Комдив

Моя дивизия движется первой, в авангарде нашей армии, и именно моя разведка разведывает путь для всех. Разведчики остальных дивизий контролируют фланги, чтобы не получить внезапный удар со стороны, потому что в этом случае потери будут большими, а главное, могут пострадать наши тыловые колонны, в которых находятся топливо и боеприпасы для всей армии. Разумеется, всё разделено на отдельные колонны для минимизации возможного ущерба, но в любом случае потеря даже небольшой части наших припасов может нам сильно икнуться в будущем, так как именно от припасов зависит длительность и дальность нашего рейда. Без топлива и боеприпасов вся наша техника сразу потеряет своё значение. Что она стоит, если не может двигаться и вести огонь? Ничего, это лишь груда дорогого железного хлама.
Впереди моей колонны шёл усиленный передовой дозор, а перед ним на трофейных мотоциклах и бронетранспортёрах, некоторое количество которых мы захватили, ехали разведчики в немецкой форме, вместе с ними на трофейных же грузовиках ехали и мои диверсанты. Скажем честно, в основном это оказалась брошенная немецкая техника, которую мы прихватизировали для выполнения задачи: наших частей впереди не могло быть по определению, а предупреждать противника о нашем приближении было нежелательно.
Среди разведчиков были и сапёры, их основной задачей была проверка редких мостов на предмет минирования, так как от исправности мостов зависело всё. Времени на поиск объездов у нас не было, а потому задачей разведчиков и диверсантов был захват и удержание переправ. Я намеревался повторить действия немцев 41-го года, когда они так же захватывали наши мосты, переодевшись под наших бойцов.
До темноты мы проехали около тридцати километров, захватив при этом один мост и уничтожив три небольшие немецкие части, которые попались нам по пути. Один раз, правда, пришлось сделать приличный крюк, так как, по сообщению разведки, впереди расположился немецкий госпиталь. После того как в 41-м году я отучил немцев уничтожать наши госпитали и санитарные колонны, по всему фронту установилось негласное правило: раненых, врачей и госпитали не трогать. Поняв, что за любое нападение на наши госпитали и санитарные колонны последует аналогичный ответ, немцы прекратили это делать: слишком жестоким всякий раз был наш ответ на такие их действия. После меня и другие командиры проводили аналогичные ответные действия, и в результате уже сами немцы удерживали своих камрадов от такого.
Согласно донесениям разведки, в немецких госпиталях случались стычки, когда простые раненые избивали тех, о ком узнавали, что они нападали на наши госпитали и санитарные колонны. Солдатский телеграф – вещь такая, что любое событие или новость очень быстро становятся известными всем. Так и новость, что русские в ответ на уничтожение своих госпиталей стали целенаправленно уничтожать немецкие, мгновенно разлетелась по всему Восточному фронту, а пострадать за действия других никто не хотел.
Также известие, что немецких лётчиков, виновных в убийствах мирного населения и раненых, в плен брать не будут, тоже хорошо поспособствовало тому, что немецкие лётчики перестали нападать на госпитали и санитарные колонны. Но и мы тоже не наглели: не прикрывались госпиталями и санитарными машинами, не размещали рядом с госпиталями никаких военных объектов или складов, не использовали санитарные машины для перевозки войск или военных грузов. Короче, не провоцировали противника на обстрелы и бомбёжки, чтобы не было потом повода для оправданий, что били и бомбили по другим целям, а госпиталям досталось случайно. Бывали, конечно, случаи, когда по госпиталям и санитарным колоннам стреляли, но были они очень редкими, тем более что сразу после этого противнику напоминали, что любая палка о двух концах, и всё возвращалось на круги своя.
Вот поэтому сейчас нам и пришлось делать крюк, чтобы объехать немецкий госпиталь по большому кругу. Уничтожать его я не хотел, чтобы не давать противнику новый повод для ответного хода, а просто пройти мимо значило показать свои силы немцам. Чем меньше они будут о нас знать, тем лучше, вот и двигались мы, стараясь пока поменьше светиться, а встреченные немецкие части уничтожали, благо в основном это были тыловики и в небольших количествах.
 
На ночёвку встали в достаточно большом лесу и сразу принялись заправлять и обслуживать технику, так как от её исправности зависит всё.
21 июля 1943 года. Окрестности города Белгорода
Рано утром, позавтракав, выдвинулись, впереди снова шла разведка на трофейной технике. Спустя полтора часа мы оказались на подходе к Белгороду. С самого утра штаб армии двигался в порядках моей дивизии, так что штабной бронетранспортёр Севастьянова шёл рядом с моим.
Остановившись на подступах к городу в небольшом леске, Севастьянов после нашего небольшого совета отправил две дивизии в обход: они должны были обойти Белгород с двух сторон. А моя дивизия встала, давая возможность двум другим обойти город, чтобы наш удар был одновременным.
Пришлось ждать около трёх часов, прежде чем по рации пришло подтверждение о готовности. От нас до города было примерно полчаса хода, и за это время обе дивизии, пошедшие в охват, продвинулись чуть вперёд, так что входили в Белгород не только с флангов, но и чуть с тыла, практически взяв город в кольцо. Значительных сил противника в городе не было, почти все войска были в передовой группе, которую мы раскатали под Курском, а тут в основном стояли тыловики и войска охраны тыла, которые хорошей боеспособностью не отличались: не под то они были заточены.
Хотя перед самым нашим подходом немцы всё же узнали о нас, организовать качественное сопротивление они не смогли. Действия по городским боям у нас были уже хорошо отработаны, так что мы действовали привычно. Единственно, что приходилось осторожничать, так как в городе было много нашего мирного населения. В основном в городских боях применяли пулемёты, чтобы поменьше разрушать здания, которым и так досталось в ходе войны. Отбитый в феврале этого года Белгород через месяц опять был занят немцами, так что мы уже второй раз отбивали его назад [43].
Мы быстро продвигались по улицам города. Разрушения он получил большие, и мы старались их не умножать. Несмотря на опасность, местные жители активно нам помогали, в основном сообщая нашим бойцам, где засели немцы и как туда лучше пройти или проехать. В который раз сказывалось наше преимущество в автоматическом оружии: большое количество ручных пулемётов и автоматов позволяло давить противника огнём и тем самым минимизировать наши потери.
Уже к вечеру весь город был нашим, а потери среди нашей армии оказались очень небольшими. Разумеется, без раненых и убитых не обошлось, но их было очень мало. В Белгороде мы захватили три немецких госпиталя, уничтожать их, разумеется, не стали, просто немного уплотнили немецких раненых: из самого маленького госпиталя перевезли немцев в два других, где, хоть и с трудом, они поместились, а в освободившийся госпиталь поместили своих раненых. Кроме наших врачей в городе нашлись и гражданские медики, хоть и немного, но всё же, вот они и составили костяк нового госпиталя.
Вечером после сеанса связи с командованием фронта решили оставить в городе один батальон, который позже нас нагонит. А завтра к Белгороду выдвинется танковая дивизия из армии Катукова. Хотя его армия и понесла достаточно большие потери в прошедшем сражении, но боеготовность не потеряла, вот и займёт одной дивизией город, после чего станет тут в оборону, пока не подойдут основные силы фронта. А мы с Севастьяновым и командирами остальных дивизий нашей армии тем временем подсчитывали не только наши потери, но и наши запасы. Хорошо ещё, что в городских боях в основном использовали пулемёты, так что расход снарядов оказался очень маленьким, меньше четверти боекомплекта. Впереди было ещё очень много дел, и потому нам приходилось экономить боеприпасы.
Пополнив за ночь технику топливом и боеприпасами, утром снова двинулись вперёд. Освобождение от противника Белгорода, несомненно, нас радовало, однако был и большой минус: мы чётко обозначили себя перед противником. Теперь необходимо было действовать очень быстро, чтобы немцы у нас на пути не организовали полноценную оборону.