Элрик: Лунные дороги

То, что показала мне Уна, я сначала не счел достаточно важным, но потом понял, почему она пришла в восторг. Чаши, висевшие по обе стороны Космических Весов, постепенно приходили в равновесие.
Кипящий воздух схлестнулся с ледяным смерчем Владыки Шоашуана. Я увидел его лицо, на этот раз гораздо ближе, его зубы щелкнули совсем рядом, а крутящиеся когти схватили фурна, удерживая его. Зверь беспомощно хлопал своими чудесными крыльями и должен был непременно погибнуть.
Но горячий воздух поглощал Владыку Шоашуана. Он уходил. Постепенно его хватка ослабла, и он зарыдал. Мне казалось, моя голова вот-вот взорвется от громкого рева. То, что я принял за двойника Владыки Шоашуана, оказалось его полной противоположностью, которую вызвали из милосердного подземного мира обитатели, помогавшие нам и в прошлом. Несомненно, такой же мощный, как и Владыка Ветров, противник мог появиться лишь из самого сердца Серых Пределов.
В погоне за нами Шоашуан ослабел. Наконец мы почувствовали, что его хватка разжалась, и мы стали свободны. И теперь он убегал от погони. Один великий Владыка Ветров гнался за другим! Мы видели бирюзовомалиновый воздух, клубящийся желтоватый дым стелился за ним, пока он окружал и поглощал своего грязного противника. По милости своей он очистил Владыку Ветров, и вопреки воле Владыки Шоашуана установилась гармония. Ураган все еще продолжал ворчать, но простая мелодия флейты зазвучала одной-единственной решительной нотой.
Мы стояли, глядя на Древо скрелингов, на огромный черный стержень Равновесия, на чаши, которые, несомненно, были Граалем, вернувшим Уну к жизни. На центральном стержне Уна поместила голубую жемчужину Иерусалима, мое кольцо. То самое кольцо тамплиеров, которое Элрик привез из Иерусалима. Кольцо походило на нашу маленькую обыкновенную планету, видимую из космоса. Оно помогло нам восстановить Равновесие.
Какатанава снова неподвижными фигурами встали на страже. Большой фурн опустился у корней древа. Мы с женой сошли на землю и наконец-то обнялись. Почти сразу огромный зверь свернулся у подножия древа. Он мирно вернулся к своему прежнему служению. Корни тоже уже восстановились.
Мы обнимались под ярко-голубым небом, овеваемые сладким ветром, в окружении руин. Древо становилось все больше и больше по мере того, как Равновесие укреплялось, пока не заполнило весь небосвод, а корни снова не стали зелеными и свежими, пронизывая разрушенный город какатанава и глубокий, глубокий лед…
Там, где уцелевшие инкарнации Гейнора, Клостергейма и их людей, утомленные, но решительные, двигались в нашу сторону.
Глаза викингов смотрели, но ничего не видели. Губы их безмолвно шевелились. Они крепко держали свое оружие – единственную реальность, в которой могли быть уверены. Викинги явно жаждали начала резни. Их больше не волновало, как они будут умирать.
Но конец еще не наступил. Я поискал меч, но ничего не нашел. Вместо этого я увидел лежащие тела Элрика и Белого Ворона. Увидел князя Лобковица, лорда Сепириза и Айапаватту, безоружных, которые стояли вместе, окружив мамонтиху Бесс. Великий фурн, казалось, сросся со стволом древа.
У нас не было оружия, а Гейнор и его люди все еще были вооружены до зубов. Они понимали свое преимущество и потому побежали быстрее. Словно дикие голодные псы, почуявшие кровь, они бросились к нам. Элрик и Белый Ворон медленно приходили в себя лишь для того, чтобы понять, что им грозит смерть.
Неужели я пережил так много, чтобы увидеть, как мою жену разрубят у меня на глазах? Я порылся среди обломков в поисках меча, но ничего не нашел. Владыка Шоашуан превратил великий город в пыль.
Викинги приближались к острову. Я уговаривал Уну бежать, но она настояла на своем. Айанаватта подошел и встал рядом с нами. Его красивое татуированное лицо было спокойным и решительным. Одним плавным движением он вытащил костяную флейту из сумки и поднес ее к губам. Мы наблюдали, как Гейнор и его люди продвигаются по льду.
Пока Айанаватта играл, флейта не издавала звуков, но я вдруг услышал странный шум, идущий из-под земли. Стоны, скрипы и треск. Далекий грохот. Произошло еще одно извержение теплого воздуха прямо у наших ног. Что-то вырвалось на поверхность свозь крошащийся лед, блестя и сверкая.
 
Гейнор тоже это увидел. Мгновенно осознав опасность, он что-то крикнул своим людям и бросился к нам с обнаженным мечом. Но свежие зеленые корни Древа скрелингов распространились повсюду, пробиваясь сквозь лед, они опрокидывали огромные ледяные глыбы, крушили их, и те быстро превращались в воду.
Гейнор отчаянно упорствовал. Он добрался до границы льда, берег острова лежал всего в нескольких шагах от него.
Ему пришлось остановиться.
Путь преградила мамонтиха. Она угрожающе трясла бивнями, глядя на него кроткими глазами, полными пугающего спокойствия.
Гейнор обернулся. Он колебался.
Стоявший чуть дальше Клостергейм и вместе с ним несколько человек прыгнули на наш остров, когда последний лед вокруг них растаял. Под зимним небом показались прозрачные бледные воды. Огромная, быстро расширявшаяся трещина разорвала последние ледяные щиты, пока Гейнор, пойманный в ловушку меж двумя опасностями, все еще колебался, не зная, как уйти от поражения. Бесс неумолимо наступала, и ему пришлось вернуться на лед. Он побежал, поскальзываясь, к ближайшему отрогу скалы, выступающему над берегом.
Гейнор почти достиг скалы, но его доспехи и меч оказались слишком тяжелыми. Он начал тонуть так же быстро, как и лед. Гейнор стоял по пояс в черной воде, отчаянно пытаясь выжить, выплескивая весь гнев и разочарование, а затем внезапно поскользнулся, и волна накрыла его.
Он ушел под воду.
С юга дул теплый легкий ветерок.
Я не мог поверить, что разгневанный бессмертный просто исчез. До сих пор мне казалось, что он не умрет никогда. По крайней мере, пока я тоже не умру.
Уна потянула меня за руку.
– Нам пора домой, – сказала она. – Князь Лобковиц возьмет нас с собой.
Клостергейм и другие выжившие равнодушно смотрели на воду, в которой исчез их вождь. Затем викинг, стоявший впереди, повернулся к нам, пожал плечами и вложил меч в ножны.
– Мы не станем с вами драться. Поверьте нам на слово. Позвольте нам вернуться к кораблю, и мы уберемся отсюда.
За время путешествия Элрик привязался к некоторым из этих людей. Он принял их предложение.
– Вы можете отплыть на «Лебеде» обратно в Лас Каскадас. И заберите с собой этого разочарованного негодяя, – он с улыбкой указал на мрачного Клостергейма. – Можете рассказать всем, что вы здесь увидели.
Один из высоких черных воинов громко рассмеялся:
– Чтобы весь остаток наших дней нас считали скорбными умом? Видал я таких, проклятых воспоминаниями. Они умирают без друзей. Вы не пойдете с нами, принц Элрик? Не хотите стать нашим капитаном?
Элрик покачал головой:
– Я помогу вам вернуться на материк. А затем отправлюсь с Айанаваттой, когда он понесет Закон своему народу, чтобы до конца исполнить свое предназначение. Видите ли, мы с ним старые друзья. До конца сна мне осталось еще восемьсот лет, и только тогда я узнаю, хватит ли мне силы призвать Буреносец в другом мире. Мое любопытство ведет меня дальше по этой стране.
Он поднял руку в прощальном жесте.
Сепириз пожал плечами и развел руками, выражая согласие.
– Я найду вас, когда вы мне понадобитесь, – сказал он.
Белый Ворон подошел ближе и посмотрел Элрику прямо в лицо.
– Похоже, мое будущее не слишком радостное, – произнес он.
– Похоже, – отозвался Элрик. Он вздохнул и посмотрел на заснеженные горы, серебряное небо, на птиц, летавших в теплом чистом воздухе. – Тебя ожидает множество битв.
Мелнибониец отвернулся от Белого Ворона, как будто больше не мог смотреть на него. Я наконец понял, что Белый Ворон не был ни сыном, ни братом, ни племянником, ни близнецом. Белый Ворон завершал свое собственное долгое путешествие во сне, это была часть его ученичества, его обучения как посвященного, его подготовки к своей судьбе, чтобы стать императором-чародеем Мелнибонэ. Белый Ворон был Элриком в молодости! Каждого по-своему тронуло то, что он прочитал на лице другого. Не проронив больше ни слова, Белый Ворон вернулся к Бесс. Он стал последним мелнибонийцем благородной крови, кого отправили на обучение в Какатанаву. Город исчез, у великанов осталась лишь одна обязанность – вечно охранять древо.