Одинокие сердца (СИ)

— Можете остаться, папаша.
От этих слов Костя нахмурился, глядя на молчавшую Полину. Она вдруг поняла, что не может вымолвить и слова.
У Кости не было бахил, он снял ботинки, подошел ближе, и только тут до Полины дошло, что ей придётся задирать платье. Догов честно не смотрел в её сторону. То себе под ноги, то на экран.
Она вздрогнула, когда холодный гель коснулся оголённой кожи. Датчик слегка надавил на живот, и Полина часто задышала.
— Видели уже малыша? — поинтересовалась врач, и когда Полина кивнула, поняла, что спрашивают у Кости, который хрипло ответил:
— Нет.
Ему показали и ручки, и ножки, и голову, объяснили, что всё отлично и патологий пока не наблюдается.
Полина тихо всхлипнула, глядя, как Костя неотрывно скользит взглядом по темно-серому экрану, а уголки его губ слегка приподнимаются.
«Он должен знать», — промелькнуло в мыслях Полины.
С её стороны не сказать ему даже сейчас, было бы жестокостью и детской обидчивостью.
— Поднимайтесь.
Полина с трудом перевернулась на бок, когда Догов оказался рядом, помогая ей.
— Вытрись хорошо, — посоветовал он, отведя взгляд.
И только тогда Полина поняла, что подол её платья остался задранным.
Наспех протерев живот салфеткой, она привела себя в порядок, поблагодарила врача и медсестру, и постаралась быстрее покинуть кабинет.
Хорошо, что боль стала терпимее, и она смогла купить выписанные врачом таблетки.
Костя не отходил ни на шаг, будто они всё ещё женаты. А его тепло и дыхание за спиной топило лёд её одиночества.
— С-спасибо, Костя, — вздохнула Полина, так и не найдя в себе силы рассказать ему обо всём сейчас.
Не казалась ей ситуация подходящей. Его реакцию предугадать у неё не получалось, а она не была готова ни к чему, чувствуя себя уставшей и разбитой.
— Почему даже сейчас не позовёшь его? — допытывался Догов, как будто хотел увидеть «её мужика».
— А… я потом ему сообщу.
Не соврала — не договорила.
Догов усмехнулся, облизнул губы, подойдя к ней близко и чуть склоняясь.
— Лучше ему быть рядом, иначе я займу его место.
То ли пообещал, то ли пригрозил он, но сердце Полины зашлось как в крутом пике. Не хватало ей в придачу ко всему еще и борьбы с ветряными мельницами.
  
Глава 7
 
Костя и не понял, зачем сказал это.
Займёт место?
А ему, вообще, можно?
Судя по удивлённому взгляду Поли, она задавалась тем же вопросом.
— Не говори глупостей, Костя, — тихо пробормотала она, — мы уже… всё.
Окончание фразы было произнесено настолько обреченно, что поговорка «в одну реку дважды не войдешь» приобрела определенный смысл.
Костя её понимал, но сам то ли по инерции делал всё, что делал, то ли от щемящей пустоты в груди, от которой даже в ушах свистело.
Он тяжело вздохнул и не стал ничего говорить. Хватит на сегодня глупостей.
Проводил её до дверей, дождался, когда увидит силуэт у окна на кухне, и только после этого уехал.
Даже в их провинциальном городке в определённые часы на дорогах можно было встрять в пробку. Конечно, не в такую многокилометровую, как в столице, но минут тридцать точно придется простоять.
Так и Костю угораздило попасть в тяжелую развилку в час пик. Но, может, это и хорошо. В голове кружился рой мыслей, которые требовали рассортировки.
Особенно это касалось Полины.
Ладно, их первая встреча в магазине произошла благодаря стечению обстоятельств, но вот все последующие — его инициатива.
Её беременный живот странно завораживал. Догов отчего-то ни разу не представлял её такой, даже когда женились, о детях не думал вовсе.
При их первой встрече она ему показалась ведьмой. Самой настоящей. Волосы иссиня-черные, черты лица броские, губы яркие и эти пронзительные, даже не зеленые, нет, а какие-то бирюзовые глаза.
И Костя помнил, о чем подумал в тот момент: «Моя».
Именно. Как красивая картина, не больше.
Он бы никогда не женился. Но Полину хотелось связать всеми цепями и даже браком.
К тому же их «медовый месяц» явно показал, как хорошо они друг другу подходили.
 
А потом началось то, о чем Костя часто слышал от приятелей. Жена превращалась из секс-красавицы в располневшую, уставшую домохозяйку.
Полина, как ни странно, шаблонно шла по этому пути. С каждым днём он все реже видел её улыбку, да и сама она как-то «потухла». Но Костю не это бесило, не внезапная полнота, это ему определенно нравилось, а какое-то безвольное равнодушие к нему.
Может, именно поэтому он и изменил?
Задумываться о причинах давно минувшего было странным и глупым. Он не думал об этом тогда, но сейчас эти мысли не давали покоя, атакуя его разум.
Возможно, ещё и потому, что Полина находилась в «интересном положении», а оно получается лишь при определенных обстоятельствах — сексе.
И это злило Костю. Злило, как никогда.
Сегодня он видел будущего ребёнка. Видел и ощущал, как тиски в душе сжимаются так, что воздуха в лёгких не остаётся. А мысль в голове одна-единственная: «Он должен был быть моим».
Движение в пробке немного оживилось и медленно поплелось вперёд.
Не стоило об этом думать.
Он сам всё проебал.
***
После пожара дом стал непригодным для жилья, поэтому Костя переехал в комфортабельную квартиру в центре города, с отличным видом на парк. В котором он ни разу не гулял, да и в окно выглядывал редко.
Мать всё чаще не выходила из своей комнаты, а пожилая сиделка докладывала сухим голосом о том, что она вновь отказывалась принимать лекарства.
Костя тяжело вздохнул, взял контейнер с таблетками, прежде чем пойти к матери в спальню.
Она лежала на функциональной кровати, повернувшись к окну, скрывая от всех уродливый шрам на лице.
В её глазах стояли слёзы.
Костя придвинул стул поближе и сел рядом.
— Надо принимать лекарства, — устало попросил он.
— Мне от них плохо.
— Это не от них.
Мать громко фыркнула, чуть приподнимаясь.
Костя помог, поднял изголовье, вытащил таблетки и протянул вместе со стаканом. Она странно на них посмотрела, а потом залпом выпила.
— Если помру, это будет на твоей совести.
Костя вяло улыбнулся.
— Почитать тебе?
Из-за ожога мать плохо видела, но телевизор не смотрела, поэтому порой он читал ей новости или какую-нибудь классику.
— Не надо, — качнула головой мать.
Её отказы отчетливо давали понять, что сегодня настроения общаться у нее нет. Костя проверил, все ли в порядке, позвал сиделку, а сам пошёл в свой кабинет.
Устало опустившись в кресло, прикрыл на минуту глаза.
Он отчетливо помнил тот день, когда всё пошло не так.
Полина сказала «Прощай», только это слово, которое эхом отдавалось в голове, когда он приехал домой.
Счастливая Ксюша и мать ждали его с накрытым столом и весь вечер вели разговоры о его растущей вверх карьере и неприличном везении.
А Костя ловил себя на мысли, что всё это выглядит слишком картинно. Хоть на пост в инстаграм «идеальная семья».
Тогда он быстро отогнал эту мысль, засмотревшись на глубокое декольте Ксюши, а потом, срывая с неё платье в спальне, поднимая на руки, кидая на кровать и видя, как неестественно колышется её силиконовая грудь, его как оттолкнуло.
Нет, правда, всё красиво, возбуждающе, эстетично. И смотрела на него Ксюша, как заведенная под кайфом порнозвезда, лезла целоваться мокро, с громкими чмоками, стонала так, будто её снимали на камеру.
Но Полинино «Прощай» звоном отдавалось в висках.
И в этот раз Костя трахался долго и хреново, а получив оргазм, как избавление, завалился рядом с всё такой же радостной Ксюшей, которая завела разговор о свадьбе.
Костя смутно слышал её, как сквозь вату, молча кивал, а сам вдруг подумал, что хотел бы вышвырнуть её за порог и поспать в тишине.
Но тогда он тоже решил, что переработал. Предвыборная гонка давалась нелегко. Да ещё эти странные телодвижения местных «воров в законе», вдруг решивших урвать кусок его бизнеса.