Элрик: Лунные дороги

– И они тоже. Уна – отважная женщина.
– Натуральный бриллиант, – согласился он.
После этого ни один из нас не мог точно сказать, сколько времени прошло. Проголодавшись, мы подкреплялись едой и водой, которые оставила нам Уна. Спали на тюках старой ткани и рассказывали о своей жизни. Джек сказал, что Уна назвала его Онриком, когда впервые узнала его. Их мать исчезла, когда они были еще маленькими, незадолго до того, как он ослеп, хотя Джек точно не знал, почему это случилось и куда она пропала. Он думал, что произошел какой-то взрыв. Помнил лишь тьму и полную неразбериху.
– Меня словно выбросило взрывом из одного мира в другой. Из одного времени в другое.
Может быть, отец спас его… После этого он оказался в Бристоле, и его усыновила наркоманка по имени Рейчел Экер, которая считала его чем-то вроде талисмана. Она утверждала, что он ее сын. Они оба знали, что она лжет, но Рейчел обеспечивала его едой и жильем, а себя – героином. Джек сказал, она была к нему добра, когда не кололась. А потом их нашла служба социальной защиты, его хотели забрать, и Рейчел сбежала вместе с ним, сначала в Оксфорд, затем в Лондон. Они вместе разработали скромный, но вполне осуществимый план воровства в магазинах, благодаря которому и жили, но затем Рейчел исчезла, видимо, где-то окочурилась от передоза. И тогда Макталбейн взял его в банду.
Я спросила, как он чувствовал себя в банде, которой руководил современный Феджин [14]. Джек рассмеялся:
– Всё лучше, чем оказаться в приюте, где тебя бьют. Мне рассказывали о подобных местах, и я знаю, что там вытворяют с детьми. А так я был сам себе хозяин. Ну, частично. Важно, когда ты можешь делать то, что захочешь. Макталбейн говорил, что в этом, в нашей предпринимательской жилке, и заключается секрет Британской империи. – Джек тряхнул головой. – А ты как думаешь? Тут… – Он поднял голову и помахал руками, видимо, имея в виду всю Гранбретань. – В общем, это самая лучшая версия Британии?
Похоже, он много об этом размышлял. И его не заботило, что я не могу придумать ответ.
– Не волнуйся, малышка, – сказал он, опустив руки. – Я не спятил. Просто мне ужасно скучно в этой вонючей дыре. Думаешь, Уну поймали, и она больше не вернется?
Надо признаться, я опасалась худшего. Свечки заканчивались. Оставшаяся еда имела отвратительный вкус, но, что еще хуже, воды на следующий раз уже не хватило бы.
– Кажется, прошла уже пара дней, – сказала я. – Может, нам нужно поступить, как она сказала, пойти к реке? Уна, видно, считала, что мы сообразим, что делать. Но тут вроде как нет колеса обозрения?
– Не уверен. Может быть, у Уны есть друзья, которые узнают нас. – Джек на ощупь подошел к дальней стене и поднял голову, прислушиваясь, пока я оттаскивала вещи от маленькой потайной дверцы. – Куда она ведет?
– В место получше этого, – отозвалась я. – Хуже уже вряд ли будет. Я не собираюсь тут умирать от голода, а ты?
Он с энтузиазмом согласился. Так как мы не знали, где взять еду и воду на следующий раз, мы решили дождаться, пока закончатся здешние запасы.
– Судя по тому, что я слышал, у реки у нас появится шанс, – сказал он. – Там собираются сбежавшие рабы, преступники и старые мошенники, но, готов поспорить, там совсем не то, к чему я привык…
– Картонных коробок нет? – с издевкой спросила я. Он засмеялся.
Я взяла его за руку.
Я все больше убеждалась в том, что мою бабушку схватили или она задержалась из-за какой-то опасности. И когда я окончательно поверила, что она уже не придет за нами, кто-то постучал во входную дверь. Никто не вошел, но мы услышали гортанные голоса и звяканье оружия. Поисковый отряд! Большие собаки шумно нюхали воздух. Снова постучали. Стражники начали совещаться. Они собирались найти ключ и вернуться. Выбора не оставалось.
Я взяла с полки две оставшиеся свечи. Джек держал их, пока я обматывала его и себя тряпьем, чтобы не замерзнуть. Затем открыла маленькую заднюю дверцу, толкнула в нее Джека и вошла следом, закрыв ее за собой. Я надеялась, что поисковики не сразу догадаются, что мы здесь были.
 
Проход резко уводил вниз. Было сыро и сильно пахло стоячей водой. По свежим царапинам на стенах и полу я предположила, что раньше здесь проходила моя бабушка. Пол был настолько склизкий, что мы едва не падали, да к тому же коридор резко изгибался. Кажется, это был старый желоб для помоев, и в нем до сих пор пахло тем, что сюда сливали.
Мы спустились далеко вниз, когда наверху послышались голоса. Они приближались. Крики мужчин перекрывали угрожающее рычание собак.
Наконец мы выскочили на свежий воздух и, глотнув его, задрожали. Мы стояли на каменных плитах. Над головой нависали беспокойные облака, которые постоянно сидели над башнями Лондры. Перед нами расстилался лабиринт переулков, часть из них перекрывали ржавые решетки, впрочем, они легко открывались.
Джек дрожал, кутаясь в тряпье, он слушал и водил по сторонам невидящими глазами, пока я пинала ящики, чтобы преследователи не сразу поняли, в какую сторону мы пошли. Собаки, по всей видимости, хорошо знали свое дело.
Я опять схватила Джека за руку и потянула его в ближайший проулок, мне казалось, что я уже чувствую запах реки. Но лабиринт длился бесконечно, улицы изгибались и возвращались в исходную точку, хотя несколько раз река, наверняка Темза, была лишь в паре ярдов от нас! Часто слышались далекие взрывы, целые эскадрильи огромных старинных орнитоптеров пролетали над нами.
Я смутно понимала: где-то, но не над нами, идет бой. Слух у Джека оказался невероятно острый. Он различал голоса двигателей и описывал воздушную битву, которая, по его словам, происходила на «стороне Сюррея», то есть на южном берегу реки. Может быть, кланы Темной Империи рассорились из-за угрозы и теперь воюют между собой? Неужели мы стали свидетелями разразившейся гражданской войны?
Империя, должно быть, прогнила насквозь, раз так скоро пала. Либо она слишком быстро растратила свои силы и лишь поддерживала иллюзию власти, пока ее жертвы, привыкшие к подобному состоянию дел, не осознали, что превышают врага числом?
Мы наконец выбрались к небольшому причалу, у него стояла на приколе пара старых грязных лодок. Все выглядело так, словно ими не пользовались годами. Темза тоже была грязнее, чем я когда-либо видела, по ней плавали уродливые куски какого-то мусора. Вода, отражавшая свет и далекие взрывы, казалась мутно-красной.
Я затащила Джека на скользкую пристань, и из одной лодчонки поднялась тень. Это была наша черная пантера! Теперь я знала, в какую лодку нужно сесть.
– Хорошая девочка! – прошептала я и погладила ее широкий лоб, усевшись рядом. Пантера посмотрела на дальний берег реки. Может быть, оттуда мы смогли бы достичь побережья, надеясь, что армия Дориана Хоукмуна уже перебралась на остров.
Обо всем этом я почти ничего не знала, но и Джек не мог поверить в то, что рассказала Уна.
– Что моя сестра сказала про кристалл, который им помогает?
– Она не объяснила. А что это вообще за кристалл?
– Я знаю лишь то, о чем говорили Клостергейм с Гейнором. Существует некий обломок кристалла, который позволяет тебе перемещать себя, а иногда и целое здание, в другие измерения. Для чего это делается, я не знаю. Большинству из них, кажется, не нужен кристалл, чтобы попасть из одного мира в другой. Возможно, он позволяет переносить с собой что-нибудь и побольше. Например, армию. Ну, ты знаешь, танки и самолеты, или дома, или еще что-нибудь.
Теперь я понимала, как подобное устройство могло бы помочь делу Хоукмуна, пусть и ненамного. Если мою бабушку схватили или убили, нам придется радоваться любому преимуществу. Если мы хотя бы недолго продержимся подальше от врагов, то, может быть, Хоукмун спасет нас. Я обследовала лодку, простучала веслом дно, чтобы проверить, годится ли она еще. Пантера переместилась на корму.
Лодка оказалась крепче, чем я думала. Наконец мне пригодились годы гребли в Грасмере! Я помогла Джеку сесть, закрепила весла на уключинах и попыталась вывести лодку по каналу, полному грязного вонючего мусора и нечистот, мы отплывали, прячась в тени длинного деревянного причала. От речной вони меня замутило.