграна, вскочил со своего обрубка и сиганул, как заяц, в кусты. Его охранники героически бросились вниз по склону навстречу наступающему врагу, чтобы прикрыть отход командира. Никому из них не пришло в голову последовать за вождем, поскольку это могло показаться трусостью.
От Хорста не укрылось, как из подозрительного автобуса, как семечки из рваного кулька, посыпались молодые здоровые ребята. Все один к одному. Таким бы на спартакиадах груши околачивать, так нет — драться лезут.
 
«Спортсмены» ударили справа по наступающим скинам. Этим ударом они совершенно смяли успешную атаку. Наступление захлебнулось, бритоголовой армии пришлось развернуться лицом к новому противнику. «Архангелы» были спасены. Хотя, как выяснилось несколько позже, далеко не все.
До вершины холма скины так и не добрались. Или все-таки добрались? Поеживаясь от пронзительного ветра, со своего наблюдательного пункта Крюков заметил, как на вершине холма мелькнули несколько бритоголовых типов. Лица их он видел только мельком, но они показались ему какими-то особенно дебильными и зверскими. Бритоголовые неожиданно выскочили на открытое пространство вершины холма из кустов, с той самой стороны, где скрылся Миха Архангельский. Они весело замахали руками, заорали что-то нечленораздельное и так же быстро исчезли.
Основные силы бритоголовых окончательно завязли у подножья холма. Драка выдыхалась. Свежий противник легко потеснил ряды фашистов. Шварц в безопасном отдалении первым двинулся на прорыв в противоположном направлении, сквозь поредевший строй порядком обессиленных «архангелов». За ним ломанулись остальные.
Хорст в числе немногих, сохранивших силы и не утративших боевой дух, прикрывал отход. Он нашел, наконец, подходящего, равного по силам соперника. Высокий рыжий парень, тоже без оружия, налетел на него сбоку и попытался с налету, одним ударом закончить схватку. Не вышло. Хорст ушел немного в сторону, пропуская мимо головы бьющую ногу противника и подсек его другую, опорную конечность. Тот упал. Но не как куль с дерьмом, а перекатился через голову и снова оказался в стойке.
Теперь Хорст нанес удар ногой в печень. Рыжий подставил блок коленом, и тут же его ступня, обутая в тяжелый, как и у Хорста, «камелот», как на шарнире снова понеслась Хорсту в голову. И опять он ушел нырком, пропустил грязный башмак над головой, поймал его снизу и рванул вверх. Но растяжка у Рыжего оказалась не хуже, чем у Ван Дамма. Или у самого Хорста. Он ухитрился подпрыгнуть на опорной ноге и ею же нанести удар. Не очень сильный и неточный, но Хорсту пришлось выпустить его другую ногу из захвата.
Соратники Хорста давно бежали и вокруг сражающихся столпились крепыши-спортсмены дяди Федора. Но помогать Рыжему и метелить всем скопом Хорста никто из них, похоже, не собирался. Они стояли кругом и с интересом наблюдали за поединком.
Несмотря на хорошую спортивную форму, Хорст заметно выдохся. Продолжительная драка с постоянной сменой противников утомила его, удары потеряли привычную быстроту. Но и Рыжий успел изрядно подустать. Хорст все же превосходил его в технике и боевом опыте. Кроме того, несколько пропущенных ударов также не пошли Рыжему на пользу.
Крюков издалека тоже наблюдал за схваткой чемпионов. У него создалось впечатление, что поединок закончится гибелью обоих бойцов по причине полного изнеможения. Тем не менее, сдаваться ни тот, ни другой не собирались. Как всегда на помощь пришла родная милиция, обеспечив обоим ничью. Причем ничью китайскую.
С разных концов пустыря весело заморгала синяя цветомузыка, завыли сирены, и заматюкались властные голоса с непристойными предложениями складывать оружие и выходить сдаваться. Хотя ловить, как будто, было уже некого. Поле битвы стремительно опустело.
Спортсмены в камуфляже организованно погрузились в свой автобус. С этой стороны милиции почему-то не оказалось, и автобус беспрепятственно укатил. Остальные участники недавней баталии разбрелись и расползлись по окрестностям, где их поодиночке отлавливали стражи порядка. Хорст остался посреди пустой поляны. Крюков неторопливо направился к нему. Хорст узнал его.
— Ну что, досталось? — поинтересовался опер.
— Так, немного, — признался Хорст. — Как бы в обезьянник не загреметь.
С холма, где недавно располагалась ставка Михи Архангела, доносились возбужденные выкрики. Потом на склоне замаячили серые фигуры с автоматами. Двое направились к сыщику и Хорсту.