В стране мехов (иллюстрации Риу Эдуарда)

40 карте. Были исследованы также соседние территории, хотя
только с той точки зрения, которая имела отношение к интересам Компании.
Действительно, ведь надо было узнать, водилась ли дичь на этих
территориях, и какая именно? Найдется ли здесь дичь, необходимая для
продовольствия, и пушные звери для добычи ценных мехов? Может ли
население фактории прокормиться местными продуктами хотя бы одно
летнее время? Вот вопросы, которые заботили лейтенанта Гобсона, и вот, что он заметил.
Собственно дичи, какую предпочитал капрал Джолиф, т.-е. съедобной, здесь водилось немного, Из птиц здесь было больше всего уток, но из грызунов встречались только полярные зайцы, к которым охотникам
с трудом удавалось подойти на ружейный выстрел. Зато медведей здесь
должно было быть очень много. Сабин и Мак-Нап часто находили свежие
следы этих хищников. Нескольких из них удалось даже видеть и выследить, но они все же держались далеко от людей. Во всяком случае, надо
было ожидать, что зимою проголодавшиеся медведи будут бродить во множестве
по берегам Ледовитого океана.
— Да,—говорил капрал Джолифф, которого больше всего занимал
вопрос о продовольствии,—когда есть медведь про запас, то нечего
бояться, что придется голодать. Но пока он не пойман, его тоже нельзя
еще считать дичью, так как с этим зверем нельзя знать, кто кого раньше
съест!
Трудно было рассуждать более здраво. Медведей нельзя было считать
верною добычею для пополнения провизии. К счастью, в эти места заходили
и другие животные, мясо которых превосходно на вкус и которые
служат главною пищею эскимосов и индейцев. Таковы, например, северные
олени, и Джолифф с видимым удовольствием убедился, что эти жвачные
животные водились в изобилии в тех местах. Сама природа, казалось, позаботилась о том, чтобы привлечь их сюда, покрыв землю тем особым
оленьим мхом, который олени так любят и умеют ловко откапывать из-под
снега, питаясь исключительно им всю зиму.
Не меньше Джолиффа был доволен и Джаспер Гобсон, когда увидал
следы раздвоенных копыт этих животных. Удалось видеть даже целые
стада оленей, которые в некоторых частях Америки доходят до нескольких
тысяч голов. Если удается их поймать живыми, они делаются вскоре
ручными и приносят много пользы факториям, так как молоко их чрезвычайно
вкусно и считается даже питательнее коровьего, а как упряжные
животные, они незаменимы по своей выносливости. Убитые, они также
чрезвычайно полезны, так как кожа их очень плотна и идет на верхнюю
одежду; из шерсти выделываются прекрасные нитки, а мясо очень вкусно.
Поэтому на севере нет другого животного, которое было бы „так же полезно, как олень. Вполне доказанное присутствие оленей в этой местности
благоприятствовало намерению Джаспера Гобсона построить здесь новую
факторию.
Он мог быть также доволен и результатами разведки относительно
пушных зверей. Речки и ручьи были покрыты жилищами бобров и мускусных
крыс. Барсуки, рыси, горностаи, вольверены, куницы и еноты водились
тоже в этих местах, куда, очевидно, не заглядывали еще охотники. Встречались
даже следы великолепных голубых и черно-бурых лисиц, которые
стали за последнее время так редки и мех которых ценится чуть не на
вес золота. Охотники могли не раз подстрелить одно из этих животных, но лейтенант строго запретил подобного рода охоту. Он не хотел
запугать животных раньше времени, т.-е. раньше зимы, когда их мех
становится более пушистым и ценится дороже. Кроме того, он не хотел
увеличивать груз саней. Сабин, Марбр и Мак-Нап отлично понимали
причины, руководившие лейтенантом, но как им трудно было удержаться
от выстрела, когда они видели в нескольких шагах от себя великолепного
соболя или черно-бурую лисицу! Но раз Гобсон отдал приказание, оно не
могло быть нарушено.
Хотя в этот второй период путешествия и раздавались выстрелы
но только по медведям, показывавшимся иногда в отдалении. Однако
эти хищники, не мучимые голодом, быстро удалялись, не причиняя никаких
 
неприятностей. Если четвероногие не страдали от охотников, то зато
пернатое царство поплатилось за всех. Убивали громадных белоголовых
орлов, соколов-рыболовов, гнездящихся обыкновенно в стволах сухих
деревьев и прилетающих только на лето в полярные страны; затем попадались
белоснежные гуси и лебеди, мясо которых удивительно вкусно,
красноголовые утки, пепельные вороны, гагары и множество других перелетных
птиц, громкие крики которых повторяло эхо арктических утесов.
Если здесь эти птицы водились миллионами, то какое же несметное
количество их должно было быть на самом берегу Ледовитого океана!
Понятно, что охотники, которым запрещена была охота на четвероногих, накинулись на представителей пернатого царства. В первые две
недели были убиты целые сотни съедобных птиц; это было очень кстати, так как сушеное мясо и сухари всем надоели.
Итак, в животных и в дичи не было недостатка. Компании было чем
наполнить свои магазины и кладовые. Но этого еще было недостаточно, чтобы считать будущность фактории обеспеченной. Нельзя было поселиться
в такой высокой по широте местности, если в ней не имелось
достаточно материала для борьбы с жестким холодом полярной зимы.
По счастью, местность была богата лесом. Холмистый берег был
сплошь покрыт зелеными деревьями, между которыми преобладала сосна.
Иногда выделялись отдельные группы, состоящие по большей части из
ветлы, тополей, карликовой березы и кустов ежевики. В это время года
все деревья были покрыты зеленью и невольно поражали взор, приученный
к однообразию зимних пейзажей. Подножие холмов было покрыто низкой
травою или мхом, которым питались олени. Повидимому, лейтенанту
оставалось только радоваться, что он нашел в северо-западной части
Американского материка столь подходящее для постройки фактории место.
В противоположность животным, которых здесь было очень много, людей совсем не было видно. Не было ни эскимосов, которые охотно
бродят около Гудзонова залива, ни индейцев, не отваживавшихся заходить
за границу полярного круга. Все боятся заходить за эти места, потому
что их могут захватить внезапно наступившие морозы и метели и лишить
возможности вернуться назад. Понятно, лейтенант Гобсон вовсе не жалел
об отсутствии здесь людей, которые могли быть для него лишь конкурентами.
Ему нужен был край незанятый, пустынный, где водились бы
в изобилии пушные звери. Все это он не раз высказывал Полине Барнетт, искренне желавшей успеха его предприятию.
Каково же было разочарование Джаспера Гобсона, когда утром 20-го
июня они набрели на следы только что покинутого бивака.
Эго случилось в глубине небольшой бухты, носящей название бухты
Дарнлея, ограниченной на западе мысом Парри. Здесь, у подножья небольшого
холма, виднелись колья, служившие, вероятно, оградой, и куча
остывшей золы.
Все собрались около этого покинутого бивака. Каждый понимал, как
это неожиданное открытие должно было быть неприятно лейтенанту
Гобсону.
— Вот досада!—сказал он.—Я предпочел бы натолкнуться на самых
свирепых медведей!
— Но те люди, которые здесь прошли, может быть—уже теперь далеко
отсюда или даже вернулись охотиться в свои южные территории,— высказала
предположение Полина Барнетт.
 Были убиты сотни птиц. 
— Это зависит, миледи, от того, кто эти люди; если это эскимосы, то они наверное отправились еще дальше на север. Если же, наоборот, это индейцы, то можно предполагать, что они, подобно нам, исследуют
эти места для охоты. Повторяю, это обстоятельство меня очень огорчает.