Одинокие сердца (СИ)

И с вечера понеслось. Один из складов загорелся, пострадали рабочие, для охранника происшествие закончилось смертельным исходом, откуда-то поступила куча жалоб на его магазины, приток прибыли резко сократился, последовала забастовка. Его рейтинг в предвыборной кампании резко упал. Потом нагрянула полиция, изъяла документы для проверки счетов, и сутки пришлось провести в СИЗО по делу, к которому его пытались приплести. Хорошо, что всё закончилось удачно. Но не совсем.
Проигрыш в выборах подал красный знак, что ему теперь можно башку отгрызть.
Костя ощущал, что как Титаник идёт ко дну. Его пытались подставить.
Пожар в его доме не был случайностью, а мать явно что-то видела, но в силу травм и шока не могла вспомнить. Как в сраном бразильском сериале.
Костя в который раз просматривал отчеты полиции и заключения экспертов.
Исчезновения Ксюши из своей жизни он даже не заметил.
Глотнув немного виски, Костя попытался унять головную боль.
И почему он встретил Полину именно сейчас?
Чтобы к ощущениям полного краха прибавилось ещё клеймо неудачника?
Бизнес трещал по швам.
Завтра он собирался продавать торговый центр, и с вырученной суммы покрыть долг и кредит. Дальше у него останется лишь несколько торговых точек, где уже перекрывают кислород.
За него взялись серьёзно.
И стоило бы себе признаться, что не в «проклятье» дело, а в нём самом. Нужно уметь договариваться и в нужный момент уступать.
Так чего он так цеплялся за этот бизнес, что несет сплошные неприятности? Престиж? Честь? Привычка?
Костя даже себе не мог ответить на этот вопрос. Хотя, наверное, всё дело в том, что тогда у него не будет денег и хоть какой-то власти. А не будет этого — и рядом никого не будет.
Всё взаимосвязано.
От хмурых мыслей его отвлек телефонный звонок. На экране высветился незнакомый номер. В последнее время они всё чаще звонили с разных номеров с устрашающими тремя шестерками в последних цифрах.
— Да?
— Привет, Догов, как жизнь?
Геворг Шаф, а в особых кругах бандит по кличке Лысый, с недавних пор всё чаще давал о себе знать, требуя отдать торговую точку в Северном районе. Именно «отдать», а не продать. Действовал напором, запугиванием. Иногда его удавалось сдерживать законными методами. Но только иногда.
— Я уже сказал, предложи устраивающую меня сумму и мы проведём сделку.
Послышался характерный гнусавый смех, от которого невольно у Кости похолодели ладони.
— Как насчёт оплаты в виде жизни одной черноволосой беременной?
Костя застыл.
— Что? — тихо переспросил он.
— Да вот… — послышалась возня и трубку передали в другие руки.
— К-костя… — тихий плачущий голос Полины будто вскрыл Догову грудную клетку.
Он мгновенно осип, не в силах что-то ей сказать.
— Значит так, Догов, она очень миленькая и пузо её такое аппетитное, но я не знаю, спасают ли детей на этом сроке, так что ты уж подумай побыстрее.
— Не смей её трогать, слышишь!
— Да кто её трогает, так, чай пьём, да, крошка?
Раздалась череда коротких быстрых гудков.
Костя вылетел из дома, гнал машину, не глядя на спидометр, и хорошо, что не напоролся ни на один пост, да и сам не влетел в столб.
Полине он никогда не говорил, но у него всегда были ключи от её дома.
На восьмой этаж взлетел без лифта, быстро открыл двери собственным ключом и чуть не получил сковородкой, успев вовремя увернуться.
Полину всю трясло, когда она смотрела на него.
— Во что ты ввязался?! — причитала она.
Догов только и успел окинуть её взглядом. Ни царапины. Схватил её в охапку, прижал к груди, запоздало ощутив всю тяжесть в ногах и услышав своё шумное дыхание.
Полина не вырывалась, держалась за него и всхлипывала. Должно быть, испугалась.
На кухне всё ещё дымилась сигарета, оставленная на столе, наполняя комнаты неприятным запахом.
— Они не тронут тебя, — пообещал Костя.
Но Полина будто его не слышала.
Что-то ненавязчивое, словно тукал пульс, ощущалось в области живота. Она слегка вздрогнула и отстранилась, поглаживая себя. До Догова не сразу дошло, что случилось.
 
— Т-толкается? — заикаясь неожиданно, произнёс он.
Полина рассеянно кивнула, прислоняясь к стене.
Костя не мог описать то, что чувствовал: страх и отчаяние, и непонятную радость, которая сменилась грустью и завистью к тому, другому.
— Уходи, — Полина тоже не иначе стометровку пробежала.
Но другого рядом не было. Костя вздохнул, оглядываясь. Кроме сигареты, на полу остались грязные отметины от обуви.
— Уйду, но только с тобой, — твёрдо ответил он.
Полина подняла на него жалостливый взгляд, всё ещё не доверяя и пытаясь избавиться.
— Не говори ерунды.
— Хорошо, — Костя стянул с себя куртку, — тогда с этой минуты я переезжаю к тебе.
Это Полину удивило и заметно напугало.
— Нет.
Догов решительно снял обувь.
— Постой.
Он сделал шаг внутрь.
— Ты не можешь здесь жить!
Костя усмехнулся, прошел в кухню и, затушив сигарету под краном, выкинул её в окно. Полина осталась стоять на месте, глядя себе под ноги.
— Мы уже жили вместе, не вижу проблемы…
— Проблема есть, — огрызнулась Полина, резко взглянув на него, — какие-то отморозки угрожали мне, и ты не сможешь быть здесь двадцать четыре часа в сутки…
— А ты хочешь?
— Я не об этом.
— А я об этом, — Костя вздохнул, подойдя к ней, — чтобы защитить тебя, мне нужно быть рядом. — Потом нахмурился: — А ты собралась в одиночку противостоять отморозкам со сковородкой?
— Тяжелее ничего не нашлось, — попыталась оправдать она свои достаточно глупые действия.
Костя с трудом сглотнул. Полина была до одури цепляющей. Настоящей. И пахло от неё чем-то сладким и нежным. Вообще от неё всегда так пахло. Как заварной ванильный крем, который хотелось немедленно попробовать на вкус.
И может, это отходник от стресса или что-то ещё, но Костя безумно хотел коснуться её губами, чтобы уж точно полностью осознать, что с ней всё в порядке.
Он склонился, но Полина снова вздрогнула и отошла от него, поглаживая живот, словно обдумывая, а Костя ждал и чувствовал, что нё приговор ему важнее того, что огласил судья.
— Хорошо, — она не повернулась к нему, — мне нужно собраться.
И Догов выдохнул, как после долгой затяжки.
  
Глава 8
 
Полина посмотрела на уложенные в сумку вещи. Вроде собрала необходимое, но мысль, что зря согласилась на предложение Кости, не отпускала.
Вернее, она мучилась.
С одной стороны, встречаться с бандитами ей больше не хотелось, а с другой — находиться в доме Догова под одной крышей с бывшей свекровью тоже. Опасность, как ей казалась, могла настигнуть и при неусыпном внимании бывшего мужа.
«Кому суждено умереть от поноса, не утонет», говорила её бабушка, и Полина только вздохнула, поглаживая напряженный живот. Не отпускало вот уже больше часа, даже дышать было трудно.
Она огляделась с мыслью, что, возможно, стоит остаться, но когда её взгляд упал на грязные следы от обуви, стало не по себе и оставаться не захотелось. Словно кто-то чужой и мерзкий осквернил это место.
— Не бойся, — повторяла она то ли себе, то ли тому мальчишке внутри неё, — будем надеяться на… папу.
И как только произнесла это, остро кольнуло где-то под грудью.
— Готова? — Догов стоял в дверях, глядя на неё.
Полина сглотнула, потянулась было за сумкой, но Догов перехватил.
— Куда собралась такую тяжесть поднимать? — беззлобно прошипел он.
До машины шли молча. Костя закинул её вещи на заднее сиденье, а ей открыл дверь и предложил место рядом с собой. Полина немного помешкала, но с трудом забралась в высокий автомобиль, ощущая его руки на своей талии.
— Пристегнись, — потребовал он, когда сел рядом в водительское кресло.
Полина заёрзала, потянув ремень безопасности, а тот сработал неправильно, защелкнулся и заблокировался. Ситуация показалась её такой глупой, но Догов без каких-либо причитаний перегнулся через неё, сделал что-то с этой «умной» техникой и катушка ремня вновь пришла в движение, вытянувшись на нужную длину.