Голодная бездна Нью-Арка (СИ)

— Уже люди охотились на сирен. И незадолго до Катастрофы истребили, если не всех, то почти всех. И отнюдь не потому, что сирены приносили такой уж вред. Нет, деточка… выяснилось, что в горле их имеется особый костяной нарост… сосредоточие магии их. Источник волшебного голоса…
— И из него делали свирели?
— Не только свирели, деточка, — мистер Найтли кивнул, как показалось, с одобрением. — Скажем так, из него делали амулеты ментального воздействия… а уж какие — тут зависело от малефика. Но да, музыкальные инструменты были весьма распространены. Обычно изготавливали что-то попроще. Дудочка. Или даже нагубник, который мог крепиться, скажем, на флейту. Или вовсе свистки. Свирель… свирель, деточка, это уже искусство. Наросты были не столь велики. И на одну свирель ушло бы не менее десятка…
…десяток тварей.
Нет, Тельма им не сочувствовала, как не сочувствовала мамонтам и гигантским ленивцам, истребленным на заре Освоения. Скорее уж ее восхищала целеустремленность малефика, задавшегося целью изготовить именно свирель.
Сирены Старого света не выглядели легкой добычей.
— Свирель Альваро…
— Кого?
— Альваро, милая моя… Альваро, хотя, конечно, следовало бы использовать полное его имя — Альвитарро-эль-Ягни-из-Холмов-под-Шеффолк-Холлом, — мистер Найтли оскалился, сделавшись вдруг неуловимо похожим на сирену, впрочем, сходство это было мимолетно. — Проклятая ветвь… почему и как — не спрашивай, не знаю. Дела Старого света…
Выходит, Мэйнфорд Альваро — потомок альва?
Нелепость какая! Да в кресле, в котором Тельма восседать изволит, альвийского больше, чем в Мэйнфорде.
— Так вот, о нем вообще мало известно, лишь то, что он создал Свирель. А уж о Свирели Хроники упоминают неоднократно. Она позволила Писарро захватить императора Альпауку… она была у Кортезе, когда тот вступил в Теночтитлан… она играла, когда Монетесума велел своему войску сложить оружие и покориться чужакам… она привела на эти земли… она голосом своим очаровала богов масеуалле и привела их на край Бездны.
Старик смолк, и молчание его длилось и длилось, но Тельма не смела торопить.
— И она же, говорят, однажды откроет врата… к счастью, те Свирели давно ушли в прошлое.
— А ваша?
— Деточка, — мистер Найтли не то хихикнул, не то кашлянул. — Неужели ты думаешь, что артефакт подобной силы остался бы без внимания? Чему тебя только учили.
Тельма стыдливо потупилась.
Конечно… она не подумала о фоне, который должна была бы излучать подобная вещь.
— В теории все известные Свирели были уничтожены. А та, которую купил я… бледное подобие… это как стекляшка и алмаз. И то, и другое блестит после огранки, но разница меж тем в самой сути… нет, я купил свирель ради легенды… истории… и ради забавы решил сыграть… и не ожидал, что ты так отреагируешь. Верно, в ней и вправду есть кости сирены… только и есть, что кости. Я ее убрал… да…
Он вновь задумался, а Тельма не мешала. Она разглядывала книгу, прикидывая, позволит ли мистер Найтли изъять этакое сокровище? Или же стоит лишь название переписать? Глядишь, да сыщется в городской библиотеке подобное издание.
— Вот что интересно… — он заговорил, когда Тельма почти уже решила попрощаться, — с полгода тому меня нашел Тедди… ты помнишь его? Агент твоей матери. Пробивной был мальчик… нахрапистый, я бы сказал…
Тельма пожала плечами.
Возможно, если бы она встретилась с Тедди лицо к лицу, то вспомнила бы его. А так… в мамином окружении имелись люди куда более яркие. А Тедди… от этого имени тянуло канцелярской скукой, серыми костюмами и кожаным кейсом с позолоченной ручкой. Еще, кажется, часы у него имелись, старые, если не сказать, древние. Тедди ими очень гордился и носил в нагрудном кармане жилета. Он доставал их по нескольку раз в день, чтобы завести.
Тельма помнила часы.
И серебряный ключик на цепочке. Но не самого Тедди.
— Он меня тоже о свирели спрашивал. Предлагал неплохие деньги… очень неплохие деньги… начал с двадцати тысяч. Закончил четвертью миллиона…
Мистер Найтли провел пальцем по губам.
 
— Четверть миллиона?
— Мне это тоже показалось… интересным. И сам Тедди… он изменился. Не внешне. Время всех меняет, но вот суть его… гнильцою тянуло… не люблю гнилых людей. Не верю.
— И вы продали свирель?
Четверть миллиона — это безумная сумма. Кто способен заплатить столько? А главное, зачем, если артефакт — подделка… ладно, пусть не подделка, но бледное подобие того самого, о котором легенды говорили.
— Нет.
— Почему?
— Деточка, — мистер Найтли поднял стакан. — Мне не так долго жить осталось. Зачем мне четверть миллиона? В Бездне они мне точно не пригодятся. Я и со своими-то капиталами не знаю, что делать… а свирель… скажем так, можешь считать это прихотью старого дурака, но мне показалось неправильным отдавать ее. И вот что еще интересней… недели не прошло, как меня попытались ограбить.
Тельма подалась вперед.
— И?
— И ограбили, — хмыкнул мистер Найтли. — Две сотни талеров. Пара картин, вполне, кстати, приличных, но они хотя бы застрахованы были. Кое-какая серебряная ерунда… они прошлись по всему дому. А комнату мою не отыскали.
Это он произнес с немалой гордостью.
Мистер Найтли поднялся с немалым трудом. Он замер на мгновенье, упираясь обеими руками в подлокотники кресла, пытаясь отдышаться, на лице его появилось хорошо знакомое Тельме упрямое выражение. Была ли причиной внезапной слабости болезнь, или же виски, или же и то, и другое разом, но Найджел Найтли не собирался сдаваться.
— Идем… и будь добра, помоги старику, — эта просьба далась ему нелегко. — Надо было сразу… если бы сказала, я бы сразу… теперь ходить… между прочим, мне давно спать пора… отдых больным людям необходим. Так мой целитель говорит.
Он почти повис на руке Тельмы, однако упрямо шел, переставлял негнущиеся ноги.
Перед лестницей замер, окинул ее взглядом оценивающим и вместе с тем злым, так смотрят на врагов.
— Я сама могу. Я запомнила…
— Может она… можешь, наверное, но я сам… должен сам… если свирель ему так нужна… я скоро сдохну… и чую, что скорее, чем думал… может, не от болезни вовсе… ничего, завещание я оставил… а остальное… вовремя ты пришла… вовремя…
Тельма старалась не вслушиваться в это болезненное бормотание, но просто помогала преодолеть ступень за ступенью.
Четвертый этаж.
Это почти под самой крышей, верно? Но снаружи в здании было пять этажей. И куда подевался еще один? Иллюзия? Он или же его отсутствие?
— Стой, — мистер Найтли, добравшись до кабинета, вырвал руку. — Дальше… за мной… я собирал редкости… я так долго собирал редкости… и этот дом тоже редкость. Сам по себе. Мне повезло однажды оказаться здесь… подожди…
Он ткнул пальцем в снимок, один из сотни снимков, украшавших стену. Потом надавил на второй. И еще на пару одновременно. Выглядело это нелепо: мистер Найтли, раскинув руки, пытается стену обнять, а может, сродниться с нею. Однако когда стена вдруг поддалась, продавилась под ним, а после и вовсе лопнула пузырем, чтобы, впустив человека, срастись за его спиной, Тельма не испытала удивления.
Она вообще слишком устала, чтобы удивляться.
Длинный был день.
И что-то подсказывало, что завтрашний будет не короче.
Про свирель придется рассказать Мэйнфорду… и про сирен… про мистера Найтли? Похоже, что и про него, Тельме ведь придется объяснять… когда-нибудь объяснять придется многое, но Тельма очень надеялась, что не в ближайшем будущем.
А мистер Найтли достаточно умен, чтобы не сказать лишнего.
Он появился из стены же, но чуть левее, и с очередной коробкой в руке.
— Этот дом привезли из Старого света… по частям… потом собрали… но семья, которая здесь жила, разорилась… вот дом пришлось продать. Здесь была торговая компания… разорилась… адвокатская контора… его перестраивали несколько раз, и никто не задумывался, почему изнутри он меньше, чем снаружи, — мистер Найтли вытер рот рукавом, но лишь размазал кровь по лицу. — В Старом свете любили такие шутки… потом его превратили в жилой дом… если бы ты знала, сколько времени мне понадобилось, чтобы привести его в порядок. Но он понял… отблагодарил.