В стране мехов (иллюстрации Риу Эдуарда)

выстрел был сделан сержантом, а оказалось, что стрелял совершенно незнакомый
охотник; это доказывало и его ружье, которое еще дымилось.
Охотники молча стояли друг перед другом.
В то время, как Полина Барнетт, сержант, Марбр и Сабин подходили
к лейтенанту, из-за утесов вышли двенадцать человек и остановились
около незнакомца, который вежливо раскланялся, увидя путешественницу.
Это был человек высокого роста, представлявший собою тип тех
канадских бродяг, которых так опасался Джаспер Гобсон. И одет был
этот охотник в традиционный костюм, который так подробно описан
американским романистом Вашингтоном Ирвиным: одеяло, вместо пледа, бумажная полосатая рубашка, широкие суконные шаровары, кожаные
гетры, мокасины5,2 из кожи лани и широкий пестрый шерстяной пояс, на котором висел нож, кисет с табаком, трубка и мелкие инструменты—
одним* словом, это была одежда полуцивилизованного человека. Четверо
из его спутников были одеты так же, как и он, только менее нарядно, остальные же восемь были индейцы-чипевезы.
Джаспер Гобсон не ошибся. Перед ним стоял француз, или один из
потомков канадских французов, может быть, агент Американской Компании, которому поручено было следить за новой факторией.
— Эта лисица принадлежит мне, милостивый государь,—сказал лейтенант
своему противнику после нескольких минут молчания.
— Если вы ее убили, то она, конечно, принадлежит вам,—ответил
незнакомец по-английски, но с заметным иностранным акцентом.
— Вы ошибаетесь, милостивый государь,—ответил Гобсон,—эта лисица
моя даже в том случае, если ее убила ваша пуля!
Незнакомец презрительно улыбнулся на этот ответ, в котором выражалось
притязание Компании на все земли Гудзонова залива от Атлантического
до Великого океана.
— Итак, милостивый государь,—ответил незнакомец, грациозно опираясь
на ружье,—вы считаете Компанию Гудзонова залива единственной
обладательницей всех земель на севере Америки?
— Без всякого сомнения,— ответил лейтенант Гобсон,—и если, как я
предполагаю, вы принадлежите к числу служащих Американской Компании...
— К Компании св. Людвига,—сказал охотник, наклонив голову.
— Я думаю,—продолжал лейтенант,—что если бы я попросил вас
показать мне свидетельство, по которому вы могли бы доказать, что
имеете права на какую-нибудь часть этой земли, то вы очутились бы
в большом затруднении.
— Какие там свидетельства да привилегии!—сказал с презрением
канадец.—Это все слова старой Европы, которые совсем не годятся
у нас, в Америке.
— Вы и находитесь не в Америке, а на земле Англии!—гордо ответил
лейтенант,
— Господин лейтенант,—сказал, заметно оживляясь, охотник,—теперь
вовсе не время затевать спор по этому поводу. Ведь нам уже давно известны
притязания Англии вообще и Компании Гудзонова залива в
частности относительно права охоты на этой территории; но я надеюсь, что со временем все это изменится, и Америка от Магелланова пролива
до северного полюса будет принадлежать только одним американцам.
— Я надеюсь, что этого никогда не будет,—ответил сухо Гобсон.
— Что бы там ни было, милостивый государь,—возразил канадец,—
а пока нам лучше всего оставить этот вопрос в покое. Каковы бы ни
были претензии Компании Гудзонова залива, очевидно, что охотничьи
территории принадлежат тому, кто их раньше займет. Вы построили факторию
на мысе Батурст, хорошо!.. Мы не будем охотиться в ваших владениях, но и вы должны соблюсти то же условие относительно нас, когда
агенты Компании св. Людвига построят форт в другом месте, где-нибудь
на северных границах Америки.
Лейтенант нахмурился. Он предвидел, что Компания Гудзонова залива
встретит скоро, даже на самом берегу, сильных противников, которые не
захотят признать ее прав на земли Северной Америки, и тогда, конечно, будут происходить постоянные стычки. Но он понимал также, что теперь
не следовало спорить о привилегиях, и был очень доволен, услыхав, что
незнакомый охотник, надо признаться, очень вежливый, перевел разговор
 
на другую тему.
— Что касается вопроса, кому принадлежит убитая лисица, то мы
его решим, как решают всегда охотники. Наши ружья разных калибров, и пули, значит, могут быть легко узнаны. Пусть же лисица принадлежит
тому, кто ее действительно убил!
Решение канадца было вполне правильно: только таким способом и
можно было решить этот спорный вопрос.
Лисицу тщательно осмотрели. В нее попали пули обоих охотников: одна в бок, другая в сердце, и эта последняя принадлежала канадцу.
— Эта лисица—ваша, милостивый государь,—сказал с нескрываемой
досадой Гобсон.
Незнакомец поднял лисицу; но вместо того, чтобы взвалить ее себе
на плечи, как этого все ожидали, он подошел с ней к Полине Барнетт.
— Дамы любят красивые меха,—сказал он.—Если бы они знали,
с каким трудом, а иногда даже и опасностью, их приходится добывать, то, может быть, любили бы их меньше! Но пока они их еще очень любят...
Поэтому позвольте мне, сударыня, предложить вам этот мех в воспоминание
о нашей встрече.
Полина Барнетт с минуту колебалась, принять ли подарок, но он был
предложен канадцем так мило и любезно, что не принять меха значило
обидеть его.
Путешественница приняла подарок и поблагодарила незнакомца.
Низко поклонившись Полине Барнетт, канадец сделал общий поклон
ее спутникам и, сопровождаемый своими охотниками, скрылся вскоре за
прибрежными скалами.
Возвращаясь в форт Надежды, лейтенант Гобсон был погружен в не-
веселые думы. Канадская компания знала не только о снаряжении экспедиции, но знала даже и местонахождение нового форта, и эта встреча
с канадцем предвещала большие затруднения в будущем.
XVII. Приближение зимы
Было 21-е сентября. Наступило время осеннего равноденствия, т.-е.
время, когда день и ночь равны на всем земном шаре. Эта последовательная
смена дня ночью и наоборот была встречена с большим удовольствием
обитателями форта. В темноте лучше спалось. Глаз отдыхает
и укрепляется в темноте, в особенности, когда он переутомлен от продолжительного
света незаходящего солнца.
Известно, что во время равноденствия приливы бывают особенно
сильны, так как солнце и луна, оказывая на них влияние, увеличивают
и силу приливов. Теперь было самое удобное время проследить за приливами
у мыса Батурст. Для этого Гобсон установил уже за несколько
дней знаки в известных местах, чтобы в точности определить, насколько
поднимется вода в океане во время прилива. На этот раз он убедился, что, несмотря на все трактаты исследователей о необыкновенно Усильных
в это время приливах, они на самом деле были незначительны, и совместное
влияние на них солнца и луны было почти незаметно.
— Это неестественно, здесь должна быть какая-нибудь причина, которую
я не могу понять!—повторял лейтенант Гобсон.
Он не знал, что и думать об этом; вскоре, однако, другие заботы
отвлекли его, и он перестал искать разъяснения этому странному явлению.
29-го сентября погода сильно изменилась. Термометр показывал сорок
один градус по Фаренгейту (пять градусов выше нуля по Цельсию). Небо
покрылось тучами, которые вскоре разразились дождем. Наступила осень.
Миссис Джолифф, опасаясь, что скоро выпадет снег, занялась посевами
в огороде. Можно было надеяться, что семена щавеля и ложечной травы, укрытые под снегом, выдержат морозы и взойдут весною. Для посева был
заранее отведен участок в несколько акров;>3 за утесами, который и был
засеян в последние дни сентября.
Гобсон, не дожидаясь, пока наступят сильные холода, одел своих
спутников в зимние одежды. Все надели вязаные шерстяные фуфайки, куртки из оленьего меха, панталоны из тюленьей кожи, меховые шапки