Испытание весной (СИ)
И снова тетушка как будто мысли прочитала, спросила:
— Но ты ведь не против замужества как такового? Если встретишь достойного мужчину, который придется тебе по сердцу?
— Пока что все такие достойные безнадежно заняты, — грустно призналась Женя. — Да и вообще… Как говорится у нас в одной старой-старой сказке, «осталось уговорить принцессу». Мне б такого, как дядюшка Винс или дядюшка Варрен, но такие на дороге не валяются. Я и то удивляюсь, как это дядюшку никто до сих пор к рукам не прибрал, неужели одни сплошные дуры попадались, проглядели такое счастье?
— Отчего ж проглядели, пытались, — как-то очень довольно проворковала тетушка. — Так ведь и Варрен не дурачок, чтобы попадаться в медовые ловушки да в золотые сети.
— Ну да, у нас о таких говорят: «давно и прочно женат на своей работе». Хотя вон дядюшка Винс такой же, но ему это не мешает любить тетушку Цинни. Да ладно, что мы все о грустном, расскажите лучше, как Сильвию будем Ларку сватать.
— Пока никак, — отрезала тетушка, — рано. Достаточно будет, чтобы они изредка встречались — не на балах, а… Да хоть у нас, у Реннара, на пикнике на каком-нибудь. Он к ней приглядится, она будет расцветать на его глазах…
— То есть предлагаете пустить дело на самотек? А тем временем король его окрутит с какой-нибудь мегерой.
— Уж если с тобой не окрутил, — покачала головой тетушка. — В таких делах, деточка, нельзя суетиться, только хуже сделаешь. Наш же король тому примером — если бы он не стал давить, у тебя могло сладиться с Ларком. Через год, два или три.
— Это вряд ли, — пробормотала Женя.
— И не уводи разговор, — насмешливо припечатала тетушка. — Говорили мы о тебе, а не о Сильвии.
— У вас кто-то есть на примете? — совершенно без энтузиазма спросила Женя. Вот уж точно, в любой женщине спит сваха… а в некоторых очень даже не спит. То ее подруги и сослуживицы пытались знакомить со всякими «подходящими кандидатами», теперь здесь начнется то же самое?
— Все-таки мой дорогой братец — редкостный балбес, — непонятно к чему сказала тетушка. — Пойдем пить чай, дорогая. Поверь мне, все сложится само, и не рано или поздно, а вовремя. Так оно всегда и бывает.
— Тогда к чему вообще все эти разговоры, — пробурчала себе под нос Женя. Но тетушка снова сделала вид, что не услышала.
— К чему вообще все эти разговоры, — проворчал Варрен. — Весна, что ли, так на вас действует, что вы рветесь переженить всех, кого можно и кого нельзя?
— Скоро ночь Перелома, — напомнила Гелли. — Когда еще и решать такие вопросы. И если ты, братец любезный, такой редкостный балбес, что готов проворонить словно для тебя созданную девушку, то учти, у тебя есть я.
— И ты не дашь мне совершить очередную глупость?
— Вот именно.
— Осталось уговорить девушку.
— То есть, тебя уговаривать не придется? Ловлю на слове!
Правду сказать, ее довольно прозрачные намеки выводили из равновесия. Как будто Гелли знала, видела что-то такое, чего сам граф увидеть никак не мог. А Джегейль все так же радостно улыбалась, когда он урывал время для семейных обедов, обсуждала книги, спрашивала, какие новости с юга, только временами переглядывалась с Гелли и краснела невпопад. И каждый раз граф делал вид, что не замечает ее непонятного смущения.
Ох уж эти женщины с их фантазиями!
Правду сказать, сам граф тоже все чаще ловил себя на мыслях, весьма и весьма далеких от проблем Тайной Канцелярии. Как будто весна и ему помутила разум. Или не весна, а все эти женские вздохи, переглядывания и намеки?
Отчего-то вспоминалось, как зимой — сто лет уж, кажется, прошло! — он захотел показать Джегейль Весенний перелом. Тогда словно само перед глазами встало, как поведет ее в круг холо под яркими весенними звездами, как будут взлетать в темное небо искры высокого костра, отражаясь в ее глазах, и как она будет смеяться. Теперь же…
Теперь отчего-то мучили сомнения.
Он даже снова стал задерживаться допоздна в Тайной Канцелярии, хотя дел особых сейчас не было: стремительный рывок Ларка на фронте заставил одарских «коллег» все силы стянуть туда. Да и сколько там осталось тех сил после чистки, устроенной совместно с Вальдихом и Фенно-Дералем! Уже очевидно, что кампания этого лета станет финальной в затянувшемся конфликте с Одаром. Хотя нельзя не признать, что, при всех талантах Ларка, влиянии его величества и работе Тайной Танцелярии, главную роль сыграло банальнейшее и непредсказуемое везение. Череда удачных случайностей. Несколько сорвавшихся покушений, возвращение из опалы адмирала фор Гронтеша, неожиданное благоразумие Клалии. Захват вражеской базы с сильным источником, готовым запасом амулетов и ценнейшей информацией. Увлечение Ларка и Реннара воздухоплаванием…
И в доброй половине этих счастливых случайностей так или иначе «виновата» Джегейль. Как сказал однажды Фенно-Дераль, покойничка Страунгера впору наградить за появление этой девушки.
А с королем он так и не поговорил о ней… Впрочем, его величеству сейчас не до того, на нем — война дипломатическая.
«Может, и впрямь положиться на праздничную ночь? — вновь и вновь спрашивал себя граф фор Циррент. — В конце концов, Гелли права, когда еще и решать такие вопросы». Ночь Весеннего перелома, первая ночь нового года, праздник обновления жизни — в самом деле, когда еще закоренелому холостяку вроде него признаться девушке, что хочет видеть ее своей женой?
Утешало одно — если она не захочет, они, скорее всего, сумеют остаться добрыми друзьями. Впрочем, нет. Нисколько это не утешало.
— Первая ночь нового года, — объясняла тетушка Гелли, — лучшее время для того, чтобы признаться в любви, особенно если влюбленный не уверен в положительном ответе. Ах, деточка, сколько свадеб игралось во все времена именно после этой ночи, сколько пар распадалось и складывалось! Самая романтическая ночь в году.
— Странно в таком случае, что в романах мне этого поворота не попадалось, или я слишком мало их еще прочитала для обобщений?
— Ой, а правда, в романах никогда такого нет! — закивала Сильвия.
— Потому что это еще и самая мистическая ночь, вернее, одна из четырех самых мистических, о которых лучше не рассуждать всуе, — непривычно мечтательная Лили-Унна говорила, не поднимая головы от пяльцев. Женя бросила быстрый взгляд на ее очередное вышивание и подавила улыбку: алые розы, символ страстной любви, и белые лилии, невинность. В точности героиня тех самых романов. Неужто успела влюбиться в какого-нибудь столичного красавца? И в кого бы это? «Расспрошу при случае тетушку Гелли», — решила Женя, а пока спросила о другом:
— А что мистического? Я думала, просто праздник?
— Ночь обновления, зарождения новой жизни. Чем лучше повеселишься этой ночью, тем больше жизненных сил наберешь, тем лучше пройдет год. А еще это лучшая ночь в году для… хм… — она бросила быстрый взгляд на Сильвию.
— Для зачатия? — прямо спросила Женя. — А в романах не пишут, не потому что ночь мистическая, а потому что неприлично упоминать такие вещи? Да не убивайте вы меня взглядом, Сильвия уже большая девочка, а то что же получается, о женихах с ней говорим, а откуда дети берутся, пусть муж потом объясняет? На практике? Без всякой моральной подготовки?
Лили-Унна покраснела, кажется, от шеи до ушей, а тетушка Гелли подавила смешок и сказала:
— Ты права, деточка, но все же не только поэтому. Рождение новой жизни трактуется в самом широком смысле. Если говорить о романах… Новая семья — тоже новая жизнь, верно? В эту ночь влюбленные, родители которых… или же просто обстоятельства, обычаи, что угодно… против их брака, могут объявить себя мужем и женой перед огнем, небом и деревом, и этот брак уже никто не имеет права оспорить. В прежние времена это было частью свадебного обряда, теперь же, — она пожала плечами, — древняя сила уходит, но традиции остаются. Однако посвящать в них юных барышень считается, как бы сказать, несколько рискованным.